Седьмое море

– На начальном этапе он взял кредит у банка под залог своей квартиры. Это зафиксировано в документах. А я никаких материальных ценностей в фирму не принес.

– А разве не вы заложили свое имущество?

– Кто бы мне позволил это сделать? Мой тесть был упертым воякой, типичный представитель «совка». Отец тоже отговаривал заниматься бизнесом. Да я и не горел особым желанием. Но Сажину до зарезу нужны были деньги. И он рискнул. Дашке, разумеется, ничего не сказал. Она бы его со свету сжила. Мы долго жили впроголодь. Но Дима – финансовый гений. И у него есть коммерческое чутье. Он говорил, что надо потерпеть, после кризиса многие уйдут с рынка, а этих кризисов мы преодолели уже три. Третий нас особенно поднял. Люди стали экономить и не гнушаются больше ходить в «АNДА». У нас ведь оптовые цены в розницу. Дима одним из первых увидел перспективу и сделал ставку именно на это. А я был необходим ему как прикрытие. И потом: я умею представительствовать. – Голицын важно поправил галстук.

– Значит, Сажин предпочитает не светиться. Умно. Этакий современный Корейко. А почему, интересно, ваша жена написала завещание в его пользу? Между ними чтото было? Я не удивлюсь, если в отместку за свою супругу Сажин закрутил роман с вашей. Дмитрий Александрович неотразимый мужчина, даже если не знать о том, что он миллионер, – мстительно сказал Алексей.

– Да если бы я захотел, Дашка мигом бы его бросила! Даже если знать, что он миллионер, это ничего для нее не изменит, – ехидно сказал Голицын. – Мне только пальчиком поманить.

– Ох, и не любите же вы Сажина!

– А за что мне его любить?! Он везунчик, в отличие от меня. И жена у него нормальная, а не алкоголичка, помешанная на пластике, и дочь не оторва какаянибудь, не наркоманка, на красный диплом идет, как и ее мать. И денег полно. Кстати, жена ему не изменяет. Это даже представить себе немыслимо – Дашку еще в чьейто постели, кроме супружеской. Про мою Анжелику так не скажешь. Она потаскуха, особенно когда напьется.

– А вот интересно, Даниил Валерьевич. Вы ненавидите Сажина и прекрасно знаете, что его жена к вам неравнодушна еще со студенческих времен. Неужели не хотелось отомстить? Ну, признайтесь? Наставить Сажину рога, потешить свое самолюбие. Ведь это же так просто. Вы сами сказали: только пальчиком поманить.

– Мне Даша как женщина не нравится, – поежился Голицын.

– Ой ли? Она ведь очень красивая. Это я вам как мужчина говорю.

– Не в моем вкусе, – гнул свое Голицын.

– Ба! Да вы просто боитесь Сажина! Вот в чем все дело!

– Никого я не боюсь! – запетушился Даниил Валерьевич.

– Боитесь, боитесь, – ласково сказал Алексей. – Ох, и запугал же он вас.

– Он маньяк! Псих ненормальный! Да, он меня запугал! Он позвал меня к себе домой и показал пистолет, который лежит у него в сейфе! Сказал, что, если я притронусь к Дашке, он меня застрелит! И он это сделает! А вы бы на моем месте не испугались?!

– А вы трус, Голицын, – удивленно сказал Алексей. – По виду и не скажешь. Представительствовать вы умеете. Если Дарья Витальевна вас раскусит, вы не продержитесь на фирме и одного дня. Сажин благородный человек. Его жена любит героя. И он щадит ее чувства. Вамто в этой шкуре каково?

Голицын подавленно молчал.

– Вы мне все рассказали, Даниил Валерьевич? Или есть еще секреты? Эта мутная история с завещанием…

– Отвяжитесь от меня! – затравленно огрызнулся Голицын. – Вы тоже маньяк. Зачем вам это надо? Ходите, копаете… Мне надо знать, что случилось с моей женой. Жива она или мертва. Вот и все.

– Скорее мертва. Я все больше склоняюсь к этой мысли. Вот получу видео с парома, и картинка сложится окончательно.

– Видео? – ему показалось, что Голицын насторожился.

– Да, там ведь повсюду видеокамеры.

– Что ж… Я могу еще подождать.

– Это в ваших интересах. Как только я увижу на записи падающую за борт Анжелику, Сажин автоматически становится единоличным владельцем холдинга…

– Я знал, что вы вернетесь, – со вздохом сказал Алексею банкир Зебриевич.

– Я здесь еще не был, – рассмеялся Леонидов, оглядывая просторный кабинет. На этот раз Алексея впустили к хозяину. Причем безропотно, по первому звонку.

– Вернетесь к этому разговору. Я даже рад. Знаете, накипело. Сейчас нам принесут кофейку… – Зебриевич вызвал свою секретаршу.

– И вы наконец выговоритесь, – закончил его мысль Алексей, присаживаясь к столу.

– Да, мне есть что сказать, – снова вздохнул Семен Абрамович. – Итак, вы узнали, кто такой Сажин?

– Голицын мне проговорился. То есть я его дожал. Сажин – бенефициар. Реальный получатель львиной доли доходов холдинга. Именно на счета Дмитрия Александровича и текут денежки «АNДА».

– А сами как догадались? – с интересом спросил Зебриевич.

– Вы же мне намекнули. И потом: одежда Дарьи Витальевны, украшения… И вообще, ее доходы. Я не думаю, что редактор журнала настолько преуспевает. Не те времена. Я видел его тираж.

– В точку попали! – рассмеялся банкир. – Ох, и цирк с этим журналом, доложу я вам!

Он подождал, пока секретарша накроет стол для кофепития, и когда за женщиной закрылась дверь, Семен Зебриевич, явно наслаждаясь процессом, принялся сдавать Дмитрия Сажина:

– Бизнесвумен из Дашки никакая, это было понятно с самого начала. Но гонору! А Сажин привык во всем потакать своей бабе. Любит ее безумно. Она еще и шагу не ступила, а там уже лежит тройной слой соломы. Да что там! Где была клоака, пахнет розами! Дашенька, бедняжка, мучается, деньги на аренду выкраивает, из своих, в кавычках, доходов, а того не подозревает, что реально эти денежки возвращаются ей же на счет, – хихикнул Зебриевич. – Хозяин в редакции не появляется, журналом не интересуется, все отдано на откуп Дарье Витальевне. А она ни разу не задумалась: разве так бывает?

– Помещение, где находится редакция, принадлежит Дмитрию Сажину? Как и сам журнал?

– Конечно! По документам, само собой, владелец не он, как и с холдингом. Правда, с «АNДА» посложнее, там выстроена целая цепочка, чтобы скрыть ее реального владельца. После того как на Сажина завели уголовное дело, он шифруется.

– Дмитрий Александрович был под следствием?!

– А кто из крупных бизнесменов этого избежал?

– Понятно теперь, почему он не ездил с женой по морям, прекрасно зная эту ее слабость. Какоето время Сажин был невыездным, но его жена об этом даже не знала.

– Она много о чем не знала. Умора! – не удержался Зебриевич. – Прихожу я както к Димке, пардон, к Дмитрию Александровичу, все чин по чину, идеальный порядок, в приемной вышколенная секретарша, в оптовом отделе менеджеры шуршат. У Сажина дисциплина железная, умеет он это. – Семен Абрамович завистливо вздохнул. – Сидим, важные дела решаем. Миллионные. Вдруг врывается Дашка и с порога орет: «Дима, ты почему не взял мое пальто из химчистки?! У меня завтра важная встреча! Если мой журнал не найдет рекламодателей и разорится, на что мы, интересно, будем жить?! О чем ты, Сажин, думаешь?!» Я было не выдержал, хотел поставить эту чертову бабу на место, но Димка мне знак бровями сделал, молчи, мол, не смей. Ласково так говорит: «Я, Дашенька, не смог выбраться, работы много накопилось. Даниил Валерьевич меня не отпустил». Я отвернулся к окну, рот ладонью прикрыл и ржу. Даниил Валерьевич его не отпустил! Достойно сборника анекдотов! Да Сажин дверь в кабинет этого Валерьевича открывает пинком, а Даня пригибается к своему директорскому столу и поджимает уши. Потому что одно слово Сажина – и Данька ноль без палочки. Голицын пустышка, фуфло. Всегда такой был. Красивый фантик от конфеты. Да и красивый он лишь только потому, что за ним всегда стоял Дмитрий Сажин. Еще с первого курса, когда контрольные за Даньку решал и к экзаменам его натас кивал.