Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Седьмое знамение
Шрифт:

– Темнота, – презрительно сказал Плескач. – Этот поп недавно написал статью в газету, где призывал народ бороться с ересью. С такими, как мы, значит.

– Понятно, – угрюмо бросил Леон и плюнул себе под ноги.

– Попы – они такие, – развивал мысль дальше Рига. – У них задача: переманить всех в церковь, чтобы получать с людей больше денег. Это же яснее ясного.

– Странно, – отозвался Леон. – Но ведь мы занимаемся тем же самым.

– Заткнись, – повернулся к нему Плескач.

– Да! – поддержал вожака Рига. – Мы служим истине, а они – своей церкви.

– Вот именно, – усмехнулся Плескач и возобновил движение.

А

Рига обрадовался его поддержке и углубился в рассуждения:

– Всякие церкви – наши враги, они нас одинаково не любят и хотят нас извести, поэтому лучше не ждать, а наносить удар первыми! Долой христианство, ислам, буддизм, иудаизм и прочие молельни! Да здравствует всемирное Братство Гумитов! Слава Профессору! Тебе, Плескач, тоже слава. В новом мироустройстве ты будешь Главным Начальником Всех Силовых Структур.

– Чего, чего? – не понял Филин.

– Где ты таких слов набрался, Рига? – спросил Дюмон.

– Читал в газете. Она висела на окне киоска, а я в это время курил, вас ждал и от скуки просматривал названия и заголовки, – объяснил Рига. – Никогда в жизни не подумал бы, что ментовка является силовой структурой.

Они засмеялись.

На улице было пусто и скользко. Скудное освещение – только сугробы да кусочек луны. Плескач выбрал местечко, где не так сильно сквозило, и там они остановились, ожидая, когда появится священник. Они изредка переговаривались, причем темы для разговоров не отличались разнообразием. Драки, деньги женщины – вот был круг их интересов. Все прочее не стоило обсуждать. Один Дюмон не участвовал в беседе. У него были свои мысли. О девушке из ПТУ, с которой он на днях познакомился. Бедовая, но не как Людмилка, а словно в шутку. На дискотеке она танцует лучше всех, зажигая на площадке огонь. Он пока не посвящал ее в подробности своих «трудов», да и сомневался, обязательно ли нужно это делать. Может, он и скажет ей… в тот момент, когда она ему надоест и он решит с ней расстаться.

– Сенька-то наш какой-то не такой в последнее время, – вдруг произнес Филин. – По-моему, у него съехала крыша.

– Ты тоже заметил?

– Угу. Сегодня я спросил у него насчет сигарет и даже толкнул в бок, а он постоял-постоял и прошел мимо, а на меня не посмотрел, как будто меня и не было. И это не в первый раз.

– А мне кажется, он вообще такой, – пренебрежительно отозвался Рига.

– Щенок он, ваш Сенька, – вынес свой вердикт Плескач. – Я таким щенком не был даже во младенчестве.

Они немного помолчали, потом Филин значительно понизил голос:

– А вы слышали, что вчера вечером случилось с Региной?

Их лица исказились от страха – невероятно, но факт!

– Что с ней случилось? – прошептал Рига.

– Она объявила, что у нее было видение. Она не спала всю ночь, а потом, когда пора уже было вставать, к ней пришел Гуми.

– Опять? Не может быть!

– Клянусь! Сам Профессор подтвердил. Гуми пришел к ней и сказал: «Регина, я буду говорить твоими устами. Время настало. Семь знамений уже определены. Первое из них – землетрясение. Ждите. Готовьтесь». Я запомнил дословно, потому что мне было так жутко, что волосы на башке зашевелились.

– А почему жутко?

Филин поёжился:

– А то ты и сам не понимаешь! Он сказал: время настало. А мне еще тут пожить хочется. Мне, братва, тут очень нравится. Я, конечно, не возражаю, раз надо – значит надо, и устав не нарушу. Но братва, жалко

мне этой жизни. Смотри, как нам тут хорошо. Бабки есть, и никто не трогает. А ТАМ ведь придется… действовать…

По ним пробежал трепет.

Плескач смотрел на них свысока и усмехался. Филин это заметил и обратился к нему:

– Что, думаешь, я чепуху несу?

– Ага, – ответил тот. – Регина – пророк, а не сам Гуми. Если ты ее так трусишь, что же с тобой будет, когда ты увидишь Гуми настоящего? И вообще, все уже предопределено, и нечего тут рассусоливать. Мы делаем то, что нам приказано.

Они еще помолчали. Священник все не появлялся.

Теперь тишину нарушил Рига:

– А я не понимаю, пацаны, почему Гуми выбрал для пророчества Регину. Почему не Профессора, не кого-нибудь из нас, а именно эту девку. Чем это она отличается от остальных? Она что, лучше других, что ли?

Филин от ужаса замахал на него руками:

– Умолкни, Рига! Регина многим отличается от всех остальных. Она может видеть то, чего никогда не увидим мы. Про Регину я слова дурного не скажу. И ты молчи, придурок. Помнишь Алексея? Он тоже пробовал усомниться в Регине. Хочешь, я тебе напомню, где он находится сейчас?

По ним еще раз пробежал трепет. Рига бодрился, но огонек в его руке ходил ходуном, когда он закуривал сигарету. Филин продолжил:

– И на месте Валеры Бабина я был бы поосторожнее. Он глядит на нее так, словно хочет съесть. Вдруг Гуми это не понравится. Регина принадлежит Гуми.

– Смотрите, Сенька. Нас не видит.

– Молчите, идиоты, – остановил их спор Плескач. – Кто-то идет.

Они умолкли. И впрямь, со стороны остановки послышались чьи-то шаги и голоса.

Вечерняя служба в Разовке в субботу, девятого марта, прошла вдохновенно. Все прихожане поневоле ощутили ее необычайность – отец Александр превзошел самого себя, от него исходила мощь подлинного священнослужителя, о которой никто как-то не задумывался раньше, пока не осознали в тот момент ее существование и красоту. Именно так должна совершаться священническая служба. Иначе в ней не будет никакого смысла.

Просто отец Александр имел достаточно сильную душу для служения.

А после вечерни его ожидал приятный сюрприз. К нему в гости приехал друг и одновременно родственник, брат жены. Они когда-то вместе учились и служили в армии. Честно говоря, с ним отец Александр познакомился намного раньше, чем со своей будущей женой. Специальность его, как и у отца Александра, была психолог. Но главным его достоинством была доброта. Широчайший кругозор позволял ему ориентироваться почти во всех областях жизни. Одним словом, он был интереснейшим человеком, которого отец Александр любил – по сути, это был его единственный друг. Он приехал в пять часов вечера, оставил вещи на попечение своей сестры, а сам пошел в Разовку, посмотреть на зятя «на рабочем месте». И обратно они шли уже вместе.

– О себе я все расскажу дома, при Маше, чтобы не повторять повествование два раза, – весьма рационально распорядился шурин. – А сейчас – ваша очередь, батюшка.

– Прекрати! Какой я для тебя батюшка?

– Рассказывай же! Как у тебя дела?

– Нормально. Ты же сам видел, Сережа, мой храм потихоньку… формируется.

– Да, друг, художница у тебя – что надо. Как она изобразила святую Катерину – грех признаться, у меня сердце заколотилось, как у мальчишки.

– Смеешься!

– Ну да.

Поделиться с друзьями: