Съедобная история моей семьи

Наконец, важным считалось ходить за грибами именно рано утром. Во-первых, никто не успеет собрать грибы до тебя. Во-вторых, прохладно, легче ходить. В-третьих, важные дела надо делать с утра. Позже, став старше, мы, мо сквичи, ленились ходить за грибами ни свет ни заря. Особенно когда стали ездить на машине (город вырос, Курган застроили, в березовой роще теперь компании устраивают пикники с шашлыками, и за грибами приходится ездить за несколько километров на машине). Спали, завтракали, собирались. Бабушка была нами очень недовольна. Сидела, поджав губы, и ворчала: «Ну вот, уже жук и жаба проползли». – «Наш гриб от нас не уйдет», – лениво отзывались мы. Я всегда удивлялась, что это за жук с жабой за нашими грибами ползают. А потом в словаре пословиц и поговорок обнаружила, что это означает «всякий, все без исключения».

Такой была семья моего отца. Таким был мир Тарусы в моем детстве.

Застольная

Питалась семья Фатющенковых, как и большая часть населения нашей страны, в духе традиций русской культуры, изрядно приправленной советским влиянием. Первый и главный принцип традиционной русской кухни – простота. Связан он со многими факторами. В первую очередь доступность продуктов питания. Испокон веков в русской деревне жила основная масса населения, так что, хотим мы этого или нет, но все мы в основном потомки крестьян или недавних, не раньше XX века, горожан. Да и в XX веке большую часть городского населения России составляли выходцы из деревни, с ее вкусами и привычками. Для тех, кто претендует все-таки на дворянскую кровь, напомню, что традициями питания большая часть дворян-помещиков не сильно отличалась от тех деревенских жителей, которыми они владели. Ну разве что ели побольше и побогаче, но в основном то же самое. А ели крестьяне преимущественно то, что производили сами, этим же кормили и своих хозяев.

И все-таки простота русской кухни – не вынужденное явление, определяющееся бедностью земли и суровостью климата, невозможностью разнообразить стол. Она отвечает русским вкусам и, более того, принципам русской жизни, можно даже сказать мировоззрению. (Подробно описано в моем «Русском мире».) Еда – это способ сохранения жизни, а не удовольствие. В России никогда не было культа еды, как например, в некоторых романских странах. Съесть, что Бог пошлет – вот важнейший принцип, выраженный в поговорке. Более того, крестьяне считали простую пищу более здоровой, вполне справедливо полагая, что многие болезни случаются как раз от излишеств. Этого не могли понять иностранцы, приезжавшие в Россию и считавшие простой русский стол признаком бедности. Кстати, они же считали, что неприхотливость русских делает их непобедимыми. «Как можно победить русских солдат, которые довольствуются водой и сухарями», – вопрошали эти далеко не всегда доброжелательные наблюдатели русской жизни. Не понимали этого и советские начальники, решившие, что для борьбы с бедностью и отсталостью народа надо насаждать новые, более разнообразные и изощренные вкусовые привычки.

Еда для моей тарусской семьи была частью жизненного цикла, без которого эта самая жизнь невозможна. Пережитый голод сделал ее бережливой; еду ценили, берегли, старались не выбрасывать, а как-то перерабатывать, переваривали заплесневевшее варенье или закисшие грибы. Но сама еда никогда не представляла интереса: поели и хорошо, купили что-то вкусное, тоже хорошо. Едой, если можно так сказать, не интересовались. Самым неприхотливым был дядя Шура, мужчина! Не думаю, что он мог бы вспомнить, чем его кормили в обед. Насытился и ладно! Бабушку, как старушку, баловали, давали лучшие куски. Она сама, смеясь, рассказывала про деревенского печника, который, когда его угощали после работы, сваливал вместе первое и второе, а потом еще и выливал туда кисель. «Какая разница, – говорил он, – в животе все равно все перемешается». Это, хотя и в несколько карикатурном виде, вполне отражает отношение русского человека к еде.

В вопросах еды человек, как правило, очень консервативен. Удивительно, но в своей основе наши застольные привычки и вкусы напоминают те, которые были у наших предков. Так, например, основой русского питания издревле был хлеб, мучные изделия и зерновые культуры. Тарусский хлеб мне всегда казался очень вкусным. Он был черным, кисловатым, рыхлым, с хрустящей корочкой. Ни одна еда без него не обходилась. Взрослые даже чай пили с хлебом, причем просто так, без добавок. Детям делали «сладости» – помимо упомянутых пенок от варенья, мазали на черный хлеб масло и посыпали сверху сахарным песком. Как же это было вкусно!

Хлеб в Тарусе часто бывал дефицитом. Приходилось стоять в очередях, когда его «выбрасывали». Приносили домой по нескольку буханок, еще горячим. Детей баловали, отламывали теплую хрустящую корку, чтобы поели свеженького хлебца. Из Москвы мы всегда привозили московский хлеб – белый, черный, более плотный и менее кислый, бородинский, рижский, это все считалось лакомством, гостинцем. Но без московского хлеба тарусяне прожить могли легко, а без своего, тарусского, вряд ли. Позже я узнала, что именно кислый хлеб, из перебродившего теста, и был традиционным русским хлебом. И что без хлеба русский человек жить не мог – в неурожайные годы в стране наступал голод. Ведь были же рядом леса, реки, живность, дичь, овощи, но отсутствие хлеба приводило к голоду и смерти. Вон Робинзон Крузо на необитаемом острове выжил, так жить хотелось, а русский человек считал неурожай карой Господней и, казалось, терял вкус к жизни. И что характерно, пекли некое подобие хлеба: добавляли в муку лебеду, кору деревьев, все, что можно, лишь бы напоминало хлеб.

Хлеба накупали впрок, но он ведь долго не хранится. Сушили сухари, а из сухарей делали квас. В детстве я больше любила городской, из круглых железных бочек, он был слаще, не имел того ярко выраженного вкуса, как тарусский. Сейчас я с удовольствием пью домашний, только делать его, как и многие, ленюсь.

Кстати, еще одним важным напитком в тарусском доме был загадочный напиток «гриб». Трехлитровая банка с коричневатой мутноватой жидкостью стояла всегда на подоконнике, а в ней плавало нечто склизкое и противное. Этот кисловато-сладковатый напиток я не только не любила, но и боялась. О том, что плавало в жидкости, говорили как о живом существе – оно росло, болело, сохло и т. д. Странный этот напиток был очень популярен в России XX века, сейчас его возрождают и говорят о его необыкновенных медицинских свойствах. Наверное, это правда, так как много позже я обнаружила такой же «гриб» у своей свекрови, очень хорошего врача и к тому же большой фанатке здорового питания. «Гриба» этого я тогда уже не боялась, но и полюбить все равно не смогла.

Вторым по важности блюдом в Тарусе была картошка. Жизнь полна парадоксов: при всей традиционности русской кухни, этот «пришелец» прочно внедрился в нее, вытеснив, как кукушонок птенцов из гнезда, старые привычные репы, брюквы, редьки. Подобные явления распространены повсеместно. Очень консервативная итальянская кухня немыслима сегодня без привнесенных в нее с другого континента томатов или красного перца. Основой деревенской по своей сути молдавской кухни стала «иностранка» кукуруза. Замкнутая в культурном отношении, принципиально противостоящая всему чужому, Ирландия настолько полюбила иноземную картошку, что дошла даже до картофельного голода в неурожайные годы, подобно тому, как в России наступал голод, если не родился хлеб. И дело здесь не только в том, что правительства разных стран нередко насаждали ту или иную культуру чаще всего как способ борьбы с голодом. В некоторых случаях такие попытки терпели полное фиаско, а в некоторых заканчивались безоговорочной победой. Скорее всего, дело все-таки в национальных вкусах и в том, как новый продукт вписывался в традиционную кухню.

Вкус картошки полюбился русскому человеку. Своей простотой, непритязательностью, в каком-то смысле даже безвкусностью она была близка ему. А как прекрасно она сочетается с традиционными блюдами! Ну можно ли представить селедку без картошки? А квашеную капусту, соленые огурцы, жареные грибы, репчатый лук? Список этот можно продолжить. А путь ее на русский стол был непрост.

В Европу картофель попал из Южной Америки в середине XVI века. Но и в XVIII веке картофель высаживали на клумбы для украшения. Традиционно считается, что в Россию картофель завезли в эпоху Петра I, но достоверных фактов по этому вопросу нет. Возможно, что царю-реформатору просто по привычке приписывают все нововведения, особенно западные. В правление Екатерины II был издан указ о необходимости повсеместного внедрения этой культуры в сельское хозяйство, а за границей был закуплен семенной картофель. Консервативный русский народ называл его «чертовым яблоком» и считал его употребление в пищу грехом. Кстати, старообрядцы так и не приняли этот продукт и продолжают называть его «чертовым яблоком» или «чертовыми яйцами». Николай I предпринял решительное наступление на картофельном фронте и вызвал так называемые «картофельные бунты». Народ был готов биться до последнего, тем более что под посадки картофеля предполагалось частично занять площади, занятые зерновыми, то есть хлебом. И все-таки картофель победил, и уже в середине XIX века его называют «вторым хлебом» (большая честь!).

В собрании поговорок Даля читаем следующее: «Картофель, хлебу подмога», «Картошка, хлебу присошка». В годы великой отечественной войны неприхотливый и урожайный картофель спас от голода много жизней. А в 1960-е годы в популярном советском фильме «Девчата» героиня-повариха демонстрирует разнообразие блюд из картошки и доказывает ее необыкновенность: «Картошка жареная, отварная, пюре. Дальше: картофель фри, картофель-пай… картофельные пирожки с мясом, с грибами, с капустой и так далее. Картофельные оладьи, соус грибной, соус томатный, соус сметанный и так далее. Картофельный рулет, запеканка, картофель тушеный с черносливом, картофель тушеный с лавровым листом и с перцем, картофель молодой отварной с укропом. Шаники!..»

Картошка в Тарусе была белая, рассыпчатая. Во времена моего детства она все еще оставалась едой сама по себе, а не просто гарниром к мясу. Толкли пюре, к нему клали соленый огурец, квашеную капусту или обжаренный лук – вот и полноценная еда. Или мяли ложкой картошку, лили подсолнечное масло, посыпали сверху свежим луком. Иногда добавляли кусочек домашнего сала. Ну а если летом добавляли к картошке свежих жареных грибочков, то это был уже пир.

В обед обязательным был суп. Как и когда-то в старину, это был основной способ приготовления мяса, отдельно от супа его ели в Тарусе редко. Супы были простыми. Варили наваристый жирный бульон, чаще всего из свинины, это было наиболее доступное мясо, к тому же сытное. Кидали в бульон лук, морковь, картошку, куски сваренного мяса – и суп готов. Или гусиную лапшу: варили наваристый бульон из гусиных остатков (крылышек, гузки, потрохов, шеи, кожи с жиром), лук-морковь-картофель и, для разнообразия, лапша. Ели супы с хлебом, хлеб иногда посыпали солью, а корочку натирали для вкуса чесноком. Наедались все, второго и не требовалось.