Сёгун
Шрифт:
– Что?!
– Нас не пускали на борт сначала. Кроме Винка, на борт не пускали никого, а он поднимался туда раз в десять дней или около того. Мы ничего не делали…
– Только один он, – подтвердил Сонк, – Джохан показал им.
– Но как ты объяснялся с ними, Джохан?
– А есть один самурай, который говорит по-португальски, так мы и разговаривали с ним – довольно прилично понимали друг друга. Этому самураю, Сато-сама, было поручено заниматься кораблем, когда мы приехали сюда. Он спросил, кто у нас офицеры, кто моряки, мы сказали про Джинселя, но он только артиллерист, обо мне и Сонке, который…
– Который
– Заткнись, ради Бога, Круук!
– Паршивец, ты не мог готовить на берегу, так устроился на корабль, ей-богу!
– Перестаньте, вы оба! – велел Блэксорн, – Продолжай, Джохан.
Винк продолжал:
– Сато-сама спросил меня, что с кораблем, и я объяснил ему, что корабль надо килевать и чистить, а также ремонтировать. Ну, я сказал им все, что знал, и они занялись им. Они неплохо выполнили килевание и почистили дно, проскребли его, как дом какого-нибудь принца, – самураи командовали, остальные обезьяны работали как демоны – сотни этих педерастов. Черт побери, кормчий, вы никогда не видели таких работников!
– Это верно, – согласился Сонк, – работали как демоны!
– Я делал все, что мог, до того дня… Боже мой, кормчий, вы правда думаете, что мы можем выплыть?
– Да, если будем терпеливы и если…
– Если этого захочет Бог, кормчий. Только тогда.
– Да-а, может быть, вы и правы… – протянул Блэксорн, не понимая, в чем дело, почему Ропер такой фанатик. Он нужен, все они нужны. И помощь Бога. – Верно, помощь Бога нам не помешает. – Он повернулся к Винку: – А как днище?
– Чистое и гладкое, кормчий. Они сделали все даже лучше, чем я мог подумать. Эти негодяи так ловки – как лучшие плотники, корабелы и канатчики в Голландии. Такелаж в порядке – полностью.
– Паруса?
– Кое-какие они смастерили из шелка – прочного, как брезент. И запасные. Они сняли наши и точно скопировали, кормчий. Пушки все в полном порядке, лучшего не пожелаешь, и все снова на борту, там же и порох, и ядра. Судно готово плыть, как только будет прилив, и даже ночью, – прямо сегодня, если потребуется. Конечно, в море оно еще не проверено, мы не знаем, как поведут себя паруса, если свежий ветер или шторм. Но я готов поставить на спор свою жизнь, что обшивка такая же крепкая, как в момент спуска на воду в Зейдер-Зе, – даже лучше, потому что дерево выдержано, слава Богу! – Винк перевел дыхание. – Когда мы выйдем в море?
– Через месяц. Или около того.
Они подталкивали друг друга локтями, переполненные радостью, и шумно провозглашали тосты за кормчего и за корабль.
– А что вражеские корабли? Здесь есть что-нибудь близко? Как насчет добычи, кормчий? – полюбопытствовал Джинсель.
– Много – ты о стольких и не мечтал. Мы все богачи.
Новые крики радости:
– Как раз вовремя!
– Богаты, да? Я куплю себе замок!
– Боже мой всемогущий, когда я вернусь домой…
– Богаты! Молодец, кормчий!
– Перебить кучу папистов? Хорошо, – осторожно сказал Жан Ропер. – Очень хорошо.
– Какой у вас план, кормчий? – задал вдруг вопрос Ван-Некк, и все сразу замолчали.
– Я перейду к этому через минуту. У вас есть охрана? Вы можете свободно ходить, когда вам захочется? Как часто? Винк быстро начал:
– Мы можем свободно передвигаться по деревне, ну, может, на пол-лиги вокруг нее. Но нам нельзя выходить в Эдо и…
– И пересекать мост! –
радостно перебил Сонк. – Расскажи ему о мосте, Джохан!– О, ради Бога, я и собирался как раз о мосте, Сонк. Ради Бога, не прерывай! Кормчий, вот там, в полумиле к юго-западу отсюда, есть мост, на нем масса всяких объявлений. Вот до него нам и можно топать, за него заходить нельзя. «Киндзиру», ей-богу, – так говорят самураи. Ты понимаешь, что значит «киндзиру», кормчий?
Блэксорн кивнул, но ничего не ответил.
– Кроме этого, мы можем ходить куда нам захочется. Но только до оград. Эти ограды – кругом, на расстоянии полумили… Боже мой, разве можно поверить – скоро домой!
– Расскажите ему о докторе и о…
– Самурай прислал нам однажды доктора, кормчий, нас заставили раздеться, и он нас осматривал…
– Да. Достаточно человеку устроиться до ветру, и какой-нибудь негодяй туземец уже на тебя глазеет.
– Кроме этого, кормчий, они не докучали нам, кроме того, что…
– Эй, не забывай, что доктор дал нам эту чертову противную молотую траву под названием «чар», – противная, ее, наверно, надо было бы настаивать в горячей воде, но мы ее выкинули. Когда болеем, старина Джохан пускает нам кровь – и все в порядке.
– Верно, – кивнул Сонк, – мы выбросили этот чар.
– Ну, вот так и было, за исключением…
– Здесь нам повезло, кормчий, не так, как сначала…
– Это верно. Сначала…
– Скажи ему про инспекцию, Баккус!
– Я собираюсь к этому перейти, – ради Бога, потерпите, не сбивайте. Как я могу ему что-то рассказать, если вы все болтаете! Налейте мне выпить! – взмолился Ван-Некк и продолжал: – Каждые несколько дней сюда приходят самураи, мы выстраиваемся снаружи, и они нас пересчитывают. Потом дают нам мешки с рисом и деньги, медную мелочь. Этого хватает на все, кормчий. Мы меняем рис на мясо и другие продукты – фрукты и все остальное… И женщины делают все, что мы хотим. Сначала мы…
– Но так было не все время. Расскажи ему, Баккус!
Ван-Некк сел на пол:
– Боже, дай мне силы!
– Ты заболел, бедняга? – заботливо проворковал Сонк. – Тебе лучше всего не пить больше, или ты опять допьешься до чертиков, а? Он раз в неделю напивается до чертиков, кормчий. Мы все – тоже.
– О господи, да помолчи ты, дай мне рассказать вес кормчему…
– Это ты мне? Да я не сказал ни слова… Я тебя не прерывал… На вот твой стакан!
– Спасибо, Сонк! Ну, кормчий, сначала они засунули нас в дом в западной части города…
– Внизу, уже около полей.
– Черт возьми, тогда давай ты рассказывай эту историю, Джохан!
– Хорошо. О Боже, кормчий, это было ужасно… Ни еды, ни выпивки, и эти чертовы бумажные дома – как будто живешь в поле: ни помочиться, ни в носу поковырять – ничего не сделаешь, чтоб за тобой кто-нибудь не подсматривал, да? Самый слабый шум – и тут же собираются все соседи, и уже самурай на крыльце, а кому нужно, чтобы вокруг слонялись эти мерзавцы, а? Они размахивали перед нами своими мечами, кричали и вопили – просили нас вести себя спокойно. Однажды ночью кто-то уронил свечу – так эти обезьяны прямо обмочились! Боже мой, вы бы это слышали! Они прибежали из своих деревянных домов с ведрами воды, проклятые Богом сумасшедшие, шикали, кланялись и ругались… Всего-то одна паршивая стена сгорела. А сбежались они прямо сотнями, как тараканы. Негодяи! Вы…