Секрет королевы Маргарет

«Эврика! Эврика! Эврика!» – хотелось кричать мне и стремглав бежать к сэру Филиппу. Знал ли он об этом? А вдруг это то, чего ему не хватало? Вдруг у Элизабет кто-то остался, и…

Открывшиеся двери оборвали мою мысль на полуслове и буквально пригвоздили меня к месту. В проёме стоял Леонард. В рубашке и накинутом сверху красном халате.

– Выйди, – сказал он Розе, и та припустилась так, что я увидела сверкающие пятки её заношенных туфель.

Я по-прежнему была в двух платьях, короне, накидке и драгоценностях. Леонард придвинулся ближе, и пол под моими ногами зашатался.

– Я нездорова, Ваше Величество...

Он провёл пальцем по моим губам и поцеловал в шею.

– Думаю, ты уже вполне оправилась, любовь моя, раз так рьяно занимаешься благотворительностью.

Мои руки опустились, и накидка вместе с короной спустя секунду полетела на пол…

___________________________________________

*Шоссы — распространенный в Европе вид мужской и женской одежды, представляющей из себя суконные либо льняные чулки, сшитые из куска материи косого кроя.

Глава 22

Тучи на небе рассеялись. Ночь стояла ясная и звёздная. Луна из окна казалась огромной и яркой и манила к себе через тонкие занавески подобно магниту. Я лежала на кровати. Рядом, уткнувшись мне в затылок, сопел Леонард. Наши одежды валялись на полу. Мы оба были нагишом, и я чувствовала обнажённой кожей его такую же обнажённую, разгорячённую кожу.

Леонард впервые остался ночевать в моих покоях. Он уснул практически сразу, как только закончил дело и, крепко сжав меня в объятиях, зарылся в мои волосы. Мне не спалось. Между ног было мокро и неприятно, и я мечтала вырваться из кольца его рук, дойти до нужника и хорошенько подмыться. Но Леонард и не думал меня отпускать. Когда дышать становилось невозможно, я ворочалась, и он слегка отодвигался, однако спустя мгновение приваливался вновь.

Сон с королём был для меня в новинку. Я старалась не думать о том, что случилось, и возвращалась в мыслях к сэру Филиппу, а потом ругала себя за это. Рядом с Леонардом такие размышления казались чем-то из рук вон выходящим, словно я порочила имя Филиппа Рочестера. В объятиях Леонарда я сама себе была противна.

Около двух ночи Леонард, наконец, перевернулся на спину и дал мне свободу. Я выскользнула из постели тут же, достала из сундука в гардеробной свежую сорочку и, дойдя до нужника, привела себя в порядок.

– Маргарита, где ты? – Проснувшись, Леонард приподнялся на локте и принялся оглядывать комнату. Я остановилась у стола, вцепившись в графин с морсом и изображая приступ дикой жажды. – Без тебя мне холодно.

Пришлось вернуться и лечь рядом. В голове творился сумбур. Чтобы заглушить его, я стала перебирать в уме имена придворных и вспомнила о матери Маргарет. Та по-прежнему писала мне несколько раз в неделю, но ничего толкового не рассказывала. Письма от неё пестрели деталями быта: Агнесса поправилась, Энтони, кажется, нашли невесту, Джозеф уехал на очередной турнир, пшеница в этом году обещает быть особенно урожайной. Перед глазами то и дело всплывала та её записка, а потом лицо Хильды и все остальные мои «приключения». С идеей о бесплатной столовой я уже распрощалась, то же самое касалось лечебницы. Никто не пойдёт к ведьме. Можно, конечно, попробовать создать школу, если Леонард разрешит и, если кто-то захочет, чтобы его ребёнка учила ведьма. Да и то до первой детской смерти...

Представив очередные похороны, я поморщилась. Нет, с благотворительностью придётся повременить, а лучше вообще затаиться, словно я опять заболела или дала обет молчания. Переждать бурю и сделать вид, что я отчаянно предана Господу. После принятого решения я нервно похихикала. Образ жизни Маргарет теперь уже не казался мне таким глупым и безынициативным, как в начале. Молитвы, посты и церковь, вероятно, были её бронёй и способом защиты от внешнего мира.

Так я и провела всю ночь, рассуждая о важном вперемешку с ненужным. Леонард проснулся, как только взошло солнце. Поворчал на мою сорочку и навалился сверху. В его голосе и глазах так и ощущалось желание. Прикрыв глаза, я уже было приготовилась к худшему, но худшего не последовало. Король встал и оделся в то, что целую ночь пролежало на полу.

– Пока стоит тёплая погода, нам надо выбраться на пикник. Помнишь, мы часто завтракали и ужинали на природе в первый год брака?

Я, разумеется, не помнила, но правду решила оставить при себе. Леонард был явно в приподнятом состоянии духа. Во время одевания мурлыкал какую-то песню, а потом и вовсе поцеловал меня в губы, точно мы поженились неделю назад и вовсю отмечали медовый месяц.

Когда дверь открылась, я успела заметить сэра Филиппа и в панике отползла к подушкам. Лицу стало невыносимо жарко. Видел ли он меня и почему опять оказался возле моей спальни? Ведь вчера он должен был охранять вход или, закончив вахту там, явился сюда, чтобы встретить короля?

Появившаяся с кувшином воды Роза сбила меня с нужной мысли. Я приказала ей приготовить ванну. Мне так хотелось смыть с себя вчерашнее, что я пролежала в ванне целый час. Роза с Нэн постоянно подливали новые порции горячей воды. В тепле тело размякло, мысли успокоились, несколько раз я ныряла под воду с головой и смотрела на клубы пара, идущие из кувшинов. После купания стало легче, и я попросила позвать ко мне Филиппу Бецворд, как только та появится во дворце.

– Бецворды уехали, – произнесла Роза, и глаза у неё увлажнились.

– Откуда ты знаешь?

– Сэр Льюис пришёл к Его Величеству, едва тот одеться успел. Это мне их конюх Джереми сказал, когда я воду для Вас грела. Не увидимся мы с ним больше.

На последних словах слёзы из глаз Розы уже побежали ручьями, и она принялась вытирать их передником. Я вздохнула. Так вот откуда она знала Филиппу Бецворд. Никак бегала на свиданку с её конюхом и уж не поэтому ли так косилась в сторону, когда я спросила про травы Абигейл, отварами из которых она меня лечила. Наверняка, Джереми ей их и таскал. Как только Нэн вышла за новой порцией воды, я озвучила свой вопрос вслух. Роза покраснела и шлёпнулась на колени.

– Пожалуйста, не прогоняйте меня!

От удивления я чуть не перевернула ванну.

– Да я и не думала. С чего мне тебя прогонять?

– Так ведь горничным нельзя…

Я прикусила губу. Незавидная, конечно, у них доля за объедки с господского стола. И выбор небольшой: либо всю жизнь одна кукуй, либо, если надумала замуж, изволь освободить место другой.

– А мне никакой записки леди Бецворд не передавала?

Роза грустно покачала головой. Я опять ушла под воду. Выходит, Филиппа Бецворд поверила своим глазам и решила, что королева задумала избавиться от всех бедняков разом да ещё и с помощью чужих денег. После такого умозаключения на душе стало нестерпимо гадко, словно кто-то плюнул мне прямо в лицо.

– Знаешь, – вынырнув, произнесла я, – твоему Джереми ведь всегда можно написать.

– Нельзя. Не умею я писать, – Роза совсем раскисла и опять зашмыгала носом.

– Я могу тебя научить.

– Не поможет. Он тоже не умеет ни писать, ни читать.

«Дела», – только и вздохнула я. Роза, кое-как справившись со слезами, помогла мне подняться и, встав на специальную подставку, вылила на мою голову целый кувшин воды разом, хорошо, что Нэн вовремя подоспела с новым.

– Ладно, тогда сходи за матерью и сестрой. Увидишь их – сразу полегчает.