Секрет на троих

Самый ужасный день рожденья за всю мою жизнь. Я говорю об этом Селин. Прошу ее очнуться хотя бы ради этого. Она не слышит. Все по-прежнему.

Я сам не замечаю, как моя голова падает на грудь, и я погружаюсь в тяжелое забытье.

Я проснулся от страшного, мучительного сна. Мне приснилось, что Селин умерла, её больше нет. Я видел процессию, лица её близких, видел себя во всем черном. Слишком отчетливо, слишком реально. Моё сердце в этот момент готово было разорваться на клочки. Я вроде как даже негромко вскрикнул и проснулся.

Поднял голову и замер. Было около пяти утра, но из коридора в палату пробивался свет. И Селин, моя Селин больше не спала. Наоборот, она с интересом смотрела на меня, на то, как я, нелепо сидя на стуле, привалился на кровать, все еще продолжая сжимать её ладонь.

Я посмотрел на неё и улыбнулся. Она мне тоже улыбнулась.

– С возвращением, - прошептал я.

– Ты ужасно выглядишь. – Произнесла Селин.

Я только покачал головой.

– Когда ты в последний раз ел? – Потребовала она уже строже.

Я открыл, было, рот чтобы ответить, но, так и не вспомнив когда именно, сомкнул губы.

– Вот что, иди прямо сейчас и купи себе хотя бы кофе со сливками. – Но я не сдвинулся с места. – Нел, ты как привидение.

Она протянула руку и провела по моим волосам. Я знал, они были не в самом лучшем виде. Потом ее пальчики переместились на глаза и очертили круги вокруг них. Видимо такие огромные круги у меня под глазами.

Ничего удивительного. Я плохо и чутко сплю, да еще на стуле. И в одежде. Не ем. И вообще не позволяю себе расслабиться ни на минуту.

Я долго была без сознания? – Вдруг поинтересовалась она.

– Две недели, - прошептал я, все еще не веря в свершившееся чудо.

– И ты решил заморить себя голодом, - она погрозила мне пальцем, так как не могла покачать забинтованной головой. – А если бы я еще неделю не пришла в сознание? Иди сейчас же, я не могу смотреть на твои круги под глазами и лицо белое как мел.

Я опять покачал головой.

– Я так долго ждал, когда ты проснешься. Я никуда не пойду.
– Заупрямился я.

Селин улыбнулась и вдруг распахнула объятия.

– Ах, ты моё чудо, иди сюда.

Меня не надо было просить дважды. Тотчас же я оказался в её объятиях. Осторожно прилег рядом, чтобы ни в коем случае не навредить ей. Она аккуратно положила мою голову себе на грудь и запустила пальцы в волосы. Она медленно перебирала их, а я страдал, потому что она еще не сказала, что любит меня. Я лежал и ждал, когда она мне это скажет, но Селин почему-то медлила. Она просто проводила ладонью по моим волосам и молчала.

Ну же, ладно, не стоит мучить меня! Скажи мне, что ты меня любишь. Но не давай напрасных надежд! Я виноват перед тобой, я обидел тебя, но знала бы ты, как я ненавижу себя за это.

– Когда я спала, ты мне что-то говорил, - прошептала она, - я слышала твой голос, но не могла открыть глаза. Ты ведь со мной действительно разговаривал?

– Да, - просто ответил я.

– Я знала, я точно знала, что когда проснусь, ты будешь рядом. Ты ведь обещал. Помнишь?

Я не помнил, но согласно кивнул.

– Какой сегодня день? – Спросила она.

– Восьмое января. – Ответил я.

– Тебе вчера исполнилось семнадцать. – Она погладила меня по волосам, и я перевернулся и приподнялся на локтях, чтобы видеть ее. – Поздравляю тебя.

Я приблизился и поцеловал ее. В губы. Теперь я не боялся ее целовать. Неприятные ощущения, напоминающие мне об отце, медленно, но верно угасали сами собой.

– Люблю тебя, - прошептали мои губы.

– Люблю тебя, - ответила Селин.

Мы еще долго лежали вот так рядом, сплетясь телами, разговаривали, делились ощущениями, пока в палату не пришла медсестра и, увидев, что пациентка пришла в сознание, не отослала меня.

Через неделю Селин перевели из реанимации в обычную палату, а на день Святого Валентина и вовсе выписали из больницы.

Брайан уже ждал нас на пристани на «Святой Диане». В тот день мы совершили потрясающее путешествие вдоль южного побережья Великобритании, которое Селин обещала мне в самом начале. Лайнер был полностью в нашем распоряжении. Никаких пассажиров, только я и она.

Стоя на палубе, мы наслаждались встречным ветром и ощущением полной свободы. Перед этой поездкой меня напичкали всевозможными таблетками, чтобы не началась морская болезнь, и они мне помогли. От морской болезни не осталось и следа. Только наслаждение долгожданной поездкой.

И еще великая радость от осознания того, что Селин способна ее разделить вместе со мной.

Мы были счастливы. Целовались как сумасшедшие. Обнимались. А в каюте, впервые уединившись после болезни, я даже позволил себе с Селин некоторые вольности, конечно не выходящие за рамки приличия. Но для меня и это было немало.

Постепенно я обретал гармонию. Смирялся с невозможностью изменить прошлое и забыть, что происходило между мной и Карлосом. И тело постепенно начало забывать его прикосновения. Новые волнующие ощущения с Селин затмевали все предыдущие, выходили на первый план.

Она была потрясающей девушкой, и она это знала. И еще она повторяла, что любит меня. Слишком часто и искренне. И я верил ей. И сам повторял, что люблю её. Больше жизни.

В школе Селин уже все ждали и встретили очень тепло. Девчонки на следующий вечер устроили пижамную вечеринку у Сары по этому поводу, но нас не позвали. Тогда я с Родом и Томасом, совершив отчаянную вылазку, пробрались по балконам на второй этаж и под девчачий визг присоединились к всеобщему веселью.

А потом все разбрелись по отдельным комнатам. Мы тоже устроились на кровати в комнате для гостей. Селин забавляло водить ладонью по моей, ставшей уже шершавой, щеке. Не так давно я начал бриться.

– Интересно, каким ты станешь через десять лет? – Она провела пальцем по моей груди сверху вниз.

– В смысле, каким? – Не понял я.

– Ну, каким мужчиной. – Она улыбнулась.
– Хотелось бы узнать, как изменится твое тело.

Я улыбнулся.

– Наверно более мужественным. И на груди, наконец, начнут расти волосы. – Пошутил я, Селин рассмеялась.

– Ммм. Привлекательное зрелище.
– Промурлыкала она и потянулась ближе для поцелуя.

Я ответил. Несколько минут мы молча и упоительно целовались по-французски. Я чувствовал, как дыхание Селин с каждой минутой учащается и попытался мягко отстраниться. Она поняла мой порыв, разочарованно вскрикнула и откинулась на подушки. Теперь она смотрела не на меня, а в потолок.