Секрет русалок

Ваня уже стоя на пороге дома, резко развернулся к отцу с дочерью. Оба смотрели и словно дышать боялись.

— Так, я так и понял, что не найду виновника сразу, и вот на кладбище иду, ритуал вершить. Всё сразу и прихватил, зачем несколько раз ходить да время терять.

— На кладбище... — охнула Ефросинья, хватаясь пухлой ладошкой за сердце, да резко в ноги отцу кинулась.

— Папенька, умоляю, дай золотые на снадобье Златке! — крикнула да за ноги отцовские схватилась. Не хотелось ей свою кожу гладкую на рубцы да струпья сменить. Горькие слезы вперемешку с рыданиями и всхлипами вырывались из девы словно ураган. — Не хочу-у-у ритуа-а-ал...

— Так, всё же ты? — тяжело осел на лавку, наблюдая за стенаниями любимой дочки.

В ответ Фрося лишь всхлипнула.

— Дура! — вдруг вскочил Никодим и дочери, поднявшейся на окрик родительский, смачную оплеуху залепил. — Дура! Кто же тебя надоумил на то?! — громко кричал отец.

— Что случилось? — вбежала в дом хозяйка и, увидев дитя своё заплаканное, кинулась поднимать её. — Фросюшка, донечка, что с тобой? — обняла да по голове гладит.

— Я думаю. Аннушка, без тебя не обошлось! Ты по молодости с ведьмой в одной деревне жила да, помню, рассказывала, как по глупости за ритуалами сквозь оконце подсматривала.

И супружница тоже удостоилась оплеухи звонкой. Теперь в доме рыдали навзрыд две бабы. Ваня тихонько стоял в стороне, ожидая, пока гнев главы семейства стихнет, и он станет рассуждать здраво. Ликовал в душе ведьмак: затеянный спектакль удался, и Фрося призналась, а вещички странные, что в суме лежали, вовсе не для ритуала, а для устрашения старосты и дочери. Не прогадал Ваня: побоялись да рассказали всё.

— Ой, глупые... — протянул отец семейства да за волосы свои схватился.

— Златка сама виновата! — вдруг прекратила рыдать Фрося, да встала, ладошку пухлую на пояс прикладывая. Разрумянилась, глаза покраснели, нос опух, а на щеке алел след от тяжёлой отцовской руки.

— Сама?! — снова вскричал отец, — Сама! Да ты, дура глупая, себя под наказание подводишь. Я должон прилюдно тебя, на площади осудить, да выговорить, посрамить за дела твои злостные.

— Но она... — всхлипнула Фрося. Никак не хотела вину признать, отговориться пыталась, обелить себя в глазах отцовских.

— Ну что она?! Что?! — гаркнул отец.

— Она жениха у меня увела, тощая скромница! Вот! — косу назад откинула и, подбоченившись, стойку боевую заняла, демонстрируя, что это очень весомый аргумент.

— Какого жениха? Не помню, чтобы кто-то сватался. — прищурился Никодим.

— Сын кузнеца! Он и не успел посвататься: Златка его приворожила к себе, и он к ней ушёл. Не ко мне, Старостиной дочке! А к ней, сиротинке нашей деревенской, — столько яда в словах, что гляди с языка закапает да деревянный пол разъест.

Никодим посмотрел на ведьмака: мол, тоже обвинение в сторону Златки - надо разобраться - не пристало мужиков уводить.

— Нет на ней помыслов и деяний чёрных, не привораживала она парня. А вот тебя. Фрося, глянуть бы надобно,

— приблизился к Фросе, на что та от него шарахнулась в сторону, вместе с матушкой, да в угол забились обе, тихо подвывая «не буду больше».

— Ой, дуры-ы, — вновь схватился за волосы староста. Поднял на ведьмака глаза усталые. Серьёзное вменяют дочери да супружнице. — Ваня, ты уж не возвращай на дур этих наговор, дам денег я на средства для Златки, только никому не говори. Хотя-я-я... — посмотрел на родных. Женщины под его взглядом сжались, стараясь слиться с дверью, под которой сидели. Была бы их воля, сразу бы в комнату сбежали, — надо проучить, да жалко их.

***

Полученные деньги грели карман: количества монет, что староста отсыпал за молчание да на лечение Златки, хватит и на ингредиенты для зелья, и на ремонт цепочки, да ещё и останется. Подошёл Ваня к крыльцу дома своего и лицо к небу поднял, блаженствуя. Прищурился, закрывая глаза от яркого солнца, да ласковому ветру щёки подставляя - хорошо-то как!

В город собрался быстро - решил за день управиться. Если не останавливаться да не задерживаться нигде, то можно за сутки туда-обратно обернуться. В дорогу провожать пришла его Злата: принесла хлеба буханку да овощей в мешок холщовый насыпала.

Предусмотрительный ведьмак амулет заветный в пояс штанов широких зашил, а цепочку в карман припрятал. Лошадку свою он ещё в первый же день пастуху местному за медяки продал, так что пришлось снова к старосте идти - просить, нет, требовать быстроногую красавицу, что на заднем дворе стоит в стойле.

Староста - мужик понятливый, вздохнул, да вывел свою кормилицу Агату из стойла. Подвёл да поводья в руку ведьмаку, что на уступки пошёл, вложил. Вздохнул и, молча развернувшись, направился в дом, не дожидаясь слов благодарности.

— Что ж, путь ни близок, ни далёк, пора отправляться, — взглянул на девушку, что топталась около дома, низко голову опустив, да пообещал: — вернусь завтра, приготовлю зелье - сызнова красавицей станешь!

Злата вздохнула да ведьмака, не подумав, перекрестила. Тот опешил поначалу, но, отойдя от девичьего поступка, сплюнул на землю, запрыгнул на коня да в путь-дорогу отправился.

Ехал Ваня не спеша да думу думал, размышлял, как пойдёт на озеро русалочье и ожерелье добудет. Только как его добыть? Почесал буйную голову, решил оставить эту проблему на потом. Сейчас важно к озеру подобраться. Да проверить, действительно ли оно волшебное, да населённое девами хвостатыми. Дорожка юркой змеёй пробегала сквозь леса да посадки, через поля и деревеньки, да по мосткам на другую сторону шумной речки переправила: два леска, три поля и вот он город.

Город показался неожиданно: вынырнул из-за поворота, радуя глаз ухоженными дворами да мощёными дорожками.

Лавку артефактора разыскал в первую очередь, посмотрел, что открыта, да решил на обратном пути заехать. Мало ли кому в голову взбредёт ограбить его. выходящего из лавки. А тут он сразу на лошадку запрыгнет да вскачь пустится - не догонишь. Всё продумал наш Ваня.

Лавка ведьмы стояла на окраине города, но вела к ней дорожка, камнем выложенная - знать в почёте ведьма в городе. Дверь Ваня отворил да к полке с травками подошёл.

«Надобно и мне такую сделать», — почесал голову юный выпускник ведической школы.

— Что ищешь, ведьмак? — раздался сбоку красивый грудной голос.

Ваня обернулся да загляделся на красивую, стройную ведьму. Та, зная свою привлекательность, подошла, бёдрами повиливая, да встала по правую руку.

Приблизилась вплотную, наклонилась, обдавая Ваню тёплым дыханием.

— Откуда будешь, ведьмак? — по руке, лежащей на полке с пузырьками, едва уловимо провела кончиком пальца. Ваня речи лишился от заигрываний знатной ведьмы.