Секретная команда. Воспоминания руководителя спецподразделения немецкой разведки. 1939—1945
Шрифт:
Когда машина остановилась возле чайного домика, я обратил внимание, что под этой искусственной зеленой крышей царил настоящий полумрак. Передо мной стояло деревянное здание с двумя одноэтажными флигелями, соединявшимися крытым проходом. Позже мне стало известно, что в левом флигеле располагалась столовая, в которой ежедневно обедал начальник Верховного командования вермахта фельдмаршал Кейтель [105] со своими генералами и другими немногими приближенными лицами. Правый же флигель и был собственно чайным домиком. Войдя в него, я оказался в большом вестибюле, обставленном современной удобной мягкой мебелью и несколькими столами. Пол был устлан ковром с длинным ворсом.
105
Кейтель
Меня встретил гауптман войск СС и представил пяти офицерам, а именно: подполковнику и майору сухопутных сил, двум подполковникам люфтваффе, а также майору войск СС. Мой слух резануло, как неправильно этот гауптман произнес мою фамилию.
– Моя фамилия не такая уж и трудная, – поправил я его. – Ее следует только правильно произносить по-немецки – Скор-це-ни. Видите, совсем не сложно.
Не знаю, почему именно здесь мне пришло в голову акцентировать внимание на правильном ударении в произношении своей фамилии. Как бы то ни было, все, казалось, только и ждали моего появления. Во всяком случае, гауптман куда-то исчез, и я, воспользовавшись возникшей паузой, прикурил сигарету.
Я хотел было уточнить фамилию своего коллеги из войск СС, поскольку, как всегда, при первом представлении плохо ее запомнил, но тут офицер вернулся.
– Сейчас, господа, я проведу вас к фюреру, – заявил он. – От вас требуется представиться и коротко, буквально в двух словах, изложить свою военную карьеру. Затем, если у него возникнут вопросы, вам надлежит так же коротко на них ответить. Прошу следовать за мной!
Я не поверил своим ушам! Страх буквально сковал меня. И было от чего, ведь мне впервые предстояло предстать перед самим Адольфом Гитлером, фюрером Великого германского рейха и Верховным главнокомандующим вермахтом! Для меня это явилось полной неожиданностью.
«Как бы от волнения не опростоволоситься! – промелькнуло у меня в голове. – Ладно, будем надеяться на лучшее, ведь дома, в Берлине, за меня держат кулачки мои люди».
Мы прошли не больше ста пятидесяти шагов, а вот куда именно и в каком направлении, я не обратил внимания.
Между тем мы оказались в таком же большом вестибюле другого деревянного здания, обставленного так же, как и чайный домик. Нас попросили немного обождать. В приглушенном, приятном для глаз освещении все выглядело немного неестественным. Не знаю почему, но мой взгляд привлекла к себе висевшая на стене небольшая картина в простенькой серебряной рамке.
«Так это же «Букет фиалок» Дюрера [106] », – осенило вдруг меня.
Странно, но именно эта маленькая деталь врезалась мне в память, а вот гораздо более важные впечатления не оставили в ней и следа.
Затем перед нами распахнули левую створку двери и провели также в большое помещение площадью примерно шесть на девять метров. На окнах правой продольной стенки висели простенькие цветные шторы. Рядом располагался массивный стол с картой обстановки, а по центру левой стены виднелся камин. Перед камином стоял круглый столик в окружении то ли четырех, то ли пяти комфортабельных кресел. К помещению примыкала еще одна пустая комната, в которой нас и построили для представления. Как младший по рангу, я занял место на левом фланге, и мой взгляд уперся в письменный стол, стоявший поперек окна. На его светло-коричневой столешнице в строгом порядке были разложены многочисленные карандаши.
106
Дюрер Альбрехт (1471–1528) – немецкий живописец и график, один из величайших мастеров западноевропейского Ренессанса. Первый теоретик искусства среди североевропейских художников. Оставил заметный след в военно-инженерном искусстве.
«Так вот, значит, где принимаются самые великие решения нашего времени», – подумал
я, и в этот момент слева открылась дверь.Мы как по команде вытянулись в струнку и застыли, повернув головы в сторону двери. Теперь мне действительно предстояло увидеть человека, внесшего столь заметный вклад в историю Германии. Это было непередаваемое ощущение, возникающее только тогда, когда обыкновенный солдат внезапно оказывается перед самым высоким по рангу командующим. Не исключено, что в мое сегодняшнее описание того события, оказавшегося для меня столь неожиданным, могли вклиниться и более поздние воспоминания, ведь тогда меня охватило большое смущение, и в памяти запечатлелись только отдельные детали.
Адольф Гитлер вошел в комнату медленными шагами и поприветствовал своим известным каждому из нас по фотографиям жестом, изогнув приподнятую правую руку. На нем был простой, свободного покроя пиджак защитного цвета, открывавший белоснежную рубашку с черным галстуком. На левой стороне груди я разглядел Железный крест первого класса времен Первой мировой войны и черную нашивку, свидетельствовавшую о перенесенном ранении.
Адъютант, который привел нас, принялся представлять нашу группу Адольфу Гитлеру, начав с правого фланга, и поэтому я не мог толком наблюдать за происходящим. Мне едва удалось сдержать себя, чтобы не выйти вперед для лучшего обзора.
Слышался только знакомый по радиопередачам приглушенный голос фюрера, который задавал короткие вопросы. Спутать этот тембр с другим голосом было невозможно, но только сейчас я обратил внимание на хорошо чувствовавшиеся мягкие оттенки речи и интонации, свойственные австрийцам.
«Удивительно, что этот человек, насаждающий сейчас в Германии старый прусский дух, несмотря на многолетнюю разлуку с истинной родиной, так и не избавился от характерных признаков своего происхождения, – подумал я. – Интересно, осталось ли у него хоть что-нибудь от подлинной сущности настоящего австрийца? Какой он на самом деле?»
Однако я отогнал от себя столь ненужные в такой ответственной ситуации вопросы.
Каждый из стоявших до меня в шеренге офицеров коротко, по-солдатски докладывал о своем пути становления как военного. И вот Адольф Гитлер оказался передо мной и, выслушав мое представление, протянул мне руку. Я весь напрягся, чтобы не сделать чересчур низкий поклон. Кажется, мне это удалось, и все получилось как положено – коротко и четко. В пяти предложениях я изложил место своего рождения, образование, военную карьеру в качестве офицера резервных войск С С и занимаемую тогда должность. Во время этого доклада мы стояли близко друг к другу и смотрели глаза в глаза. Причем он глядел на меня не отрываясь ни на мгновение.
Затем Гитлер отступил назад, еще раз внимательно посмотрел на каждого и вдруг совершенно неожиданно задал вопрос:
– Кто из вас знаком с Италией?
Я оказался единственным, кто отозвался.
– Мне два раза частным образом довелось путешествовать по Италии и объехать всю страну вплоть до Неаполя, мой фюрер! – гаркнул я.
– Что вы можете сказать об Италии? – задал Гитлер следующий вопрос и посмотрел на первого из нас, однако было ясно, что он обращается ко всем нам.
– Италия… Партнер по оси… Член Антикоминтерновского пакта [107] … Союзник… – последовали робкие ответы.
107
Антикоминтерновский пакт – договор, заключенный в Берлине 25 ноября 1936 г. между Германией и Японией, создавший двусторонний блок этих государств, направленный против Коммунистического интернационала с целью не допустить дальнейшего распространения коммунистической идеологии в мире.
– Я – австриец, мой фюрер! – отчеканил я, когда дошла очередь и до меня.
Мне казалось, что этим сказано все – отторжение Италией Южного Тироля, красивейшей части немецкоговорящей Австрии, всегда с болью воспринималось каждым настоящим австрийцем.
Адольф Гитлер посмотрел на меня долгим пытливым взглядом, потом приблизился и заявил:
– Господа могут быть свободны! А вас, гауптман Скорцени, попрошу остаться! Мне надо сказать вам еще пару слов.
Внезапно я обратил внимание на то, что Гитлер правильно выговорил мою фамилию, сделав ударение в нужном месте, и про себя порадовался этому. А может быть, просто его адъютант кое-что рассказал о первой встрече со мной?