Секретные поручения 2. Том 1

Спала. Но это было во сне. Или в другой жизни. Когда она еще не знала, что он работает на Контору. И потом, это великая тайна, дорогуся.

– Ничего не выходит, – как можно безразличней объяснила она. – Если перепутала имя, так обязательно спала? Так, что ли? И чего ты вообще про него вспоминаешь? Мало ли с кем я спала! Или ты на мне жениться собрался? На кой он тебе, этот Петровский?

– Да так, интересно, – сказал Коленька в потолок. – Не пойму я, что он за сухофрукт такой. Зачем на Контору работает…

Он скосил взгляд на Таню. Она промолчала.

– Ладно, если бы ущербный был. Тупой. Бесперспективный, одним словом. Тогда понятно: таким путем карьеру делает. Но он ведь не такой, – Коленька приподнялся на локте. – Приятный, умный и дело знает? Правда?

– Что «правда»?

– Петровский ведь нормальный парень?

– Да чего ты привязался ко мне с этим Петровским? – сказала Таня, сдерживаясь. Внутри у нее нарастало напряжение, как давление в аварийном паровом котле богатяновской бани, уголовное дело по которой находилось у нее в производстве.

– Я же не с Петровским сейчас трахаюсь, а с тобой! Что ты мне засираешь мозги?

Давление достигло критической отметки. В бане грохнул взрыв, обрушилась стена, голые люди побежали по улице… Она же вдруг вскочила на ноги, тоже голая. Она уперла руки в боки, расставила ноги на ширину плеч. Груди с розовыми сосками чуть отвисали, треугольник волос густо темнел внизу плоского живота. Она приготовилась говорить громко и возбужденно, возможно даже кричать. В конце концов – какое кому дело? Да кто ты такой, в конце концов? Что тебе надо?

Но она ничего не сказала. Пошла на кухню. Не включая свет, нашарила на столе недопитую бутылку «Винного квартала», постояла над ней в раздумье. Не то. Открыла холодильник, вытащила бутылку водки и налила себе полный фужер. Чуть не захлебнулась, но выпила. Потом умыла лицо холодной водой. Часы на вытяжке показывали начало третьего. Сна ни в одном глазу. Таня села на табурет, зажала ладони между колен. Она пыталась вспомнить, когда именно назвала Коленьку Денисом. И какого черта, спрашивается?

– Ладно тебе, – услышала она.

Коленькина рука легла ей на плечо.

– Все нормально, – сказала Таня.

– Это не мое дело, понимаю.

– У меня с ним ничего не было, – сказала Таня и неожиданно икнула. – Хоть это и не твое дело.

– Мне-то что… – пробормотал Коленька.

– Он мне нравился когда-то. Выпей.

Она кивнула на бутылку и опять икнула. Вот, еще не хватало. Коленька взял бутылку, прицелился отпить прямо из горлышка.

– Погоди, – остановила Таня и подставила фужер. – Мне тоже. Каплю.

Коленька налил и ей.

– Хотя гад он, конечно, – сказала Таня. – Но кругом все гады, он еще не самый худший. Так что, давай выпьем. За Петровского…

Она задумалась, успев два раза подряд громко икнуть.

– Да. Потому что жить ему, похоже, осталось не так уж и долго. Слушай… – Она захихикала. – Что-то меня повело, а?

– А чего ему не жить-то? – спросил Коленька, вытирая губы.

– Ясно как день, – Таня зябко передернула плечами. – Я тогда дежурила… Ну, когда парня пристрелили около его дома. Сергей… Сергей… Не помню уже, как фамилия. Какая, к хрену, разница, правда?.. Я сейчас…

Она вышла из кухни, натолкнулась на что-то в темной прихожей, проследовала в спальню. Через минуту вернулась, целомудренно закутанная в одеяло и с зажженной сигаретой в руке.

– Если хочешь сигаретку, сам сходи, я не нанималась. Так вот… Выехала я на место. Парень готовый. Крупный калибр, похоже, девятка… «Глушак». А он жил в одном подъезде с Петровским. Кто-то ждал его там, понимаешь?

– Кого? – спросил Коленька. – Петровского?

Таня махнула на него рукой.

– Ну, наверное ж. Тот Сергей… Он издалека похож на Петровского. Высокий. Худой. Курточка такая до середины бедра. Без шапки тоже всегда ходил. А это поздно было уже. Темно. И Сергей этот никому не упал, понимаешь? Ну, на шиномонтаже работал. Ни криминала за ним, ни бизнеса, ни денег, ни хрена такого, чтоб им спецы занимались, понимаешь? А там спецы работали. Две пули в область сердца, почти рядом. Ночь, тусклый фонарь в стороне, прикинь… А?..

– А кому в таком случае Петровский упал? – спросил Коленька.

Таня еще раз икнула, постучала себя ладонью по груди.

– Кому-то упал, наверное… Раз следователь и с Конторой связан, тут самые разные завязки могут быть. Налей-ка ты мне воды в стаканчик. Вон, рядом с мойкой.

Она выпила воды, прислушалась к себе. Стало еще хуже.

– Он знает? – спросил Коленька.

– Петровский? – Огонек сигареты в Таниной руке прочертил замысловатый зигзаг. – Нет, конечно. А зачем ему знать? Кто меньше… Как это… Тот дольше живет…

Локоть, которым она опиралась на стол, соскользнул, Таня покачнулась на табурете и чуть не упала.

– Ну и чего ты уставился на меня, любовничек? Как хер на бритву? Да знает он, все знает, не волнуйся. По крайней мере догадывается. Ходил все вокруг меня, допытывался… Ой, устала я чего-то. Пошли спать, а?..

Таня со свистом потянула воздух сухими от водки ноздрями. Но подниматься не торопилась.

– Сам виноват, что влез в дерьмо… Он же к нам спецом заслан: коррупцию разоблачать… Какая у нас, на хрен, коррупция? Нам что скажут, то и делаем. А коррупция вся наверху! Вот там пусть и разоблачает… А он у нас засел, смотрит, нюхает… Пальцем ткнет: этот виноват, этот, этот. Вот такой он сукин глаз, этот Петровский. Дорогуся…Но жалко его… Немного…

Коленька собрался налить ей еще водки, она прикрыла ладонью фужер.

– Нет, мне не надо больше. Сам пей. Если хочешь. Что за дрянь эта водка, бр-р-р.

– А Рахманов в курсе?

– В курсе чего? Это ведь только догадки, Коленька. Ничего су… существенного. Если б тот стрелок бумажку обронил с фамилией или фотку его – тогда ясное дело. Но такое только в кино… Да и то не всегда.

– А кто стрелял?

– Да откуда я знаю? И не узнаем никогда. Говорю же – профи. Даже гильз не оставил – видно, пакет на руку надел. «Висяк» глухой. А о чем мы с тобой говорим? О работе, о… Да надоел мне этот Петровский хуже…