Секреты мироздания

Во втором действии Драмы разыгрываются сцены Серебряного века. Там все прекрасно, но чистоты, счастья и процветания на 20 % меньше, чем в веке Золотом. Это уже полурай.

На слиянии Серебряного и Медного веков в мир приходят страдания, начинаются стихийные бедствия. Человеческие существа, растратив за первую половину цикла значительную часть сил, энергии и качеств, забывают свое истинное «я» и впадают в телесное сознание (т. е. «я» — тело). В мольбах о счастье, об избавлении от страданий люди начинают взывать к Богу. Бога в счастье не помнят, Его вспоминают в страдании. В Медном веке на Сцене Мировой Драмы один за другим появляются Великие Актеры — основатели главных религий: Авраам, Будда, Христос. Человечество вступает на путь поклонения, обрядов, молитв и писаний.

В Железном веке все неправедное достигает апогея: ложное сознание, безнравственность, насилие, загрязнение окружающей среды, истощение мировых ресурсов. Природа реагирует на все это стихийными бедствиями.

К концу Железного века души настолько теряют свои силы и добродетели, что становятся подобными ржавому железу, а мир превращается в заросли шипов, в сущий ад. Нищета, болезни, страдания увеличиваются с каждым днем. Актеры устали от игры на безграничной Сцене и жаждут покоя, здоровья и милосердия.

Сознание о вездесущности Бога становится подавляющим. В мире устанавливается полная безрелигиозность (то есть утрачиваются силы и добродетели, поддерживающие души в течение Цикла).

Сейчас на сцене Мировой Драмы — ад, полная темнота. В это трудное для человечества время и приходит на Землю Высшая Душа — Отец всех человеческих душ. С момента Его прихода начинается благоприятный Переходный век. Именно в Переходном веке от старого к новому Циклу Главный Режиссер и Актер дает Знание о Себе, о нас, о цикле, об истории и географии мира.

Он наполняет души энергией, добродетелями, очищает их, а через них и всю материю. Когда мир становится чистым, души-актеры вместе с Высшей Душой отправляются в свой Дом на отдых.

И колесо истории начинает свое вращение в очередном Цикле.

Ход истории остановить невозможно. События, которые должны произойти, произойдут обязательно. Ничья воля не в силах их предотвратить. Приведем несколько примеров сказанному.

Александр Сергеевич Пушкин довольно серьезно относился к приметам, гаданиям и т. п. Быть таким суеверным заставила, по его словам, встреча со знаменитой гадалкой Александрой Кирхгоф, к которой зашел он однажды, шутки ради, с друзьями. Госпожа Кирхгоф предсказала поэту помимо ежедневных моментов и важные вехи его будущей жизни. Без сомнения, Пушкин в тот же день забыл о гадалке и о ее гадании. Но… спустя недели две предсказания стали сбываться. Это и заставило его вполне серьезно отнестись к словам Кирхгоф.

«В многолетнюю мою приязнь с Пушкиным, — писал друг поэта С. А. Соболевский («Русский архив», 1870, № 7), — я часто слышал от него самого об этом происшествии, он любил рассказывать его в ответ на шутки, возбуждаемые его верою в разные приметы. Сверх того, он в моем присутствии не раз рассказывал об этом именно при тех лицах, которые были у гадальщицы при самом гадании, причем ссылался на них. Для проверки и пополнения напечатанных уже рассказов считаю нужным присоединить все то, о чем помню положительно… Предсказание было о том, во-первых, что он скоро получит деньги; во-вторых, что ему будет сделано предложение; в-третьих, что он прославится и будет кумиром соотечественников; в-четвертых, что он дважды подвергнется ссылке; наконец, что он проживет долго, если на 37-м году возраста не случится с ним какой беды от белой лошади или белой головы, или белого человека (weisser Ross, weisser Kopf, weisse Mensch), которых и должен он опасаться. Первое предсказание о письме с деньгами сбылось в тот же вечер: Пушкин, возвратясь домой, нашел совершенно неожиданное письмо от лицейского товарища, который извещал его о высылке карточного долга, забытого Пушкиным. Товарищ этот был — Корсаков, вскоре потом умерший в Италии.

Такое быстрое исполнение первого предсказания сильно поразило Александра Сергеевича; не менее странно было для него и то, что несколько дней спустя в театре его подозвал к себе Алексей Федорович Орлов (впоследствии князь) и стал отговаривать его от поступления в гусары, о чем уже прежде была у него речь с П. Д. Киселевым, а, напротив, предлагал служить в конной гвардии. Эти переговоры ни к чему не привели, но были поводом к посланию…

Вот это послание в возможно полном виде:

К А. Ф. ОРЛОВУ О, ты, который сочетал С душою пылкой, откровенной (Хотя и Русский генерал) Любезность, разум просвещенный! О, ты, который с каждым днем Вставая на военну муку, Усталым усачам, верхом, Преподаешь………….науку, Но не бесславишь сгоряча Свою воинственную руку Презренной палкой палача! Орлов, ты прав: я покидаю Свои гусарские мечты, И с Соломоном восклицаю: Мундир и сабля — суета! На генерала Киселева Не положу моих надежд: Он очень мил, о том ни слова, Он враг коварства и невежд; За жирным, медленным обедом Я рад сидеть его соседом, До ночи слушать рад его; Но он — придворный: обещанья Ему не стоят ничего. Итак, смирив свои желанья, Без доломана, без усов, Я скроюсь с тайною свободой, С цевницей, негой и природой Под тенью дедовских лесов! Над озером, в покойной хате, Или в траве густой лугов, Или холма на злачном скате, В бухарской шапке и халате, Я буду петь моих богов, — И буду ждать, пока восстанет С одра покоя бог мечей, И брани грозный вызов грянет. Тогда покину мир полей; Питомец пламенной Беллоны, У трона верный гражданин, Орлов! Я стану под знамена Твоих воинственных дружин: В шатрах, средь свечи, средь пожаров С мечом и лирой боевой, Рубиться буду пред тобой, И славу петь твоим ударам!

Вскоре после этого Пушкин был отправлен на Юг, а оттуда, через четыре года, в псковскую деревню, что и было вторичною ссылкою. Как же ему, человеку крайне впечатлительному, было не ожидать и не бояться конца предсказания, которое дотоле исполнялось с такой буквальной точностью??? После этого удивительно ли и то, о чем рассказывал Бартеневу Павел Федорович Нащокин? Прибавлю следующее: я как-то изъявил свое удивление Пушкину о том, что он отстранился от масонства, в которое был принят, и что он не принадлежал ни к какому другому тайному обществу. «Это все-таки вследствие предсказания о белой голове, — отвечал мне Пушкин. — Разве ты не знаешь, что все филантропические и гуманитарные общества, даже и самое масонство, получили от Адама Вейсгаупта направление, подозрительное и враждебное существующим государственным порядкам? Как же мне было приставать к ним? Weisshopf, Weisshaupt — одно и то же [и означает «белая голова»]».

В добавление к сказанному, приведем воспоминания Н. И. Куликова («Русский архив», 1881, № 8): «Был уже час одиннадцатый ночи, в это время приехал Гончаров, брат жены Пушкина.

Нащокин, не дав сесть гостю, закидал его вопросами: что? что? нет ли какого приятного известия? будет ли жив? не смертельна ли рана? Гончаров ответил, что судя по последнему письму, где описывают заботы доктора, особенно Арнда, присланного самим государем, можно надеяться на благополучный исход…

Нащокин вдруг перебил его:

— Ты знаешь Дантеса?

— Да.

— Какой цвет волос у него?

— Белокурый.

— Конец! Конец! Надежды нет! Александр Сергеевич умрет от раны!.. Никакие арнды не помогут. Умрет непременно!

Мы в недоумении спрашивали: как? почему? какое отношение имеют белокурые волосы Дантеса к смерти его соперника?

— А вот какое: ему предсказана такая смерть. Это страшная, непостижимая, даже — как и мы тогда думали — невероятная вещь… а вот теперь оказывается вероятной!..

…Убитый горем Павел Воинович с совершенной уверенностью прибавил: «Вот увидите, что скоро придет известие о его смерти!

Бедный, несчастный друг! Знаете ли, что из всех своих заблуждений молодости, даже воспетых им стихами, он за одно только укорял себя, с душевным, искренним покаянием проклинал одно свое противорелигиозное стихотворение. «Клянусь Богом, — часто говорил он мне, — я с радостью отдал бы полжизни, если бы мог уничтожить существование этого мерзкого богохульства!» И вот ровно полжизни отдает по воле Провидения! Будем же, друзья, молиться; да простит Бог заблуждения поэта!» И мы, почти уверенные в скорой смерти Пушкина, грустные, безнадежные расстались с другом его».

Всю жизнь Пушкин пытался угадать «белую голову». Желание избежать предсказанного не покидало его. Как-то он собрался ехать в Польшу, где правительственные войска вели войну с повстанцами. Однако, узнав, что имя одного из деятелей восстания Вейскопф («белая голова»), решил не искушать судьбу и остался в Москве.

Но… все попытки избежать предначертанного так и не удались: в назначенный судьбой день и час на его жизненном пути появился «белый человек» с «белой головой». Им был белокурый в белом мундире Жорж Шарль Дантес. Он и убил поэта. Гибель Пушкина на 37-м году жизни от руки «белого человека» была предсказана ему за много лет до того дня, когда на Черной речке раздался роковой выстрел.