Секс и эротика в русской традиционной культуре

Очень близкий текст можно найти в книге братьев Соколовых, хотя там и нет прямых указаний на его употребление в сценке при отпевании «покойника».

Господи, помяни: Трех Матрен, Луку с Петром, Дядюшку Захара, Сашечку и Маню, Починочнова Ваню, Гришу Хомоськово, Игнашу Притовськово, Микиту Рогосьсково, Фиста Молодьсково, Ваню Каличёнка, Он же и Романёнка, Митю колдуна, Евдисея блядуна, Помяни, Господи: Дядюшку Трифона, Старушку Ф……, Сидора да Макара, Скривёна мать Захара. [553]

553

Соколов Б. М., Соколов Ю.М. Указ. раб. С. 496.

Такого рода «отпевания» напоминают игровые и «кол ядные» припевки с раздачей игрокам частей животного в святочной игре «в бык азбир аного» у терских казаков или при дележке туши быка, купленного молодежью вскладчину на «oляд у», в Смоленской губернии:

…Иванывым рожки — живуть при ў дорожки, Краўчонковым рёбры — их детушки др ябны, Андреевым в ока — гляд ить у чарку глуб ока, Новику селяз ень — яго жонка кавярз ень и т. д. [554]

554

Добровольский В. Н.Смоленский этнографический сборник. Ч… 4. М., 1903. С. 17, № 7.

«Охранительный» смысл имела и замена имени. Например, в с. Липин Бор, отпевая «покойника», «поп» произносил: «Господи, помилуй / Усопшего раба (имярек)!» — называя при этом любое произвольное имя, что должно было отвести неприятные последствия «отпевания» от того, кто исполнял роль покойника. Примеров такого рода довольно много. Например, в д. Бугра «покойника, когда отпевали, называли придуманным именем — Олексутка какая-то». В д. Пигилинская, Лисицинская, Горка (Хар.) также «имя называли не свое — Сидор, Потап, Иван, Афанасий и другие». Любопытно, что некоторые из этих имен перекликаются с игровыми именами в других забавах и играх: Сидор, Афанас (Опанас), Фофан.

В д. Григоровская, Новоселки, Середская «поп», «дьякон» и «псаломщик» также пели разные неприличные прибаутки, а завершалось «отпевание» репликой: «Мёртвого (вар.: Помяни) за упокой, / А человек-то был какой. / Да и у-у-уме-ер!» В д. Зыков Конец, Никулинская «отпевание» завершалось припевкой: «Человек-от быв какой: / И с ногами, и с руками, / И с телёчей головой!» О характере остальных припевок можно судить, например, по таким текстам:

Покойничок, да умиройничок, Умирав во вторничок. Стали доски тесать, Он и выскочив плясать. Плясав, плясав, Да и за нами побежав.

(д. Ереминская Верхов.) [555]

Поп кадит, А покойник-от глядит. Поп отпоёт, А покойник-от <в>стаёт.

(д. Сафоново) [556]

Умер покойник В с ереду (вар.: Ни в с ереду), во вторник, Пришли хоронить, Он на лавке лежит. Умер покойник В середу, во вторник, Пришли хоронить, А он глазами глядит. Умер покойник В середу, во вторник, Пришли хоронить, А он ногами шевелит. Умер покойник, В середу, во вторник, Пришли хоронить, А он сидя (вар.: на жопе) сидит. Умер покойник В середу, во вторник, Пришли хоронить, А он стоя стоит. Умер покойник, В середу, во вторник, Пришли хоронить, А он за нами бежит!

555

Зап. Морозовым И. А. в 1991 г. в д. Ереминская (Верхов.) от Хахлиной Лидии Семеновны, 1918 г. р.

556

Зап. Моспаном М. В. в 1988 г. в д. Ереминская (Вожег.) от Николаевой Поликсиньи Николаевны, 1913 г. р.

(д. Заречье, Точикино, Трифоново) [557]

В качестве «отпевания» мог применяться и текст, известный по «Заветным сказкам» А. Н. Афанасьева как «Старческий стих» («Как у Спаса на новом / Архимандрит был новой»). [558] Отрывки этого стиха зачитывали при «покойнике» в Кирилловском и Сямженском районах.

Дивное чудо, В монастыре жить худо, Строители — грабители, Архимандриты — сердиты, Послушники — косушники, Монахи — долгие рубахи, Скотницы — до картошки охотницы.

557

Зап. Слепцовой И. С. в 1992 г. в д. Заречье (Вожег.) от Табриной Анны Николаевны, 1912 г. р. Зап. Морозовым И. А. в 1994 г. в д. Трифоново (Вашк.) от Кругловой Анны Александровны, 1926 г.р.

558

Афанасьев А. Н.Русские заветные сказки. Минск, 1992. С. 53.

(д. Малино) [559]

Кривого игумена Да не осердимся, Да не пойдем за ним, (2 раза) Да не пойдем ни к обедне, Ни к заутрене…

(д. Гридино) [560]

Были припевки и с явным шутовским уклоном: «Над кладбишчом ветер свишчот, / Все кустишки шевелит. / Сняв портишки нишчой дришчот, / С удовольствием пердит». Они нередко сопровождались рефреном: «Удивительно да усмешительно» (д. Мокиевская, Никулинская, Самсоновская). [561]

559

РЭМ, ф. 7, on. 1, д. 718, л. 6.

560

Зап. Минюхиной Е. А. в 1991 г. в д. Коробицино от Вечерининой Натальи Андреевны, 1904 г. р.

561

Зап. Морозовым И. А. в 1990 г. в д. Мокиевской от Лапина Михаила Иосифовича, 1913 г. р.; Башкаргиной Марии Асекритовны, 1908 г. р.

Оплакивание перемежалось шутливыми диалогами вроде: «Милушка, о чём ты плачешь? — О муже. — На ково твой муж-то был похож? — На назёмные [навозные] вилы!» (д. Ромашево Кирил.). [562] Этот диалог представляет из себя сокращенный вариант популярной шуточной песни, которая могла исполняться во время оплакивания «покойника».

В д. Тарасовская сценка разыгрывалась следующим образом: «Приносят «покойника» на доске, ставят тубаретки. Этово целовека положат с этими досками, на ту баретки поставят. Ну вот, а тут много народу, полная изба найдёт. Которые стоят, везде, кругом обстанут. В комнате дак девки сидят, да, не много места. Ну, встанут. «Поп» наредивсе на себя накинув постилку. Крёст приделан на спине у етово «попа», из лучинок. Ну вот, «поп» приходит, встаёт к голове, тут кругом ево встанут. Ну вот, он и запевает:

562

Зап. Морозовым И. А. в 1990 г. в г. Кириллове от Сысоевой Анны Андриановны, 1915 г. р.

— Баба ты баба, восударыня в лаптях, Куда ты собираисси-то?

Это он потолще голос. А оне и запоют:

— На поминки, мой батюшка, на поминки. — Баба ты баба, восударыня в лаптях, На какие поминки-те?.. — Не знаю, мой батюшка, не знаю. — Баба ты баба, восударыня в лаптях, На ково он похож-то был? — На вилы, мой батюшка, на вилы. — Баба ты баба, восударыня в лаптях, На какие вилы-те? — На навозные, мой батюшка, на навозные. — Баба ты баба, восударыня в лаптях, Ево Вилантиём звали? — Вилантиём, мой батюшка, Вилантиём.

Ну вот, это все пропоют и запляшут.

— Я стояла у собора у дверей, Опоясал меня лентой а<р>хирей». [563]

Н. А. Иваницкий, записавший эту припевку в конце прошлого века, указаний на обрядовую приуроченность не дает:

— Баба деревенская в лаптях, Куда ты пошла? — На поминки, мой батюшка, на поминки. — А кого ты поминать-то пошла? — Мужа, мой батюшка, мужа. — А как у тя мужа-то звали? — Не знаю, мой батюшка, не знаю. — Да на что имя-то его похоже? — На вилы, мой батюшка, на наземные. — Так не Вилантий ли муж-то был? — Вилантий, мой батюшка, Вилантий. — Каким он промыслом-то занимался? — Скрипошник, мой батюшка, балалаешник. — Какие он песни по скрипке пел?

563

Зап. Слепцовой И. С. в 1992 г. в д. Тарасовская от Коптеловой Руфины Ивановны, 1914 г. р. Приводимые две строки плясовой припевки, вероятно, являются частью текста, который был записан Н. В. Новиковым в этих же местах (д. Мытник) в 1962 г.: «Баба деревеньская, дура, куда ты пошла?»

Уж я тонкая, высокая была, Уж я разливиста, ухабиста. Тары-бары, я на рынке была, Тары-бары, я горелку пила. Напилася, охмелилася, За забором повалилася. Я стояла у соборных у дверей, Полюбился толстопузый архирей. Это дело было н асереду, Я мешала, бат, н асолоду. Не хватало у нее в квашоночке воды, Подняла ногу и посикала туды, И посикала, заткнула гвоздем.

«Эту песню выдумал Матюха Кознев» (ОР ИРЛИ, к. 224, п. 2, № 34).

После этой части песни, исполнявшейся «протяжно», шли шуточные припевки, которые пели «быстро, с притоптыванием»:

Уж ты, Фёкла белая, Зачем глупо сделала? Раз, два, три, люли! Зачем глупо сделала, Горюна прогневала, Чёрного, горбатого, Горюна проклятого. Завсе вижу пьяного У Никахи в кабаке, В изорв анном шубняк е. Зеленое вино пьёт, Горюна домой зовет: — Ах ты, сукин сын м отушка, Всё ты пропил, промотал, Всё на картах проиграл! К столу овцу привязал. Журавля на маште взял. Журавли-то долгоноги Не нашли домой дороги, Шли стороной, Боронили бороной. Борона золезная, Поцелуй, любезная!