Секс, трава, виагра
Шрифт:
Банкира через некоторое время застукала жена с Тонечкой. Был скандал, после которого Тонечка зареклась встречаться с женатыми мужчинами. И встретилась с неженатым. Со мной.
– Остальное ты знаешь, – хрипло закончил костюм, – Игорь узнал о том, что Тонечка с ним разводится, и сердце не выдержало. Бухал много, курил. Хотя дядька был спортивный. А тут инфаркт миокарда. Раз – и всё.
– То есть, ты хочешь сказать, что его Тонечка убила? – осторожно спросил я.
– Аха, – просто ответил костюм, – она. Фактически сам себя довёл. Но если покопаться, то причина в ней и только в ней.
– Нормально вы тут стрелки переводите, – усмехнулся я, –
– Ну-ну, – усмехнулся костюм, – а кто тут месяц назад вешаться хотел от безумной тоски по Тонечке?
– Ну не повесился же, – огрызнулся я.
– Не повесился, – согласился костюм, – и Игорь не повесился. Его твоя любимая до естественной смерти довела.
– Но почему? – вновь спросил я. – Почему она так? Зачем? Она же умная и красивая женщина. Она же не бандит с большой дороги. Логики в её действиях нет совсем. Даже сейчас, почему не едет в Прагу? Тут же намного лучше. И по уровню жизни, и для возможности дальнейшего развития ребёнка, да и я не бедный человек, в конце концов.
– Какая логика? – костюм замахал на меня пустыми рукавами пиджака. – О чём ты? Это же бабья яма. Это в мозгу прошито, что мужик нужен только для получения денег и для продолжения рода. В бабьей яме у тёток только девочки рождаются. И живут вместе несколько поколений женщин, не давая друг другу выбраться из этой ямы. Мужикам там не место. Мужиков там на завтрак съедают.
– Но Тонечка… – начал было опять я.
– Что Тонечка? – перебил меня костюм. – Что она? Тонечка своего отца ни разу в жизни не видела. У Тонечки никогда не было в юности примера нормальной полной семьи. Она воспитывалась мамой. Которая за всю жизнь не могла ни с кем ужиться. Потому что дура и тварь. И такую же тварь воспитала.
– Ты поаккуратней со словами, – попросил я его.
– Извини, погорячился, – покаянно произнёс костюм, – это не моё дело – выводы делать. Я только рассказал, что знаю. Что и как, решать тебе. Мой хозяин был хорошим человеком. Жалко его. И тебя жалко. Так же кончишь.
– Не ссы, костюмчик, – улыбнулся я, – нормально я кончу.
– Костюмы не ссут, – поддержал мою шутку костюм, – их моль съедает.
Я посидел задумавшись. Допил чай.
– Слушай. А зачем ты мне всё это рассказал? – поинтересовался я.
– В обмен на любезность, – немного помолчав, ответил костюм, – просьба есть одна.
– Вот я так и знал, – воскликнул я, – всем чего-то от меня надо. Что за просьба?
– Сдай меня в химчистку, – жалостливо попросил костюм, – нету у меня уже никаких сил терпеть этот кошачий запах.
Я рассмеялся.
– Сдам, – пообещал и отправился спать.
Наутро никакого костюма в кухне, естественно, не было. Он висел в гараже. Над грудой вонючих коробок с бесполезным барахлом. Висел и молчал. А я думал. О Тонечке. О моей любви к ней. О нашей быстрой свадьбе. Об Игоре. О его внезапной смерти. И при этом я продолжал любить Тонечку. И одновременно с этим начинал понимать, кем является моя возлюбленная на самом деле.
Это было очень больно. Больно и обидно. Я не спал ночами. Я скучал по Тонечке. Я ненавидел её. Я любил её. Я сходил с ума. Я не мог понять, как такое возможно? За что? Что я ей сделал плохого? И любит ли она меня?
И самое лучшее, что я придумал – это уехать в Африку. В то самое время, когда Тонечка собиралась ко мне приехать на пять дней. И когда она сообщила о своём решении и попросила купить ей билеты, я ответил: денег нет. Родная, на билеты тебе ко мне у меня
нет в настоящее время средств. То есть денег. И умотал в так вовремя подвернувшийся тур по Марокко.Тур назывался «По следам Саида» и проходил по бывшей трассе Париж – Дакар. То есть почти по бездорожью, которое мы преодолевали на Тойотах Прадо. Целых 12 дней. Целых 12 дней я без интернета и очень часто без телефонной связи куда-то мчался, шёл, летел на воздушном шаре, ехал верхом на верблюде. В пустыне жара была +45, на высокогорье по ночам спускалась до 0. По ночам мне никто не снился. Ни Тонечка, ни костюм. Я падал и спал как убитый. Моё тело отдыхало. Мой мозг отдыхал.
И лишь однажды ночью в пустыне я проснулся. Вышел из палатки, где мы ночевали. Светила полная луна. Стояла изумительная тишина, иногда прерываемая шорохом осыпающегося песка. Тёмное небо и яркие звёзды делали картину фантастической. Барханы, несколько шатров между ними. И бездонное небо. Яркие изумрудные звёзды. И кругом песок.
Я стоял, запрокинув голову, и думал, что я такая же песчинка в этом прекрасном мире. И что нужно продолжать жить дальше. Несмотря ни на что.
Постоял. Послушал песок. Ещё раз взглянул на прекрасное африканское небо. И отправился спать.
Через несколько дней я вернулся в Прагу. И продолжил жить дальше, вычеркнув Тонечку из своей жизни. Иногда вспоминаю её, но уже не с чувством горечи или жалости о несостоявшейся семейной жизни. Нет. Она у меня вызывает одно чувство – брезгливости.
А костюм я, как и обещал, сдал в химчистку. Он до сих пор у меня висит в шкафу. Выкинуть как-то рука не поднимается.
Грибочки
Саша была миловидной невысокой женщиной со спокойным характером. Блондинка, короткая стрижка. Симпатичное личико и крепкая фигурка. Тихая и неприметная. Родители звали её Сашенькой. Иногда, когда мама на нее злилась, то чеканила каждую букву: А-лек-сан-дра. Но это бывало редко.
Замужем за Николаем Сашенька была уже 5 лет. Жили в двушке, в новостройке. Не бедно, но и не богато. Средне.
И всё было хорошо до последнего времени, пока Николая не уволили по сокращению. Он получил на работе хорошую компенсацию, зарегистрировался на бирже и… заскучал. Здоровый мужик вдруг остался не у дел, времени свободного валом, перспективы непонятные. Послонялся по квартире пару дней, переделал всё что мог по хозяйству. Отнёс ненужные вещи в гараж. Там и завис.
Гаражи находились в 5 минутах ходьбы от дома, в котором жили Николай с Сашенькой. Гаражный кооператив «Полёт» свое название получил из-за принадлежности к авиационному институту. Правда, самих авиаторов в кооперативе было чуть меньше половины. Остальными членами кооператива числились жители близлежащих домов, купивших или поменявших гаражи поближе к дому.
Пыльная дорога с лопухами на обочине, бетонный забор, проходная, покрашенная когда-то давным-давно в зелёный цвет, который со временем выцвел и стал грязно-болотным. На этой-то проходной Николай и познакомился с соседом по гаражу Лёшей. Лёша был мужиком лет 45, со спившимся лицом и абсолютно лысой головой. Череп у него блестел, как будто намазанный маслом. Носил Лёша потёртые джинсы и лётную куртку. В любое время года.
На воротах Лёшиного гаража красной краской было выведено: «Пивной бар „Посадка“, пн – вс, 18–24».