Секс, трава, виагра

А Маша… А что Маша? Она родила мальчика. Целыми днями занималась им и дочкой. Готовка, уборка, проверить уроки и сменить пелёнки. Талия исчезла. Зато грудь стала третьего размера.

Эдик приходил домой после работы. Мыл руки. Ужинал. Потом играл со своим сыном. С Андрюшей. Иногда к ним присоединялась Наташа. Он слушал её, разговаривал, спрашивал о школе, о подружках. Потом детей укладывали спать. Ложились и Эдик с Машей. Два или три раза в неделю занимались сексом.

Когда Андрюша был совсем маленьким, то ночью очень часто к нему вставал Эдик. Он очень любил своего сына. И Маша очень сильно любила своих детей, Наташу и Андрея.

Так они и жили. В любви и согласии.

Сумасшедший дом

«Зайку бросила хозяйка, без зонта остался зайка. Со скамейки слезть не смог, весь до ниточки промок», – тихо про себя декларировал Семён, бредя под холодным осенним дождичком и неся в руке пакет с пивом. Семён был сильно пьян и расстроен.

– Я не люблю тебя, – сказала она и добавила: – И ребёнок это не твой.

Оба были пьяны. Наклюкались на дне рождения сына. 21 год стукнуло мальчику. 22 года стукнуло их браку. И когда после празднования дня рождения они вернулись домой, то возник этот спор, дурной и бесполезный. Слово за слово – и у его жены вырвалось: «Я тебя не люблю. И ребёнок не твой». И она ушла спать. А он пошёл догоняться.

Зашёл домой. Пробрался на кухню. Сбросил мокрые штаны и рубашку. Надел сухое и чистое. Выпил бутылку пива. Залпом.

Боль в груди от обиды не отпускала. Наоборот, стало ещё хуже. Зашёл в спальню. Жена спала, громко храпя во сне. «Какая же она некрасивая, когда пьяная», – подумал Семён. Вернулся на кухню. Открыл ещё бутылку пива. Но пить не хотелось. Алкоголя и так было в крови немереное количество. И он требовал подвигов. Или каких-либо действий.

И Семён начал действовать. Поставил диск с Бутусовым. Порылся в ванной комнате. Нашёл в самом нижнем ящике опасную бритву. Был у него период в жизни, когда он брился опасной бритвой. Период прошёл, а бритва вот осталась.

Семён вернулся в кухню. Выпил ещё пива. В голове застучало и зашумело. Он уже слабо представлял, где он и что делает. Сзади что-то зашуршало. Оглянулся. Никого. Но казалось, что в коридоре кто-то стоит, чёрный и маленький. И ждёт. Семёна.

Семён вышел в коридор, включил свет. Никого.

Вернулся на кухню. Сделал звук музыки потише. Раскрыл бритву и ударил себя по запястью. Тоненькой струйкой брызнула кровь из рассечённой плоти. Семён оглянулся на ярко освещённый коридор и ударил ещё и ещё. Он кромсал руку, пока кожа на ней не превратилась в лохмотья. Чудом не задел сухожилия. Затем переложил бритву в покалеченную руку и проделал то же самое с правой рукой.

Кровь медленно заливала стол. Пахло, как в мясном магазине. Семён попытался встать, но его повело, и он свалился на пол. Лежал на полу и думал: как долго ещё? Со стола капало. Мутило. И было холодно. Семён свернулся калачиком. Было мокро и неуютно. Почувствовал, что в коридоре опять появился этот, в чёрном. Маленький, ростом с ребёнка, в чёрном плаще, балахон надвинут на голову и не видно лица. Стоит и ждёт.

Из динамиков тихо лилось:

– Я хочу быть с тобой, я хочу быть с тобой…

Семён стал засыпать.

Его разбудил крик жены. Она бегала по кухне, громко говоря что-то в телефон и поскальзываясь на Сёминой крови. Сёма поднял голову, что-то промычал и отключился. Второй раз очнулся в скорой, привязанный к каталке, чтобы не упал. Было холодно. Очень. В третий раз – окончательно, он проснулся уже в приёмном отделении. Капельница, белые простыни и усталый врач. Тот, матерясь, зашивает его порезы.

– Извините, – сказал Семён.

– Сам дурак, – отозвался врач и добавил: – Я тут тебе на крупные наложил швы, мелкие просто залил дезинфицирующим, сами затянутся. Через пару дней на перевязку.

– Спасибо, – пробормотал Семён, – я тогда пойду?

– Куда пойдёшь? – удивился врач. – Зачем ходить, когда тебя повезут?

– Куда повезут? – в свою очередь спросил Семён. – Я сам до дома доберусь. Вы не могли бы мне водички дать? Пить хочется, караул.

Врач вышел, принёс Семёну воды в высоком стеклянном стакане. Семён жадно его выпил до дна. Похмелье давало о себе знать.

– В больницу тебя повезут, мозги ремонтировать, – сказал врач.

– Я не хочу в больницу, – возразил Семён, – я здоров. Перепил вчера. И с женой поругался.

– Я тоже перепил вчера, а с женой через день ругаюсь, – усмехнулся врач, – вот только вены себе не кромсаю. А ты вон от души поработал. Значит, что-то с душой не так у тебя. Вот доктора тебя и полечат. И не спорь. Не захочешь сам, принудительно увезут. Бумаги все подписаны. Если чего, полицию вызовем. Ты отдыхай. Тебе покой нужен. И душевный, и физический.

– А может это, взятку вам дать? – сделал последнюю попытку Семён.

– Интересное предложение, – протянул врач, – только я же тебе уже сказал. Бумаги оформлены. Скоро за тобой приедут два ангела. Так что смирись. Тебя ждёт санаторий. Целый месяц будешь отдыхать. Мне бы туда. А то с этой работой ни поспать нормально, ни поесть.

Ангелы приехали минут через сорок. Здоровый, как бык, санитар и тщедушный водитель. Смотрелись они комично. Взяли у врача бумаги. Поддерживая за локти ещё слабого Семёна, усадили в машину.

– Пристегнуть? – спросили.

– Не надо, – отозвался Семён, – дайте попить, мужики. Пить хочется.

Дали Семёну минералки. Поехали. Долго кружили по спящему городу. Был первый час ночи. Приехали к больнице. Проходная. Куда-то провели, что-то подписал. Санитар взял постельные принадлежности и долго вёл Семёна какими-то коридорами.

Привёл. Громадная по площади общая палата. Штук 30 коек. Рядом с койками тумбочки. На пустую кровать санитар бросил постельные принадлежности, застелил. Показал рукой – ложись. Семён разделся, лёг. Попросил попить. Санитар так же жестами показал, где туалет и умывальник. Вернулись в палату.

Почти три десятка сумасшедших спало. Не спал лишь старичок, лежащий в трёх кроватях от Семёна. Связанный и привязанный к кровати, он извивался и пытался куда-то уползти. Когда он развязывался, приходили два санитара и, молча, привязывали его снова. Старичок затихал. Но через минуту начинал кряхтеть и извиваться. Развязывался. Уползал. Вновь приходили всё те же санитары. Процедура повторялась. И так всю ночь. На третьей попытке старичка уползти Семёна сморил сон.

Ему снилось, что он лежит в палате на кровати. А под кроватью лежит маленький человек во всём чёрном и смеётся.