Секс в эпоху согласия

Все манипуляции, совершаемые участниками и над участниками современных сексологических исследований, должны удовлетворять требованиям университетских этических комиссий. Испытуемым обычно запрещается мастурбировать, и они часто обездвижены: на сексологические эксперименты деньги и так выделяют со скрипом, но получить финансирование особенно сложно, если в описании эксперимента не прописаны ограничения на собственно секс и мастурбацию. Что же изучают в ходе таких экспериментов? Я лично сомневаюсь, что мы действительно наблюдаем развитие сексуального возбуждения и желания, с помощью плетизмографа измеряя прилив крови к вагине. Мне кажется, мы просто наблюдаем прилив крови к вагине, пока женщина смотрит выбранную не ею порнографию, при этом не шевелясь и ни в коем случае не трогая себя.

В лабораторных условиях возбуждение обычно изучают, подвергая участников эксперимента воздействию разнообразных сексуальных раздражителей. Какие раздражители считаются подходящими? Иногда допускаются сексуальные фантазии, но чаще всего используются сделанные во время полового акта аудиозаписи, а также порнографические изображения и видео¹⁷. Исследователи редко углубляются в вопросы реакции на порнографию конкретного вида (хотя такие вопросы есть). Обычно порнографию считают условно нейтральным раздражителем, реакция на который позволяет сделать объективные выводы о женской сексуальности.

Но порнография отнюдь не нейтральна: исследования, нацеленные на изучение реакции на разные ее виды, демонстрируют, что женщины неодинаково воспринимают различный визуальный порноконтент¹⁸. Они, судя по всему, испытывают более сильное субъективно воспринимаемое сексуальное возбуждение, смотря специально «ориентированные на женщин» фильмы, а не стандартное, повсеместно доступное порно. К тому же последнее имеет свойство подавлять субъективно переживаемое возбуждение женщины, но при этом не ухудшает физиологический генитальный ответ. От просмотра типовой порнографии женщина физиологически возбуждается так же, как от любой другой, но воспринимает ролик обычно более негативно. Генитальное возбуждение не меняется при смене сексуального раздражителя, однако субъективно женщина оценивает возбуждение от каждого конкретного вида порнографии неодинаково.

Мы можем по-разному трактовать эти результаты. Например, как доказательство того, что женщину в целом возбуждает любое порно, но при этом она разобщена со своим телом: на сознательном уровне не понимает, что ей нравится и чего она подспудно хочет, и даже отрицает свои желания. Или же можно прийти к другому заключению: женское тело физиологически реагирует на любую порнографию (ведь это, в конце концов, мощный стимул, специально разработанный для провоцирования телесного ответа), в то время как женщина как личность предпочитает только определенные ее виды. Генитальное возбуждение не говорит нам абсолютно ничего о субъективной сексуальности — о том, что и кому нравится. Оно касается исключительно физиологии.

Чрезвычайно важно и то, что женщины сообщают о более высоком уровне субъективного сексуального возбуждения, когда им показывают расширенную подборку изображений, а также комбинируют аудио-, визуальные и печатные материалы. При наблюдении за разнообразными телами, позами, видами половых актов — и при просмотре более длинных видео — разница между генитальным и субъективно воспринимаемым возбуждением у женщин нивелируется. Так, может быть, муссируемое всеми «рассогласование» между телом и сознанием женщины есть не что иное, как недостаток методологии исследования, промах в подходе к измерению сексуальных реакций? Мне именно так и кажется.

Закройте глаза на некоторые условия своего эксперимента — искусственную обездвиженность его участников, демонстрацию коротких нарезок из типовой порнографии — и, когда результаты покажут вам пресловутое «рассогласование», просто сделайте вывод о том, что женщины глухи к телесным сигналам возбуждения. Да, вы оказались в рамках неких заранее сделанных предположений о том, какой порноконтент возбуждает женщин, и о том, что изучение физиологических реакций вообще помогает раскрыть тайны субъективного восприятия возбуждения. Вы также подписали согласие на уравнивание сексуального и генитально-физиологического. Допущения относительно понимания эротики заранее встроены в методы, с помощью которых изучаются сексуальные реакции человека. Женщина может вообще не считать эротически привлекательным то, что ей показывают ученые. Именно поэтому наблюдаемое в лабораторных условиях «рассогласование» между генитальным возбуждением и его восприятием ничего не значит. Все эти эксперименты в итоге ничего не говорят нам о природе сексуального возбуждения.

И это неудивительно. Разве данные, которые были получены в результате лабораторного эксперимента, оторванного от реальной жизни и заключающегося в пассивном просмотре порнографических роликов человеком, облепленным датчиками, вообще могут дать нам представление о чем-то за пределами этих искусственных условий? Все это бесконечно далеко от сложного, психологически напряженного, динамичного межличностного контекста, в котором обычно разворачивается половой акт (удачный или не очень) и в котором раскрывается сексуальное желание. Порнография — это совсем не нейтральный стимул, это контент, сильно искажающий результаты. Зацикленность сексологии на лабораторных экспериментах выдает нежелание ученых изучать то, что происходит с телом и психикой человека во время реального полового акта.

Конечно, идея исключения из научного анализа всех субъективных факторов очень соблазнительна. Они действительно часто вводят нас в заблуждение. Однако можно предположить, что существуют области, в которых именно субъективные данные имеют наиболее важное значение. И сексуальность может быть как раз такой областью — царством частного и субъективного. Секс — один из самых трудных для научного изучения феноменов. Он является формой взаимодействия индивидов, а половой акт происходит в конкретных обстоятельствах, которые практически невозможно искусственно воспроизвести. Сексуальность человека поистине фантастична, полна неожиданных смыслов и игры воображения. Она же глубоко связана с культурой. Но иллюзорное представление о том, будто бы отказ от путаных показаний сознания приведет нас к истине тела, весьма заразительно, и сексологи в основном предпочитают разделять его. Это представление тесно связано с установкой нашей культуры на то, что, выражаясь словами антрополога Мэрилин Стразерн, «все истинное и естественное сокрыто в глубине»¹⁹. Его же подкрепляет уверенность в том, что мы можем разработать объективную методику для изучения секса.

Да, женщины испытывают физиологическое возбуждение от самых разнообразных стимулов — и от просмотра видео с совокуплением бонобо, и от сексуального надругательства, будь то фантазии на тему изнасилования или изнасилование реальное²⁰. Но напрямую переходить от измерений генитального возбуждения к выводам относительно сексуальных желаний женщины — значит фальсифицировать данные. Конечно, хотелось бы верить в то, что тело не лжет. Но оно и не лжет, оно просто дает нам весьма противоречивую информацию. Физиологические реакции не главное, и нельзя опираться исключительно на них. Если мы действительно хотим сделать секс «добрым» и приносящим удовольствие всем его участникам, то нам нужно обращать внимание прежде всего на субъективные компоненты сексуальности. Необходимо внимательно слушать то, что женщины говорят о сексе.

Когда речь идет о мужчинах, мы оцениваем физиологическое возбуждение совершенно по-другому. В 1999 г. американский политик Боб Доул принял участие в запущенной Pfizer рекламной кампании «Виагры». Это был довольно рискованный шаг. Чтобы смягчить реакцию публики и избежать публичного конфуза, сценаристы ролика сделали акцент на том, что проблемы с эрекцией у Доула были вызваны лечением рака простаты. Таким образом, состояние, которое долгие годы стигматизировали под ярлыком «импотенция», отделялось от человека и переносилось в область обезличенных побочных эффектов лекарств.

Pfizer впервые вывел на рынок «Виагру» в 1998 г. Сегодня на рынке множество препаратов для увеличения потенции, но тогда компания, будучи пионером, ступала на зыбкую почву. Рекламная риторика должна была быть выстроена таким образом, чтобы пресекать любые сомнения в наличии у мужчин сексуального желания. Проблемы с эрекцией представлялись как некая мелкая физиологическая, почти механическая неполадка. Утверждалось, что «Виагра» улучшает кровоток и усиливает прилив крови к половым органам, обеспечивая эрекцию, но темы пониженного сексуального желания и связанной с ним «мужской силы» не поднимались²¹. Этот тон был выбран неспроста: разработчики рекламной стратегии понимали, что люди склонны воспринимать пониженное сексуальное желание у мужчины как нечто «немужественное» и «стыдное». Не хотеть секса вообще для мужчины более унизительно, чем столкнуться с временными эректильными проблемами почти технического свойства. Большинство мужчин, страдающих эректильной дисфункцией, испытывают стресс, и именно поэтому «Виагра» оказалась такой баснословно успешной. В конце концов, что останется от мужчины, если забрать у него секс? Общественно одобряемая маскулинность равняется высокому либидо, здоровому сексуальному аппетиту и постоянной готовности к коитусу.