Сексуальный студент по обмену - 2

Кингстон Хоторн, вот кто.

– Знаешь, - тихо говорит он мне на ушко, наши тела переплетаются и медленно покачиваются в такт, - когда я услышал, что буду работать с садовой тематикой, я был соблазнен сделать что-то художественно незаконное и создать Эдемский Сад – в этом бы случаи мы оба были бы голыми.

Я копирую его приглушенную усмешку. Его рука на моей талии, притягивает меня еще ближе.

– Но я очень рад, что откинул эту идею. Ты выглядишь совершенно потрясающе в своем платье, Любовь моя.

– Спасибо, - отвечаю я, всхлипывая, - за все. Не могу поверить, что ты все это сделал. Я… - Я поднимаю голову с его груди и смотрю на него. – Я люблю это.

– А я люблю тебя, - отвечает он мгновенно, с уверенностью, заставляя мой пульс забиться сильнее, а голову кружиться.

– Ты… ты меня любишь? – спрашиваю я, мое тело замирает.

Он тоже останавливается, его пристальный взгляд обращен ко мне. – Всецело и невероятно. Больше, чем я любил или когда-либо мог любить что-нибудь или кого-либо еще в этом мире.

– Кингстон, я…

– Тоже любишь меня, но ты поражена и не смогла закончить свою мысль. – Его смех такой искрений, разбивает напряжение. – Я знаю, Любимая.

– Ну, раз мы разобрались, - говорю я, улыбаясь, прижимаясь лицом к его груди и закрывая глаза. Я не борюсь с этим; он абсолютно прав – в каждом произнесенном им слове.

И он любит меня.

Я собираюсь потанцевать на своем выпускном, поэтому молча наслаждаюсь этим мгновеньем.

Мы проводим остаток времени, часто смеясь, целуемся и позволяем нашим рукам более свободно исследовать друг друга, чем когда-либо прежде, до тех пор, пока мои ноги не начинают болеть и зевок не вырывается из меня.

– Я скоро отвезу тебя обратно, Любовь моя, но ты можешь выполнить последнюю просьбу?

– Кроме того, чтобы преподнести тебе девственность на выпускном вечере на блюдечке с серебряной каёмочкой.

Господи, не могу поверить, что сказала это.

Кингстон начинает хохотать, хватаясь за бок и вытирая несколько слезинок с глаз.

– Христос, - он изо всех сил пытается отдышаться, вытирая глаза. – Ты всегда такая забавная, Эхо – прямо свежий глоток воздуха, очаровательное наслаждение. Но нет, у меня другая идея.

Он достает что-то небольшое из кармана – это объясняет удобную смену музыки – и с вызовом выгибает одну бровь, борясь с усмешкой.

– Я надеялся, что в конце ночи ты покажешь мне свои лучшие движения… Прошу тебя.

– Просьба принята! – перекрикиваю я музыку, и трясусь, словно никто не догадывается о следующей песне, понимая, что это далеко не совпадение, что это… Spice Girls.

Идеальное окончание идеальной ночи.

 * * *

 На следующее утро вся группа стоит внизу, собрана и ждет в вестибюле, чтобы отправиться на многодневную поездку на автобусе в Италию. Но Кингстона нигде не видно.

Какое-то не хорошее предчувствие окутывает меня – острое чувство страха, от которого у меня скручивает желудок, я ставлю свою сумку.

– Нат, присмотри за моими вещами. Я должна проверить его.

Я бегу к лифту и нажимаю кнопку несколько безумных раз, ощущения страха в моем желудке усиливается с каждой секундой.

Я не могу добраться к его двери достаточно быстро, и стучу кулаком по ней.

– Кингстон! – кричу я. – Кингстон, ты там?

Он открывает дверь, с телефоном у уха, и я понимаю в следующую секунду, насколько бледна его кожа и безжизненны глаза, что-то не так.

 Он отходит в сторону, чтобы я могла войти, но не говорит ни слова, внимательно прислушиваясь к тому, кто на другом конце линии. Я сажусь на его кровать и жду.

Я все еще не уверена, что происходит, фразы и слова, которые он добавил к разговору, ничего не говорят мне, когда он вешает трубку.

– Мне нужно вернуться в Лондон, - тяжело выдыхает он, закрывая глаза, когда проводит рукой по своему лицу. – Мою бабушку доставили туда, она с моим отцом сейчас.

– Хорошо, - удивляюсь я вслух, еще не услышав, что его так расстроило. – С ней все в порядке?

 - Нет, если она настояла на возвращении в Лондон. – Он садится рядом со мной, упираясь локтями в колени и опустив голову на руки. – Мы очень близки, моя бабушка и я. Она та, с кем я провожу лето в Шотландии. И она, наверное, что-то почувствовала, - добавляет он, громко сглатывая, - что-то не так, потому что она всегда говорила, пока я был маленьким, «Я вернусь в Лондон, когда придет мое время».

Я обнимаю его со спины и опираюсь на него. – Возможно, она просто плохо себя чувствует и волнуется. Уверенна, твой отец найдет для нее лучших врачей, и с ней все будет в порядке, - я делаю оптимистический прогноз, но он тут же качает головой.

– У нее замечательные доктора в Шотландии. Дело не в этом. Она бы никогда не покинула свой дом, будь она не уверена.

Я не возражаю. Как я могу? Я никогда не видела его бабушку. Но любовь, которую он питает к ней, очевидна в каждом слове, произнесенном им, и в поступках, которые он делает.

– Я поеду с тобой, - говорю я, потирая его спину.

Его голова дергается. Глаза широко открываются и, конечно, в угрюмом выражении читается надежда на что-то большее.

– Вот так просто? Ты пропустишь свою оставшуюся поездку?

Я киваю головой, резко и уверенно. – Вот так просто.

– Она наконец-то сказала это. – Он улыбается. В его глазах по-прежнему стоит печаль, но он также не может скрыть радости. – Я тоже тебя люблю, Эхо.

Он целует меня. Это нежное воссоединение наших ртов передает мою любовь, которая, я уверенна, дарит ему утешение.

– Хорошо, - он встает. – Наш автомобиль уже, наверное, готов, и новый гид уже в дороге, чтобы заменить меня. Полагаю, все, что осталось, это сообщить другим.

Выражение его лица внезапно меняется.

– Черт. Как насчет Натали? Я знаю, что ты не хочешь ее покидать. Все нормально если ты…

Я тоже встаю и обнимаю его руками за талию. – Чтобы я сказала? Вот. Это. Иди вниз. Мне нужно позвонить.

Он дарит мне понимающую улыбку поддержки, которая наделена надеждой, затем хватает свои сумки и уходит, оставляя меня одну.