Секундо. Книга 2

— Она ужасно похожа на мою бывшую служанку, — решила не отставать от своих спутниц третья. — Представляете, та хотела утащить мое кольцо с изумрудом! Пришлось раздеть ее догола да еще бить по щекам, чтоб созналась. Ну и в тюрьму отправить негодяйку, естественно.

Амирель остановилась уже при первых словах о жалкой мужичке, повернувшись лицом к хамоватым аристократкам. Внутри разливалось неистовое возмущение, вызванное амулетом, заставляющим ее дать отпор грубиянкам, и она поняла, что спокойно вынести этот издевательский разговор не в состоянии.

— И что, нашли у нее это кольцо? — свирепо осведомилась она у третьей, резко подойдя к ней и вызывающе вскинув голову.

— А тебе какое дело… — и вдруг ойкнула, заметив синие глаза Амирель. Удивленно взвизгнула: — Это кто? Та самая мерзкая шлюха принца, которую он подобрал на какой-то помойке?

От макушки до пяток по Амирель разошлась злая неуправляемая волна, и вслед за ней последовал злой приказ:

— Раздевайтесь! Все! Догола!

Выпучив глаза, дамы дрожащими руками принялись стаскивать с себя одежду. Сзади послышался лязг металла, и Амирель машинально обернулась.

Стражники раздевались тоже! Она замерла от удивления, потом сообразила: амулеты больше не действуют! Стражники выполняют ее команды! Это действие Секундо? Если так, то это единственное доброе, что сделал для нее колдовской камень! Она возликовала — это свобода! Теперь никто не сможет приказывать ей, что она должна делать, а что нет!

— Вам раздеваться не нужно! — поспешно исправилась она. — Только этим наглым бабам! И забудьте о том, что выполнили мои команды!

Стражники принялись послушно натягивать теплые туники и уроненные на снег перевязи с мечами.

Дамы разделись до панталон и уже в ужасе смотрели на мрачную девушку, не в силах произнести ни слова.

— Продолжайте, продолжайте! — безжалостно приказала она. — Раздевайтесь до наготы! Та оклеветанная вами служанка наверняка была ни в чем не виновата. Раздевайтесь, а я буду хлестать вас по щекам. И не только по ним. Вы же считаете меня жалкой шлюхой? Вот я сейчас вам и покажу, кто я такая. — Она впервые с удовольствием выполнила приговор амулета.

Знатные дамы впервые в жизни почувствовали себя униженными. Но они безропотно сняли с себя все, что на них было, и остались стоять босиком на снегу, обдуваемые ледяным ветром, безвольно опустив руки в ожидании наказания.

Амирель почувствовала чье-то напряженное внимание и подняла взгляд. Во все окна дворца, выходившие на эту сторону, пялились люди. Она зловеще усмехнулась, и окна враз опустели.

Повернувшись к женщинам, размахнулась и со всей силы ударила по лицу ту, что назвала ее шлюхой. Голова у той дернулась, из глаз побежали горючие слезы, и Амирель почувствовала удовлетворенное тепло, волной поднимавшееся от спрятанного в ее груди камня.

Не в силах противиться ему, она одарила увесистыми оплеухами всех стоявших перед ней женщин. Опустив гудевшую руку, с удовольствием посмотрела на вспухшие щеки испуганных аристократок и их перепуганные глаза.

— Что, привыкли к безнаказанности, мерзкие охальницы? А за свои поступки отвечать страшно? — она упивалась своей властью.

Немного опомнившись, покраснела от собственной жестокости и хотела идти дальше, разрешив женщинам одеться, но камень властно приказал: «этого мало!». Повернувшись к стражникам, Амирель мстительно повелела:

— А дайте-ка им по двадцать ударов ремнем! Чтоб впредь неповадно было оскорблять неизвестных и обижать беззащитных.

Трое стражников молча вытянули из штанов кожаные ремни и принялись добросовестно охаживать ими по спинам и задам отчаянно завывающих, но не смеющих протестовать аристократок.

Отсчитав положенное, вдели ремни обратно и, оставив пребывающих в панике обнаженных дам с разукрашенными красными полосами спинами и задницами, во главе с Амирель пошли по парку дальше.

Стражники удовлетворенно переглядывались и пересмеивались, довольные неожиданным развлечением, а Амирель делала вид, что ничего особенного не произошло.

После прогулки спросила у отчего-то красных служанок:

— Кто это были?

Бесс не стала делать вид, что не знает, о чем идет речь. Не удержалась и громко прыснула:

— Это герцогиня Фортранская, графини Биати и Монварти. Мерзкие гадины. Но после такого позора им одна дорога — в монастырь! Ведь их наготу видели все! Они и вас посмели оскорбить?

Амирель кивнула и мстительно погрозила пальцем в окно.

— Так будет со всеми, кто посмеет не только рот открыть — косо на меня посмотреть! Можешь это передать всем, кто тебя спросит.

Бесс едва не запрыгала на месте от восторга. Перед ней из прислуги кто только свой длинный нос не задирал! И камеристки ныне покойной королевы, и камеристки всех фавориток принца. А теперь главная — она! И пусть только посмеют сказать что-то дурное про ее госпожу или про нее, тут же пожалеют!

Приехавший через несколько дней Торрен, услышав от придворных жалобы про устроенное его избранницей непотребство, с трудом скрыл ухмылку и сказал только одно слово: «разберемся».

У Амирель же с сочувствием спросил, обхватив ее лицо ладонями и любовно глядя в синие глаза:

— Что, достали?

Та, приготовившаяся к открытой войне, выдохнула:

— Столько мерзостей наговорили, причем специально и ничего не боясь! Я не сдержалась. — И добавила, подзуживаемая амулетом: — И впредь сдерживаться не собираюсь. И воздам всем по заслугам!

— И правильно. Пусть боятся, — жестко разрешил принц. — Аристократы распустились, обнаглели. Давно надо поставить их на место. Мой отец опасался с ними связываться, вот они и решили, что им все дозволено.

— Но ведь будет скандал? — Амирель пытливо смотрела на довольного принца и вдруг догадалась: — Вы этого хотите?

Торрен осклабился в коварной ухмылке и кивнул.

— Хочу. Постараюсь довести глав их родов до отказа от родовой клятвы, данной истинной королевской крови, и посмотреть, что из этого получится. Мне интересно, какое наказание настигнет их за измену? Я о таком нигде не слышал, ни в преданиях рода, ни в народных сказаниях. Да и в летописях Северстана ничего подобного не читал. Надеюсь, медлить главы родов не станут, не то я загнусь от любопытства.

Защитники безвинно оскорбленных и униженных дам прибыли через три дня. Мчались, загоняя лошадей, требовать от некоронованного короля справедливости и примерного наказания виновной.

Торрен встретил их в большом королевском кабинете. Один, без Амирель. Это было принято за добрый знак. Ведь все были уверены, что без своей подлой шлюхи принц не может ничего.

Первым свои претензии высказал герцог Фортранский. Уверенный, что принцу стыдно за учиненное его любовницей безобразие, он заносчиво выступил вперед и начал: