Съём без правил

— Я болен, Мариночка, — заглядываю ей в глаза. — Понимаешь, я встречаюсь с девушкой, она мне нравится, а потом… когда все случается. Она мне почти что противна.

— Можно я курсовую доделаю? — вздыхает официанточка, равнодушно глядя на меня.

— Для меня с женщиной самое главное — получение разрядки, в то время как все остальные ценности отодвигаются на второй план. У меня разработана целая система совращения, но для того, чтобы получать радость, нужно придумывать все более изощренные способы.

— Господи, за что мне это выслушивать? Я же особо не грешила никогда, — закатывает Марина глаза, перелистывая страницы формата А4.

— Так вот, — я продолжаю, играть с ней, лаская голосом. — Эта зависимость сродни наркотической, для получения «кайфа» требуется постоянно увеличение дозы, — подношу чашку к губам и делаю глоток, свожу брови, прищуриваясь и наклоняясь чуть вперёд, хочу, чтобы она прониклась моей душераздирающей историей. — Планка поднимается все выше и выше, и вследствие постоянной гонки, теряется особенность партнерши. Неважно, какой широты душа девушки, — развожу руками и пожимаю плечами, — даже формы уже не столь важны. Я будто постоянно нахожусь в движении к некой цели, — веду плечами, жестикулируя, — достичь которую невозможно. Ведь, действительно, невозможно переспать со всеми женщинами на планете.

Она поднимает на меня глаза и откладывает линейку:

— Тебе пластырь туда приклеить? Могу ножницами чикнуть. У нас тут как раз есть такие кухонные ножницы для рыбы и мяса.

— Злая ты, — откидываюсь на спинку стула. — Я причиняю боль всем этим женщинам и мне от этого гадко, Марина, — делаю страдальческий вид, но так, чтобы не переигрывать. — Сейчас ты меня обижаешь. Прям нож в спину, — заглядываю ей в глаза, вот не кривя душой, уже на «Оскар» тяну.

— Поди сюда, — говорит она и манит меня пальчиком.

Неужто впечатлилась? Строптивая официанточка, наконец-то, идет на контакт? Моя дикарка решила совместить полезное с приятным? Скрасить наш договор горячим горизонтальным танго?

Я, воодушевившись, тянусь через стол, застываю в сантиметре от ее сладких губ. Она разглядывает мое лицо. Я тону в ее серых глазах. Все же она очень хорошенькая. Я почти не дышу. Замираю, поглощённый возникшим между нами притяжением. После того, что произошло на вписке, я все еще помню, каковы ее губы на вкус.

— Есть еще вариант — завязать на узел, Константин. Но это только в том случае, — шепчет она и, расплываясь в улыбке, смотрит вниз, — если размер позволяет.

Прыснув со смеху, она возвращается к своим тетрадкам.

— Смейся, смейся, — отодвигаюсь.

Мрачнею, снова становлюсь самим собой. Маринка что-то пишет в тетрадке, а я разглядываю ее руки, шею и губы. Все равно однажды я ее попробую. Все бабочки рано или поздно попадают в мои сети, и Мариночка не станет исключением.

— Ладно, каков твой план? — мой голос меняется, он теряет привычные, годами отработанные «кошачьи» интонации, приобретая металлические, мужские ноты.

— Мой план? Доделать эту работу и заступить на другую, — указывает она на барную стойку.

Смотрю на нее, раздевая взглядом. Она замечает, откладывая ручку в сторону. Прищуривается, будто разгадала меня.

— Странный ты человек, Озерский. То говоришь интим со мной не интересует, то набрасываешься с поцелуями и пялишься, словно я медом намазана.

Пожимаю плечами и отворачиваюсь.

— Привычка, я же говорю, что болен.

— Возможно, ты еще не встретил своего человека. Хотя, болезнь я не исключаю. Все же есть в тебе какое-то маниакальное желание отлюбить все, что движется.

Смешная она — взрослая такая, а в душе сущий ребёнок.

— Опять взялась за психоанализ, доктор Фрейд?

— Ты довольно интересный персонаж, Константин, а я весь первый курс ходила на курсы психологии.

Перевожу взгляд за нее. И тут же сажусь ровно, выпрямив спину. Голос не повышаю, продолжая говорить шёпотом.

— Идет, — бросаю Марине, — сюда идет Людочка.

— Господи, какое счастье, — зевает Мариночка, прикрывая рот ладошкой, и со скрипом прочерчивая карандашом толстую черную линию.

— Ты мне сказала, что она придет, и она пришла, — восхищенно разглядываю приближающуюся к нам блондинку, — молодец, официанточка. Так держать!

— Ты так радуешься, Озерский, — продолжает она чертить, не оборачиваясь, — что мне даже неловко. Я начинаю беспокоиться о твоих дизайнерских брюках. Ты часом кучку не навалил от счастья и предвкушения встречи с женщиной мечты?

Перевожу взгляд с Людочки на Марину, которая широко улыбается.

— Фу, Марина, твой сарказм неуместен. Мы оба знаем, что я просто иду к своей цели.

Любуюсь дочкой Потапенко в стильном платье песочного цвета. Длинная юбка, красиво очерчивает стройные ноги.

— Сижу.

— Что? — снова перевожу взгляд с Люды на Марину.

— Ты сидишь, а вот цель идет к нам, виляя задом.

— Ты просто завидуешь.

— О да! — утыкается Марина в тетрадку, равнодушно продолжая. — Просто дохну от зависти. У тебя случайно в похоронке знакомые не работают? Скоро мне понадобится.

— Молчи и улыбайся, — шикаю на нее, настороженно поглядывая по сторонам, — по плану ты счастлива рядом со мной.

— Так счастлива, что аж есть захотелось.

— Привет, ребята, — наконец достигает нашего столика красивая блондинка.

— Ой, Люда, как же я рада тебя видеть, — расплывается в жуткой неестественной гримасе «моя девушка».

— Мы созванивались. Поэтому я здесь, — смотрит на нее Люда с недоумением.

Я подрываюсь и галантно выдвигаю стул для Люды, она кидает на меня благодарный взгляд и садится. Люда и Марина какое-то время смотрят друг на друга, «моя» улыбается как полная идиотка. За это кривляние мне хочется вылить остатки чая ей на голову.

— Марин, все нормально? — аккуратно интересуется воспитанная Людочка.

— Да, — кивает Марина, — я просто жутко, невыносимо, невероятно счастлива!

Моя очередь закатывать глаза и сжимать губы в тонкую линию. Жаль, прямо сейчас убить ее не получится.

Глава 12

Как только дочь Потапенко оказывается возле нашего стола, я тут же попадаю во власть ее дорогого парфюма. Стараюсь вдохнуть полной грудью, запомнить его, насладиться. В ее аромате, скорее всего французских духов, различимы запахи персика и ванили. Людочка ослепительна и движется так легко, словно её ноги не касаются пола. Мне приходится напомнить себе, что я здесь со «своей девушкой» и перестать на нее пялиться так откровенно. По крайней мере, сейчас.