Семь чудес и затерянные в Вавилоне

Профессор Бегад встретил нас во внушительном холле, привалившись к статуе огромного динозавра, найденной во время раскопок на острове.

– Доброе утро, межпространственные странники, – поприветствовал он нас. – Пунктуальность – это предвестник будущего успеха.

– Слушать его – куда хуже наизнанского, – буркнул Марко.

– Сюда. – Бегад повел нас к лифту в задней части холла. – Простите мою возможную рассеянность, у меня была бессонная ночь, полная жутких мыслей о том, что будет, если вавилоняне найдут первый локулус.

– Йо, Пи-Бег, я же сказал вам, никто его не найдет, – раздраженно откликнулся Марко. – Я едва успел погрузить руки в песок, когда увидел стражников.

– Ну что ж… – вздохнул Бегад. – Как преподаватель по профессии я надеюсь, что ты воспримешь это как урок на будущее. В конце концов, согласись, что не было никакой необходимости уносить только что найденный локулус в параллельный мир. Но – tempus fugit! – нельзя жить прошлым. Вскоре все образуется. Как вы уже знаете, последние месяцы мы трудились не покладая рук. И, уверен, вы оцените результаты.

Мы зашли в лифт, и створки закрылись. Спуск оказался таким быстрым, что я испугался, как бы мой желудок не врезался в челюсть. Я впервые оказался внутри подобного механизма и невольно обратил внимание, что кнопка с надписью «1 этаж» была самой верхней. Под ней выстроились еще десять кнопок, обозначающих десять подземных этажей. Бегад нажал на седьмой этаж.

– Прямо перевернутый небоскреб, – заметил Касс. – Землескреб.

Лифт привез нас в похожее на пещеру помещение. Воздух здесь был пронзительно холодным. Отовсюду звучало приглушенное жужжание, гул кондиционеров и ритмичное позвякивание металла. В прозрачных трубах над головой струился пар и какая-то жидкость. Марко едва не споткнулся о маленького грибоподобного робота, кружащего по полу. На нас спикировала явно перепуганная и дезориентированная летучая мышь и, заложив вираж, исчезла в кабине лифта.

– Из-за срочности нам не удалось достать лучшее оборудование, – сказал Профессор Бегад, – поэтому пришлось работать с тем, что есть. Иногда в плане результативности так даже лучше.

Мы последовали за ним мимо целой секции с очень занятыми рабочими. Сотрудники «ИК» в белых лабораторных халатах с воспаленными глазами что-то печатали, периодически делали краткие взмахи рукой и тут же возвращались к своим вычислениям. Мониторы перед ними светились диаграммами «AutoCAD», и на каждом столе стояла кружка с кофе или чаем, от которой поднимался пар.

За ними за плексигласовой прозрачной стеной от пола до потолка стояла огромная машина. По ее внешнему виду можно было подумать, что ее собрали из всего, что оказалось в наличии – я заметил буфер от джипа, двигатель небольшого самолета, оконную раму, канализационные трубы, столешницу и с сотню заплаток из задников от чехлов для айпода. Спереди где-то на уровне глаз блестело выкрашенное черной краской окно.

Мы вошли внутрь через скользнувшую створку в стене из плексигласа. Машина издавала какой-то скоблящий звук и то и дело испускала облачка черного дыма, всасываемого в вытяжку над ней.

Я попятился, закашлявшись.

– Мальчики и девочки, – торжественно произнес Профессор Бегад. – Познакомьтесь с Шелли.

Глава 37. Летаргический ящур

Машина издала своего рода приветственный звук, нечто между «бряк» и «звяк».

– Не понял, Профессор Бегад, – сказал Марко.

– Постойте. Мы должны вернуться в Вавилон с этой махиной? – поразился я.

– Строго говоря, эта махина, как ты изволил выразиться, не Шелли, – ответил Бегад. – Шелли – это то, что она создает.

Он нажал на кнопку. Из-за черного стекла вырвался столб яркого света, осветивший полость внутри машины. Я приблизился.

Внутри прямо в воздухе висел коричневато-золотистый кусок металла, круглый, как щит, но с зазубренными краями. В полость периодически вырывались серебристо-серые струйки дыма и облачка каких-то частичек, кружащих вокруг металлической поверхности и притягивающихся к острым кончикам. Медленно провернувшись, щит начал светиться. Сворачиваться.

– В конце он станет идеальной сферой, – сказал Бегад.

Глаза Эли стали размером с мячи для софтбола.

– Вы создаете локулус?

– Не локулус, – уточнил Бегад, – а его оболочку. Я уже очень давно думал над этой идеей, основываясь на чертежах, сделанных Германом Вендерсом в своих дневниках много лет назад. Многие считали их чересчур смелыми, но он был настоящим гением, надолго опередившим свое время. С момента вашего возвращения с Родоса этот проект перешел в разряд первоочередных.

– Но вы никогда не видели локулус, – заметил Марко. – Большая Нога тоже. Он был в то время за решеткой. Как вы смогли знать, что и как делать?

– И вновь вся заслуга принадлежит Вендерсу, – пояснил Бегад. – Ему удалось найти осколок локулуса – во всяком случае, так он решил. Наши металлурги проанализировали образец, воссоздали его, а затем обработали особой смесью металлического и углеродного волокна, органических и неорганических полимеров и дериватов силиката. Чтобы добиться упругости и легкости.

– Размешай и запекай, – пробормотала Эли, уставившись в черное стекло, – и получишь оболочку локулуса с пылу с жару.

– Если говорить упрощенно, да, – кивнул Бегад. – Суть в том, что когда локули были в гептакиклосе, они играли роль своеобразных каналов передачи атлантийской энергии, которая перемещалась от сферы к сфере. Великая Калани создала особый покров, гарантирующий свободное течение этой энергии. Мы надеемся, что нам удалось воссоздать его на примере Шелли. Если вы оставите эту сферу рядом с настоящим локулусом на расстоянии фута или около того, между ними произойдет обмен содержимым, – глаза Профессора казались дикими от переполнявшего его возбуждения. – Вы сможете оставить настоящий локулус там. А вернув Шелли, мы получим все необходимое для гептакиклоса!

– Но если эта штука правда сработает, – спросил я, – и мы украдем энергию локулуса, разве Вавилон не разрушится?

– Мои исследователи утверждают, что атлантийская энергия подобна человеческой крови – убери часть, и через какое-то время она воссоздаст необходимый объем, чтобы вновь заполнить сосуд, – ответил Бегад. – Вам всего лишь необходимо обеспечить переход минимального количества энергии. Мы настроили Шелли на изменение цвета, когда этот порог будет достигнут. Где-то по прошествии часа после установки она станет зеленой, и ее можно будет уносить. Пройдет время, и энергия заполнит всю сферу.

Марко конспектировал его слова. Одна эта картина казалась почти столь же шокирующей, как и этот совершенно безумный план Бегада.

– Будет классно, если все сработает, – сказал Марко. – Оболочка для энергии… Вы потому ее так и назвали, от английского «shell»?

Профессор Бегад улыбнулся.

– Ее назвали так в честь Мэри Шелли. Она написала историю об ученом, создавшем живое существо из отдельных частей. Примерно тем же занимаемся и мы.

– Оно живо-о-ое! – протянула Эли.