Семь дней творения

— Что?

— ТВОРИТЬ ЛЮДЕЙ!

Бог кашлянул, почесал подбородок, глядя на противника.

— Ты немедленно прекратишь их преследовать!

— А если нет?

— Если нет, я подвергну преследованию тебя самого!

— Неужели? Попробуй, а я полюбуюсь, что у Тебя получится. Мне уже смешно! Чьи, по-Твоему, адвокаты — Твои или мои?

С этими словами Президент надавил на кнопку в собственном ящике. Переборка стала медленно задвигаться. Бог дождался, пока она проползет половину пути, потом глубоко вздохнул. Сатана услышал с Его конца стола слова:

— МЫ СТАНЕМ ДЕДУШКАМИ!

Переборка замерла. Бог увидел в проеме ошеломленную физиономию наклонившегося вбок Сатаны.

— Что Ты сказал?

— То, что ты слышал.

— Мальчик или девочка? — спросил Сатана тихо и взволнованно.

— Я еще не решил. Сатана вскочил.

— Подожди, я сейчас! На сей раз мы должны поговорить.

Президент прошел через свой кабинет, миновал стенку и уселся рядом с Господином, на Его краю стола. Завязался долгий разговор, длившийся… длившийся… длившийся до самого вечера…

Потом было утро, и…

…Вечность

В Центральном парке дул ветерок…

Вокруг скамейки на пешеходной аллее кружился вихрь листьев. Бог и Сатана сидели на спинке скамейки. Издали в их сторону брели они. Лукас не выпускал руку Софии. Свободной рукой каждый держал ручку коляски с близнецами. Они миновали скамейку, не увидев сидящих на спинке.

Люцифер, волнуясь, перевел дух.

— Говори, что хочешь, но малышка получилась лучше! — выпалил он.

Бог повернулся к нему с насмешливым видом.

— Кажется, мы договаривались не обсуждать детей?

Они вместе слезли со спинки скамейки и побрели бок о бок по аллее.

— Согласен, — молвил Люцифер, — в полностью совершенном или полностью несовершенном мире мы бы заскучали, забудем об этом. Но теперь, с глазу на глаз, Ты можешь признаться. Когда ты начал плутовать: на четвертый или на пятый день?

— Почему ты так настаиваешь на Моем плутовстве? — Бог с улыбкой положил руку Люциферу на плечо. — А как же случай?!

И был вечер… и снова и снова наступало утро.