Семь кило баксов

Глава 78

Маркелов примчался в отделение незамедлительно, сразу, как только Хеджи сообщил ему о случившемся. Молоденький лейтенант, которому выпало разбираться с этим делом, как раз беседовал с пострадавшими качками, когда в его кабинет вошел Маркелов. Маркелов окинул оценивающим взглядом качков, потом положил на стол перед лейтенантом свое удостоверение и сказал деловым тоном, не дающим собеседнику возможности выбирать:

– Надо поговорить!

– Это запросто, – легко согласился понятливый лейтенант и указал качкам на дверь. – Побудьте в коридоре, я вас позову.

– Что там с этой Звонаревой? – осведомился Маркелов, когда они с лейтенантом остались вдвоем. – Я расследую заказное убийство ее отца.

Последнюю фразу он произнес, чтобы было понятно – не по личным соображениям он озаботился судьбой Полины, а исключительно в интересах службы.

– Со Звонаревой все очень плохо, – объективно оценил складывающуюся обстановку лейтенант. – С нее теперь с живой не слезут.

– Эти вот? – Маркелов кивнул в направлении двери, за которой дожидались качки.

– Ага. Отморозки еще те. Думаю, за ремонт своего сокровища на колесах они ей такую сумму загадают, что она с ними до пенсии будет расплачиваться, потому что отказать им – себе дороже.

– Жалко сироту, – сказал Маркелов и посмотрел выразительно.

Под тем взглядом лейтенант заерзал.

– Жалко, – признал неохотно. – Но это ее проблемы.

– Послушай, лейтенант, – поморщился Маркелов. – Вот ты этим делом занимаешься, в обстоятельства вникаешь. Ты мне скажи – она действительно так провинилась, что ее теперь надо мордовать?

– Да они сами виноваты! Сами ее спровоцировали! – сказал в сердцах лейтенант. – Ну поцарапала она им какую-то железку, там на двадцать долларов покрасочных работ, я же видел – пустяк, не о чем говорить. Так они выскакивают вдвоем и мчатся ее «учить». Ну, знаете, как это бывает у отморозков. Сразу же счетчик включают, и уже через два дня их обидчик оказывается должен столько, что вынужден квартиру продавать. Она перепугалась…

– Перепугалась, да, – эхом отозвался Маркелов.

Он уже начал догадываться, в чем там было дело.

– Со страху погнала машину, немного не рассчитала, вывернула им дверь.

– Ладно, с этим все ясно, – сказал Маркелов. – Ты мне скажи, как мы будем девчонку вытаскивать.

Лейтенант напряженно засопел.

– Ты сам подумай, – ласково сказал ему Маркелов. – У тебя ведь голова есть на плечах, парень ты неглупый, я же вижу. Ну ты представляешь, какие у девчонки будут проблемы, если мы ее оставим один на один с этими козлами?

Кивнул на дверь.

– У меня по пять таких случаев за день, – с хмурым видом сообщил лейтенант. – Каждого не нажалеешься.

– А девчонку-то жалко, – не отступал Маркелов.

– Жалко, – признал лейтенант. – Молодая совсем еще.

– Так что делать будем?

– Тут вот какая трудность, – вздохнул лейтенант. – Самый приемлемый вариант – это если бы они, – кивнул на дверь, – дали расписку в том, что претензий к Звонаревой не имеют. Так ведь не дадут!

– Да как же не дадут? – не поверил Маркелов.

– Не дадут, – уверенно сказал лейтенант. – Я даже Звонареву специально в другом кабинете посадил, чтобы от них подальше была. Никого не боятся, сволочи! – вдруг озлобился лейтенант. – В моем присутствии ей угрожают!

– Что же ты такое безобразие допускаешь! – попенял собеседнику Маркелов. – Ладно, ты мне скажи – если от них расписка будет, ты мне Звонареву отдашь?

– Конечно, отдам. Мне она ни к чему.

– Вот и ладненько, – сказал Маркелов.

– Только вряд ли они бумагу дадут…

– Дадут! – уверенно сказал Маркелов. – Уже через пять минут напишут расписку и еще будут считать, что легко отделались.

Маркелов вышел в коридор. Один из качков отлип от стены и смотрел на него вопросительно.

– Так что, у тебя претензии? – осведомился Маркелов, озабоченно глядя в глаза собеседнику.

– Претензии, – с хмурым видом подтвердил качок.

– Может, снимешь? Разойдетесь с девчонкой по-мирному?

– Еще чего! Она мне дверь вывернула. Пускай платит!

– Ну, за дверь она тебе заплатит, – уверенно сказал Маркелов. – Какие тут вопросы? Сколько дверь-то стоит?

– Три штуки, – явно поосторожничал качок.

– Долларов?

– Ясное дело, что долларов.

– Дороговато что-то.

– Она еще сзади мне там помяла…

– А, понятно. И что – из-за трех тысяч будешь права качать?

– Буду.

– Ну ладно, – сказал Маркелов. – Как знаешь. К тому же деньги тебе действительно понадобятся. У тебя ведь у самого проблемы. Девчонка-то заявление написала.

– Какое заявление?

– По факту нападения.

– Ха! – развеселился качок. – Я ей там стекло вставил! Так я заплачу! Из ее же трех тысяч.

– Нет, ты не понял, – мягко и участливо сказал Маркелов. – Ты ей травму нанес.

– Какую травму? – перестал веселиться качок.

– Зафиксировано медиками, – сказал Маркелов. – Есть официальное заключение. Теперь вот она написала заявление. И мы будем возбуждать уголовное дело.

– Да не бил я ее! – запаниковал качок, обнаруживший наконец, какая опасность вдруг вплотную к нему подступила.

Он понимал, что этот чертов мент блефует, но в том-то все и дело, что беспардонность лжи только усиливала эффект. Когда лгут, даже не заботясь о том, чтобы ложь хотя бы немного закамуфлировать под правду, становится понятно, что в этом даже нет необходимости – настолько прочны позиции блефующего. Как захотят, так и сделают.