Семь корон зверя

– Вы знаете... Вы извините, но мама наверняка будет против. Поэтому я даже спрашивать ее не буду. Но вот мы с подружками сегодня собираемся в кино. Часов в семь. Так что если хотите... – О Господи, ну какую чушь она несет! Какое кино? Какие подружки? Детский сад, да и только.

– Весьма замечательное предложение. Встречаемся сегодня в семь. Какой кинотеатр?

– «Пушкинский», – пролепетала ошарашенная его легким и неожиданным согласием Маша.

– Тогда я буду ждать вас и ваших подруг у памятника. Итак, до встречи, Маша?

– Да, до встречи, Ян... э-э... – Вот, как всегда, прослушала отчество. Опять конфуз – она настоящая гусыня. – Извините, я...

– Ничего. Для вас я просто Ян, – постановила трубка и дала отбой.

Маша еще несколько ненужных секунд сидела со снятой телефонной трубкой в руках, гневно пищащей короткими гудками. Потом все же положила ее на рычаги. Сегодня в семь часов! А с чего она, глупышка, взяла, что непременно будет в это время у памятника? Мама пока о ее планах не оповещена, и добро на посещение кинематографа не получено. Да и разве только в этом дело? Ну хорошо, ну придет она к памятнику. Но и Нина с Леночкой придут. И как им объяснить, что к их девичьей компании собирается присоединиться взрослый чужой дядька, которого неизвестно даже как и в качестве кого представить? Разве что выдать за иногороднего родственника. Но об этом надо было думать и договариваться заранее – теперь этого Яна ищи-свищи. Телефона-то он не оставил. А не приходить вовсе – некрасиво и бессовестно. Значит, любым способом придется убеждать и ублажать маму, а с подружками уж как повезет, так и разъяснится.

А главное, что надеть-то? Одно дело – с подругами в кино, другое – с малознакомым мужчиной, которому, чего уж греха таить, очень хотелось бы понравиться. Хотя бы уже потому, что вчера, после случившейся с ней неприятности, вид у Маши был не ахти какой, а хотелось бы произвести на спасителя благоприятное впечатление. Ведь не зря старался и тратил на Машу время. А то вдруг он решил, что Машенька сама по себе девица легкомысленная и легкодоступная, отсюда и сегодняшнее свидание у памятника... И опять она думает гадости! Если бы этот Ян и вправду так считал, то уж не в кино бы приглашал, а в ресторан или к себе домой.

Отложив учебники и уже не думая о них, Маша подошла к мебельной стенке и распахнула дверцы гардероба. И на добрый десяток минут застыла в тяжелой задумчивости. Джинсы и теплый, вязанный мамой, пусть и искусно, свитер, наряд, намеченный ею на сегодняшний поход, Маше совсем не показались. Можно было бы надеть черную длинную юбку – красивую итальянскую вещь, купленную Надеждой Антоновной в подарок дочери к прошлому дню рождения, дорогую даже и по распродажной цене. А к ней, допустим, белую, строгую, но модную по сезону кофточку, сшитую давнишней маминой знакомой портнихой, да так, что не отличишь от фирменной, разве только материал. Но тогда совершенно не годится спортивная болоньевая, в надписях, куртка. А больше сверху надеть и нечего. Единственная подходящая вещь – длиннополая дубленка не подходит для ранней осени, и выглядеть в ней, даже в расстегнутой, Маша будет совершенно нелепо.

Постояв еще немного перед шкафом, Маша вздохнула, приняв единственно возможное решение, и захлопнула дверки. В чем собиралась идти с подругами, в том и пойдет. А если кому не понравится, то тут она не виновата. Да и какое там свидание, навыдумывала на смех курам. И мама может заподозрить неладное, вырядись Маша подобным образом в обыкновенное кино.

Но все же пошла в ванную и, склонясь над раковиной, тщательно вымыла голову. Подсушила волосы феном, после распушила. К маминому приходу они должны были высохнуть совсем. А там уж Маша заплетет их в косу пооригинальнее, она на это мастерица. Все равно больше ничего не придумаешь и не изобретешь. Косметики у нее нет и не было, Надежда Антоновна этого не одобряла, украшений, тем паче золотых, не наблюдалось тоже, не те у них с мамой доходы. А вот французские духи, их на трюмо в спальне стояло с десяток коробочек от благодарных и богатых пациентов, можно, пожалуй, и взять. Что-что, а пахнуть хорошо в их дружном с гигиеной доме совершенно не возбранялось. Тем более что мама сама призывала к активному их использованию, чтобы не выдыхались и не застаивались.

Мама пришла домой около пяти и застала Машу за неизменным учебником, а стол накрытым к позднему обеду. Сам обед пребывал в разогретом состоянии на плите. И необходимое разрешение было Машей очень скоро получено. Правда, пришлось позвонить домой Леночкиной бабушке и передать трубку маме, которая обстоятельно обговорила вечернюю программу сначала с Леночкой, а потом и с ни в чем не повинной и наполовину глухой бабушкой. Набрать Ниночкин номер Маша побоялась, во избежание ненужных вопросов и неприятностей. Отговорилась занятостью Нининых родителей на работе и отсутствием дома самой Нины, якобы спешно дополучающей недостающие книжки в библиотеке. Было поставлено условие о возвращении не позже чем в двенадцать часов и обязательном звонке из кинотеатра по окончании сеанса. С Леночкой и Ниной место встречи и время были оговорены, конечно, до маминого прихода, но объяснить свои настоятельные просьбы подругам встречаться непременно у памятника со скверной репутацией и непременно в семь Маша так и не решилась. Может, ей просто повезет и она сумеет удивиться и сослаться на случайную встречу с маминым знакомым, а может, Ян и вовсе не придет, и все это просто нелепое недоразумение.

Около шести Маша стала потихоньку собираться, объяснив маме – она хочет прийти заранее, чтобы, упаси Бог, не разминуться с подружками. Надежда Антоновна такую предусмотрительность одобрила, заметив, что сама она в жизни еще ни разу никуда не опоздала в отличие от небезызвестного гражданина, когда-то разделявшего с ними жилплощадь и опаздывавшего везде и всюду, даже туда, куда ни один порядочный человек не позволит себе опоздать. И как хорошо, как замечательно, что любимая дочка пошла в смысле пунктуальности и обязательности в нее, а не в этого гражданина.

Однако Маша имела совсем другие основания и мотивы для раннего прихода. Ее надежда и расчет состояли в том, чтобы перехватить Яна до прихода Леночки и Нины и обговорить с ним правдоподобную версию его появления. И было бы совсем хорошо потихоньку выяснить без свидетелей, зачем, собственно, ему было так нужно встретиться сегодня с Машей.

Но к несчастью, ни одной из Машиных надежд не суждено было сбыться. Первая же неприятность подстерегала Машу у входа на станцию «Авиамоторная». Был конец первого послепраздничного рабочего дня, и у окошек касс выстроилась немалая очередь за жетонами. У Маши, на беду, ни одного проездного жетона не оказалось, и ей пришлось стать в хвост длиннющей человеческой гидры. Из четырех касс, как водится, открыты были только две, да и к ним то и дело норовили пристроиться без очереди.

После мытарств с жетонами Маша пробилась наконец к переполненному эскалатору и на перроне была благополучно внесена толпой в вагон. Но на перегоне к «Площади Ильича» поезд простоял по неведомой причине добрых четверть часа в душном туннеле. Так что когда Машенька Голубицкая в конце концов вырвалась из метро на свежий вечерний воздух, растеряв в подземной сутолоке ароматы французского парфюма и идеальную целостность искусно уложенной косы, весь ее получасовой временной запас был полностью исчерпан.

А Леночка и Нина уже стояли неподалеку от памятника, опасливо озираясь на шумные тинейджеровские компании и на развязных и размалеванных девиц, в избытке фланирующих мимо. Яна нигде поблизости не было видно. То ли он задерживался, то ли просто не попадал в ее поле зрения, а может, и передумал, решил вовсе не приезжать. В любом случае выбора у Маши не было, и она пошла к ожидавшим ее девушкам, тем более что Леночка уже заметила ее и призывно замахала рукой.

Маша, подойдя к подругам, хотела уже, сбиваясь на ходу с мыслей, объяснить, что ей необходимо еще кое-кого – или чего? – дождаться у памятника на площади, но растерялась, замолчала на первых же невнятных фразах и отказалась от своей затеи. Она пришла на условленное место вовремя, и ведь не ее вина, что вчерашний Машин спаситель опаздывает по неведомой причине. Да и не придет он, успокоила себя Машенька, и звонка тоже никакого не было, это ей просто почудилось. И улыбнулась Леночке и Нине, и кивнула в сторону кинотеатра, что, мол, здесь стоять, пошли! И собралась уходить, и бросила последний рассеянный взгляд в сторону проезжей части Тверской. И взгляд Маши зацепился, и она обомлела.

Из припаркованного прямо у парапета перехода, в нарушение всех правил, дорогущего «глазастого» «мерседеса» с невообразимыми номерами, из распахнутой задней дверцы как раз в этот самый момент и выходил вчерашний Машин спаситель, и он видел ее и улыбался ей. И вот уже шел к ней, легко и непринужденно перемахнув через железную трубу ограждения. И ни о какой случайной встрече речи и быть не могло: Ян небрежно, наперевес, нес в руках изящно и тонко исполненный, но совершенно шикарный по виду букет незнакомых Маше цветов. Девушка машинально сделала шаг навстречу. Подруги остановились и повернулись, смотрели с недоумением и любопытством. Когда же поняли, что и букет, и незнакомец адресованы лично Маше, то и с завистью. И не одни только Машины подруги. Как по команде в их сторону развернулись в боевом порядке все наличествующие на площади девицы, уставились и досужие, коротающие время на лавочках зеваки. И было отчего!