Семь кругов яда
Шрифт:
– Я же сказала, что с тобой не разговариваю! – сглотнула я, сжимая покрепче канделябр, осиротевший на один подсвечник в процессе обучения. – Иллюзия – это мерзко!
– Весь ми-и-ир иллюзия, цвето-о-очек, - снова прошептали мне, усмехаясь в тот момент, когда я слегка приподняла свою указку. – Деньги – это иллюзия бога-а-атства… Охра-а-ана – иллюзия защи-и-иты… Дворец – иллюзия до-о-ома… Сочу-у-уствие – это иллю-ю-юзия понима-а-ания… Доброта-а-а – это иллюзия эгои-и-изма…
– А любовь? – усмехнулась я, опуская на стол свое воспитательное оружие.
– А любо-о-овь – это просто иллю-ю-юзия… - я почувствовала смешок в своих волосах. –
– Я что-то не услышала волшебных слов! – подняла брови я, осторожно снимая чужую руку со своей талии. Ученики, которые репетировали и обсуждали, кривясь от улыбок, все пройденное, его почему-то не смущали. – Где «прости, пожалуйста, я больше так не буду»?
– Я говорю мири-и-ится! – мурлыкнул голос. – Причем мири-и-ится со мной приде-е-ется тебе… Просто смири-и-ись. Вот такой пердюмонокль!
– Слышь, - раздался сиплый голос очередного «продавца», - купи своей бабе! Она тебе тогда точно даст…
Я зыркнула на парочку, те поймали мой взгляд.
– … эм… что-нибудь пожрать! Вкусненькое! Бабы любят, когда им на морды что-то намазывают! «Бользамы» и прочие вонючки… Эм… - тут же исправились ребята, продолжая свой великосветский раут под присмотром канделябра.
Я молча взяла со стола прайс, пробежала глазами, понимая, что цены у нас далеко не заоблачные… Я бы даже сказала, что доступные. Сначала я написала цену на три монеты больше, а потом зачеркнула ее и поставила реальную. Мы еще, не открылись, но уже распродаемся!
– Мне нужно отлу-у-учиться, - достаточно громко произнес принц гадский, глядя на несчастных, заучивающих наизусть написанные мною фразы. – Ненадо-о-олго! Дела-а-а! Цвето-о-очек остается за ста-а-аршую!
С галерки донесся недовольный ропот, перерастающий в рокот по залу. Кто-то смачно сплюнул на пол, в знак протеста против рыжего матриархата.
– Мое реше-е-ение не оспа-а-ариевается! – вздохнул Эврард, опустив ядовитые глаза и поглаживая пальцем изувеченный мною канделябр.
– Я понима-а-аю, что вы расстро-о-оены…
Канделябр перекочевал в его руку. «Бабу? За старшую?», - бушевала банда, стуча кулаками по столу.
– Опеча-а-алены, - перебивая рокот возмущения, среди которого раздавалось: «И чтобы нами баба командовала? Да ни в жисть!». – Огорче-е-ены…
С той же самой галерки снова раздался плотоядный голос: «Цыц, ребята! Мы с ней быстро поладим!», перекрываясь довольным ржанием, которому позавидовало стадо коней.
Я даже моргнуть не успела, как тяжелый канделябр, прицельно точным движением устремился через весь стол с ускорением, которое здесь сумеют рассчитать по формуле лишь через пару - тройку столетий.
Принц гадский спокойно отвернулся, изучая глазами черный, облезлый барельеф.
– Попа-а-ал? – осведомился Эврард, поднимая брови. Бух! Кто-то с галерки завопил и заревел. Послышался звук падающих стульев и вытье!
– Попа-а-ал! – сладенько улыбнулся принц гадский, закрывая глаза . – Кто молодец? Я – молоде-е-ец! На будущее, цвето-о-очек… Лучше-е-е не уворачива-а-айся… Будет намного ху-у-у-уже…
Лысая жертва красоты, явно имевшая на меня зуб, и возможно даже не один, с момента нашего знакомства, выла, прижимая руку к лицу. Судя по результатам полета, зубов на меня стало меньше. Голос Эврарда тут же изменился.
– Я же сказал, без глупостей! – спокойно, холодно и страшно произнес Эврард, поворачиваясь и глядя нехорошим взглядом на притихшую публику. – Мне повторить? Девочку не трогать! Руки
к ней не протягивать!– Поняли! – коротко и кротко ответили все, опустив головы. Канделябр снова очутился в руке мага, а тонкий палец нежно скользил по его изгибам и вензелям.
– Потому, что это – мо-о-ой цветочек! – сладенько заметил принц гадский, положив руку мне на талию. Пусть этот мастер настроения уже доделывает мой вечер! – Вы не име-е-ете права срывать цвето-о-очек! Но цвето-о-очек име-е-ет полное право срыва-а-аться на вас! Вот поэтому цвето-о-очек останется за ста-а-аршую! У вечеру мне нужен результа-а-ат!
Охрана учтиво поднесла кресло, на котором развалился Эврард, притягивая меня и усаживая на подлокотник.
– Да-а-а… С тобой много пробле-е-ем. Но иногда-а-а ты еще и поду-у-ушечка, поэтому оно того сто-о-оит, - улыбнулся он каверзной улыбкой, привалившись ко мне. Цветочек? Подушечка? Проблема? Если моя бабушка поучительно говорила, что с «проблемой нужно переспать!», то сомневаюсь, что она имела в виду то, к чему меня так явно склоняют!
– Послушай, - я закатила глаза, глядя как по моим сведенным коленям скользят пальцы, выводя какие-то цифры и иногда задумчиво замирая, пока очередная пара обменивалась любезностями. На коленях у Эврарда появилась целая стопка бумаг, которые он внимательно изучал, изредка бросая взгляд на «выступающих». – Я так не могу! Я требую стул! Меня категорически не устраивает подлокотник! У меня скоро останется неизгладимый отпечаток от нашего сотрудничества! Вмятина, так сказать! Во – первых, он неудобный! Во – вторых, я категорически против такого обращения! В третьих, как-то ты шустро проявляешь инициативу!
Бумагу отложили в сторону. На меня смотрели зеленые глаза, причем как-то странно, пристально с прищуром. Таким взглядом обычно ставят диагнозы по аватарке и оценивают интеллектуальный уровень собеседника по статусу на страничке, подсчитывая количество ошибок в слове «привет».
– Де-е-етка, ска-а-ажи мне? Ты уме-е-ешь колдовать? – он не сводил с меня спокойного взгляда. Я представила, как сова с бейджиком «Почта России. Доставим вовремя!» убилась об двойной стеклопакет, неся мне старинный конверт с сургучовой печатью, который должен был прийти мне лет двадцать назад.
– Колдовать – нет, но отфеячить могу,– усмехнулась я, глядя на свои пальцы.
– Моя ж ты фе-е-ея. Хорошо, а как у дела-а-а обстоят с вла-а-адением мечо-о-ом? – поинтересовался Эврард, терпеливо ожидая мой однозначный ответ из трех букв.
– Просто отлично! Целыми днями мечусь, как белка в колесе, - усмехнулась я, понимая, что средневековое резюме у меня будет состоять исключительно из прочерков. Мне на коленку легла рука с массивным серебряным перстнем. Ядовито-зеленый камень поигрывал красивыми отблесками на свету, а черненое серебро оттеняло бледность руки, сочетаясь с тонким черным кружевом манжета.
– И-и-и? – на меня вопросительно посмотрели, подняв брови. – К че-е-ему мы пришли?
Не знаю, к чему мы пришли, но мой внутренний туроператор усиленно выбирал подходящие туристические маршруты для всей этой затеи.
– Де-е-етка, ну ты же не глупенькая? Поду-у-умай хороше-е-енько, почему лу-у-учше всего сидеть именно зде-е-есь?
– мурчали мне на ухо, пока два первых чека со звучными именами Топор и Рыло готовы были схватиться за оружие, отстаивая качество нашей продукции.
– Отве-е-ет про-о-ост, - мою коленку сжали, а потом отпустили, сверкнув красивым камнем. – Ты мне нужна-а-а…