Семь миров: Импульс
Шрифт:
Мертвая рука бесшумно упала на металл. Женщина уставилась на спиралевидный знак и в испуге прижала ладонь к губам. Атлы уже и след простыл. Оилка кинулась за ней, но разгоряченную жрицу было не догнать. По пути встречались свежие трупы. У Атлы был смертельный луч, и она обезумела.
Сначала крамовка вытрясла из души мерзкой второй оилки свою жадность, она вспыхнула фиолетовым, отчего желание сиюминутно вернуть себе все краски только усилилось, затем она вырвала из сердца третьей рыжевласой бестии свой гнев, после чего, вооруженную свежим гневом и контрастом, её было не под силу остановить уже никому. Она крушила и уничтожала все без разбора.
— Постой! — молила её оилка, стоя на коленях и обвивая ноги Атлы руками. — Если ты заберешь у меня свой страх сейчас, моя дочь родится без страха! — рыдала она. — Потерпи недолго, и я верну тебе твой страх!
Но Атла больше не верила никому и больше всех не верила именно этой женщине. Схватив её за рыжие кудри, посмотрев ей в глаза, приставив смертельный луч к её округлому животу, она вернула себе весь свой страх сполна.
— Твоему ребенку страх не потребуется. Только бесстрашие сможет вас спасти, а на меня больше не рассчитывайте! — произнесла она и оттолкнула оилку.
Когда среди перепуганных, прячущихся по углам женщин Атла нашла ту, что хранила ее любовь, она трясущимися руками вцепилась ей в горло и стала вдавливать тело воровки в металл, направляя смертельный луч в глаза. Любовь вернулась к ней под страхом смерти, вся до последней капли. Атла остыла, осмотрелась, раскаялась и, дав волю слезам, побрела к выходу с целью раз и навсегда улететь от проклятого богом и ею народа призрачных оилов. Атла, не оглядывалась, прыгнула в челнок, за ней вслед вскарабкался пес. Она выбросила все оставшиеся мешки с алмазной крошкой в сторону оилов — последний дар бедствующему народу, захлопнула шлюз и со скоростью света понеслась в космическую пустоту.
В эту ночь Атла вернула себе всё. Гордость, жадность, гнев, страх, любовь, снова были с ней. Она осознала, насколько важны для нее эти чувства, но какой ценой? Она вспомнила, что такое гнев — резкий прилив горячей крови к мозгу и страшной силы взрыв, раздающийся в груди, заставляющий понять, насколько много силы и энергии скоплено внутри. Она вспомнила, что такое жадность — сверлящее, острое чувство, возвращающее разум и душу к реальности. Со сладостью и упоением она вновь почувствовала страх — давно забытые, резкие, частые, будоражащие удары сердца в груди.
Ей наконец-то стало страшно, страшно за себя, за свое прошлое и будущее, за свой народ и за судьбу всех Семи миров, темную и грязную сторону которых приходилось лицезреть все эти годы. «Куда катится мир?» — прикрывая лицо руками, думала Атла.
И наконец, любовь. Когда ее любовь вернулась к ней, первое, что появилось перед глазами, была Крама: её народ, дом, лицо отца и Татиды. Сильная тоска по ним, по родной красной планете, которую так глупо и безжалостно она предала, пронзила её сердце. Обвив руками теплую шкуру верного пса, который согревал ею обледеневшую душу, она стала рыдать.
— Вернись! — услышала она в своем разуме голос Татиды.
Атла вздрогнула и зарыдала еще сильней. Старая прорицательница не выходила с ней на связь шесть долгих лет, а теперь она вновь была в её голове и призывала вернуться. Как же хотелось ей упасть старухе на колени, уткнуться носом в седые ароматные волосы и уснуть так, как это бывало в детстве.
— Мы тебя ждем! — раздалось вновь.
Голос принадлежал отцу. Атла оторвала распухшее от слез лицо от мокрой шкуры единственного
друга, поднялась и без малейшего сомнения направила свой потрепанный в скитаниях по мирам челнок на Краму, планету, которую она избегала все эти годы.«Пришло время возвращаться домой», — подумала она и проложила курс.
На звездолетной площадке родного аэродрома её ждали Отец и Татида. Атла выходила робко, опустив глаза в пол. Верховный жрец кинулся к ней и крепко обнял, Татида подоспела за ним. В их лицах читалась растерянность, а в глазах стояли слезы. Казалось, вот-вот они раздавят свою исхудавшую, повзрослевшую, несчастную дочь.
Красивые, родные, сильные, окутанные ароматами, в сияющих одеяниях, весомых ветвистых диадемах и драгоценной обуви, они были похожи на богов.
Атла рыдала.
— Я… я… — пыталась она что-то сказать.
— Мы знаем, — перебила ее Татида, не позволив оправдываться и раскаиваться. — Это всего лишь часть твоей судьбы, — кивнула она, мягко улыбнувшись. — Иди же, вода вот-вот остынет.
Атла вытерла слезы, выпрямилась и улыбнулась.
Пройдя в золотой зал, искупавшись в родных чистых водах, тщательно и долго смывая со своего тела грязь, черноту и кроваво-красную краску с губ, Атла чувствовала, что становится чище душой, но это было лишь иллюзией. Страшное прошлое угнетало ее. Рухнув на колени к Татиде, она застонала.
— Я запятнала свою душу, на моих руках кровь, я убивала, воровала, предавала… Как мне смыть свои грехи?
Прорицательница обвила ее руками, прижалась губами к волосам и прошептала:
— Ты сможешь очистить свою душу в водах далекой планеты. Только там ты найдешь источник, что смоет с тебя черноту до конца. Потерпи, Марсий приведет тебя туда уже скоро. Спаси свой народ, и бог простит тебе твои грехи!
Глава 10. Туннель Прайм
Атла показала свою историю, убрала руки со стеклянной капли и села.
Марсий и Ёнк были поражены. Долгое время они ничего не могли произнести, лишь с состраданием смотрели на жрицу. То, что они увидели, было чудовищно. Не поступок Атлы вызывал это чувство, а то, что ей пришлось шесть лет провести в рабстве у самого бездушного народа Семи миров. Девушка хорошо скрывала свою боль. Для человека, который столько пережил, она держалась очень жизнерадостно и оптимистично.
— Скоро сбудется пророчество Татиды! Скоро мы прилетим в новый мир, — произнес Марсий.
Атла улыбнулась.
— Хватит об этом! Посмотрите лучше: мы в межзвездном пространстве, — указала она в окно иллюминатора.
Из тоннеля Делос они вышли в пространство между мирами — туда, где ни одна звезда не была властна над ними, в мир пустоты и свободы. Поначалу лететь по межзвездному пространству было просто, находиться внутри тоже. Удивительное состояние легкости в теле было характерной особенностью этого места. Вероятно, от того, что силы притяжения полностью отсутствуют, ни одного космического объекта на миллиарды километров. И все же не хватало эмоций. Два месяца полета от тоннеля Делос до последнего портала Прайм были самыми долгими. И Ёнк, и Атла, и Марсий ловили себя на том, что не способны были остаться один на один с самими собой, их сразу начинал одолевать страх. Вся человеческая раса и все живое было настолько далеко, что только видя и чувствуя друг друга, они хоть как-то могли удержать нить с прошлым. Свои кровати они стащили в главный павильон, держались все время на виду. Это помогало не сойти с ума.