Семь миров: Оракул

Гинеец высокомерно улыбнулся.

— С каких это пор гинейцы доверяют женщине? — спросил Марсий.

— А с каких это пор тулонцы водят дружбу с крамами? — спросил в ответ контрабандист. — Чего ты хочешь?

— Приведите сюда крамовку, и принц останется жить, — приказал Марсий.

— Хорошо, — улыбнулся контрабандист, наведя прицел на лоб Ёнка. — Вам приведут девушку, принц останется жить, а карлик пациф отправится на тот свет купаться в лучах подыхающего Оникса.

Марсий заглотил воздух, посмотрев на Ёнка. На его лбу красовался черный крест. План не сработал. Жизнь Ёнка была под угрозой, и это было слишком дорого. Раздосадованный, он опустил руки, освободив Хета. Принц закашлялся и отошел в сторону.

Двое из середины бросились на Марсия, крайний направил в сторону Ёнка диск, двое оставшихся встали возле Хета и, приставив к его горлу луч, грубыми жестами приказали ему отойти в сторону. Хет осторожно поднялся и, поравнявшись с контрабандистами плечами, скрылся в их тени. Марсий получил сильный мстительный удар по лицу, затем меж ребер. Даже не зажмурившись, он стоял как ни в чем ни бывало, равнодушно ощущая, как из его ноздрей льется кровь.

Ёнк совершил попытку кинуться на защиту тулонца, но был остановлен сильным увесистым ударом по лицу.

Марсий чувствовал, как в его жилах закипает кровь. Прерывисто дыша от нарастающего гнева, он смотрел на ненавистных извергов глазами волка, глухо рыча. Взгляды обратились к нему. Крайний повелительно указал вглубь коридора, требуя следовать вперед. Марсий оглянулся на Хета, после на Ёнка. Приглашение на выход получил только он. Ловя на себе тревожный взгляд пацифа, он подмигнул и, улыбнувшись, последовал за черной спиной контрабандиста.

Совершив несколько шагов, он почувствовал, как на его голову нацепили мешок. Весь путь он проделал вслепую. Редкие толчки в спину позволяли ему ориентироваться и успевать сворачивать в нужные коридоры. Корабль состоял из лабиринтов. Марсий не осознавал, куда его ведут, но приставленное к его спине оружие не оставляло ему другого выбора, кроме как следовать вперед. Какой-то период он перемещался по лестнице вверх, затем по коридорам, после снова вниз. Все это время он ощущал, что ступает по ребристой металлической обшивке. Некоторые участки дороги были покрыты льдом, иногда доносился едкий запах ржавеющего металла. Сопровождающая его свора сильно звякала при каждом шаге, и это невыносимо раздражало.

Когда звуки прекратились, Марсий догадался, что они добрались до места.

Он почувствовал сильный толчок в грудь, заставивший его погрузиться в нечто напоминавшее кресло. Его ноги и руки пристыли к холодному сидению, словно магниты к металлу. Лишенный способности шевелиться, он обратился в статую. Как ни странно, страха он не испытывал, ни боли, ни предвкушения смерти. Необъяснимая сила обретенных знаний хранила его, и он это чувствовал. Не веря в то, что правда может погибнуть вместе с ним и люди так и не получат шанса на спасение, он продолжал надеяться обрести свободу. С одной стороны была пустынная планета, с другой миллионы людей, нуждающихся в новом доме, а посреди стоял он, тот, кто мог соединить два взаимодополняющих компонента воедино и позволить многим выжить. Мешать ему сейчас было кощунством, но мелочность, подлость и жадность всегда становятся на пути великих поступков, он это знал, потому терпел и ждал.

Резким движением кто-то сорвал с него мешок. Столб белого света ослепил его едким переливом. Через прищур он увидел высокую фигуру совершеннейшего, на первый взгляд, чудовища. Миллионы мельчайших деталей его облачения не давали Марсию возможности сфокусироваться на чем-то конкретном. С большим трудом среди груды металлических проволок юноша разглядел на лице монстра глаза. Живой человеческий взгляд со сверкающим безумным блеском внимательно его изучал. Судя по тому, как металл, нацепленный на лицо, с лязгом разъехался в разные стороны, юноша догадался, что чудовище улыбнулось. К удивлению Марсия, металл был даже в его зубах. Каждый зуб имел свой цвет, а серебряные резцы были по-вампирски заточены острием вниз.

Человек держался уверенно и надменно, перебирал длинными ржавыми ногтями бороду, был расслаблен и, казалось, весел. По сравнению с другими контрабандистами он выглядел старше, свирепей и живей. Гордо восседая на своем массивном троне, он неспешно потягивал длинную кривую сигару, прищуривая один глаз. Судя потому, как остальные контрабандисты покорно, не шелохнувшись, стояли возле него, юноша сделал предположение, что попал на встречу с их предводителем, тем самым знаменитым сошедшим с ума от горя капитаном.

Удивление Марсия от столь противоречивого образа усилилось, когда из отвратительных металлических уст послышались слова его родного тулонского языка.

— Марсий! Добро пожаловать к нам на борт! Мое имя Вепрь. Я капитан этого судна, — мерзко улыбнулся предводитель.

— Где она?! — пронзив предводителя враждебным взглядом, спросил юноша.

— А ты не очень-то вежлив для тулонца, я смотрю! — хитро улыбаясь, ответил Вепрь.

— Беру пример с вас! — грубо выпалил юноша.

— До нас тебе далеко! — расхохотался капитан, поддержанный смехом своих подданных.

— Что вам надо от меня?

— Нам нужен ответ на один простой вопрос, и от того, каков он будет, зависит твоя судьба и судьба твоих друзей.

— Что за вопрос?

— Где вы взяли все эти предметы??? — громко, нараспев, произнес Вепрь.

— Я ни слова не скажу, пока ее не увижу! — покраснев от ярости, крикнул Марсий.

Тулонец понимал, что на борту их звездолета гинейцы нашли материалы инопланетного происхождения, ракушки, шкуры, камни, ветки, образцы грунта. Все это свидетельствовало о том, что они обнаружили особую планету, с развитой жизнью на ней.

— Диковинные предметы! — Вепрь игриво и со звоном задрал бровь, проигнорировав выдвинутое условие, и продолжил восхищаться бесценными находками. — Да с таким материалом можно схватить за глотку сразу все Семь миров. Я спрашиваю, где взял?

— Говоришь семь, когда их только пять. Вашего мира больше нет! Пора усвоить! — злостно, с неприкрытой издевкой выпалил Марсий.

Выпад юноши задел капитана за живое. Вскочив с кресла, он с яростью вцепился в горло Марсия, готовый разорвать его голыми руками прямо сейчас, но, собрав волю в кулак, совершив глубокий вздох и безумно улыбнувшись, решил повременить с расправой над язвительным юнцом.

— А я смотрю, ты презираешь нас! — подытожил Вепрь.

— А за что вас уважать? Вы грабите, убиваете, живете за чужой счет! Вы паразиты, недостойные права жить! — вылил на него свой гнев Марсий.

Капитан засмеялся, и глухой смех его перерос в грубый хохот, а после вовсе в дикий гром.

— Легко судить, когда за спиной есть целая планета, город, дом, миллионы сородичей и хлеб, а вот попробовал бы ты оказаться в нашей шкуре, посмотрел бы я на тебя, — резко притихнув, продолжил он. — У нас все украли проклятые оилы. Уничтожили самый прекрасный во вселенной мир! Греет душу только то, что мы успели отомстить мерзким тварям. Их планетка больше не уродует лицо Семи миров своей омерзительной рыжей бородавкой, но нет и нас, — тяжело вздохнув, продолжил Вепрь. — Однако не все потеряно, ведь остались мы! Клянусь тебе, мы еще вернем своему народу былое величие. Отвечай, где взял находки, тулонский выродок?

— Трогательный рассказ! Впору расплакаться. Но знай, ты ничего от меня не услышишь, пока я не увижу Атлу.

Вепрь облокотился на спинку кресла, раскачался и задумчиво произнес.

— Атла! Значит, так её зовут… Ах, любовь-любовь, — глубоко вздохнул он и продолжил: — А впрочем, никогда не питал интереса к крамовкам, и тебе не советую, лживые они все насквозь, бррр….
– подергав руками перед лицом, произнес он. — Ведьма заперта в моем чулане. Тебе не услышать ее, мой друг.

Марсий догадался, о чем говорил капитан. Атлу посадили внутрь поля, и она не могла связаться с ним. Марсий знал, насколько это было вредно для ее мозга, и затрясся от ужаса, понимая, что, проведя там больше суток, она облучиться и больше не вернется в сознание.