Семь смертей Лешего

Закончив с разделкой тушек, задержанные вопросительно уставились на дежурного, ожидая дальнейших распоряжений, касаемо их участи. После доклада дежурного окончательно окосевшему коменданту, был получен приказ гнать узкоглазых в шею. Приказ был в точности исполнен, и по прошествии минуты, даже пыльный след от машины, исчез из поля зрения, дежурившего на наблюдательном пункте, часового заставы.

Итогом задержания стало следующее. Нарушители отделались легким испугом и конфискацией незаконно добытого зверья. Комендант участка стал обладателем двух десятков великолепных шкурок пушного зверя, которые осталось только выделать, а потом можно смело пускать хоть на шапку, хоть на шубу. Капитан Бурдин козырнул перед комендантом бойцами, мимо которых и мышь не проскочит незамеченной. Халявину с напарником даже спасибо не сказали, за отличное несение службы. Это был единственный Лешкин шанс заслужить отпуск на Родину, но он был упущен, благодаря хроническому пьянству коменданта участка, тупоголового хохла, майора Дворника.

3.14. Воронья эпопея

Нередко, стоя на наблюдательном посту рано утром, когда только-только рассветает, Лешка слышал гул самолетов. Он выскакивал наружу, чтобы определить количество и тип летательных средств, а также направление, в котором они идут. Вовсе не из любопытства. Просто согласно инструкции, он обязан докладывать об этом на заставу, по возможности давая более подробную информацию. Но сколько бы не выскакивал Халявин из будки и, выпучив глаза, ни шарил ими по небу, ни самолетов, ни вертолетов, ему обнаружить так и не удалось. Хотя летающие цели, издающие рокочущие звуки были, и сразу несколько штук. Шли они цельным звеном на предельно малой высоте, проносясь всего в паре метров над наблюдательным пунктом.

Вороны, здоровенные, чернявые бестии, с огромными долбаками-клювами, и размерами с хорошего гуся из Лешкиной деревни. Таких крылатых монстров из семейства вороньих, раньше ему видеть не доводилось, и Лешка был уверен, что вряд ли он увидит впредь. Здоровенные, размером с гуся, шумом крыльев они издавали звуки не отличимые от тех, что доносятся от рокочущего в небе самолета.

Неторопливо проплыв над наблюдательным постом, вороний клин лихо планировал вниз, на свалку, где всегда можно поживиться чем-нибудь съестным. И выброшенному пришедшим с небес рокотом из будки часовому, оставалось лишь материться и плевать вслед пикирующим на свалку пернатым.

Но бесцельно махал руками Лешка только в самый первый раз. Второй вороний визит, он встретил во всеоружии. Аккуратные горки камней, высились у входа на пост наблюдения, на плоском камне в форме стола, как нельзя более приспособленного для размещения всякого рода метательных приспособлений. Стоило Лешке вместе с первыми солнечными лучами уловить знакомый, несущийся с небес рокочущий звук, как он стремглав вылетал из будки, нанося удар по воздушным целям. И воронам не удавалось грациозно развернуться над наблюдательным пунктом, чтобы затем, расправив крылья, плавно спланировать на свалку. Слаженность полета была порушена внезапным камнепадом, что устремился на них с земной тверди.

Камни хоть и не могли убить, но были в состоянии ранить. Особенно если метатель Халявин, охотник с детства, бивший мишень камнем также точно, как и из ружья. Правоту этого утверждения испытала на своем брюхе, башке и крыльях, ни одна из пикирующих бестий. Их извечный утренний ритуал рушился, когда восход на наблюдательном посту, встречал сержант Халявин. Они вертелись в воздухе, уворачиваясь от камней, как ничтожные воробьи и им уже не было дела до красоты и слаженности полета, добраться бы до помойки, и не важно как.

Но и они старались не оставлять без ответа злобной выходки со стороны человека, всякий раз адекватно на нее реагируя. Вот только неприятель был удачливее их. Из той тонны дерьма, что обрушили они с небес, ни единой капли не коснулось ненавистного метателя, хотя и вся будка, и окрестности вблизи ее, были засраны напрочь пернатой братией. Вонючие бомбы рвались совсем рядом, но Халявин всякий раз умело уворачивался, не прекращая обстрела. Посрамленное пернатое воинство, смешав ряды, обращалось в беспорядочное, паническое бегство по направлению к свалке, чтобы позавтракать и залечить душевные раны.

Но даже там, на твердой земле, среди обилия разбросанных повсюду вкусностей, они не могли чувствовать себя в безопасности. И здесь приходилось крутить клювастыми головами по сторонам в поисках возможной опасности, могущей обрушиться на них со стороны двуногих. Пернатые не могли взять в толк, какая радость, или необходимость у двуногих в том, чтобы швырнуть в них камень. Вместо того, чтобы спокойно пройти мимо, они обязательно стараются запустить в них камнем, подбирая валун покрупнее, поувесистее.

Убедившись, что рядом нет злобных двуногих, пернатые приступали к трапезе, выискивая на свалке множество вкусных и полезных для организма, продуктов. Но двуногие оказались гораздо зловреднее и хитрее. Осознав бесполезность метания камней, они избрали иную тактику изничтожения птичьего поголовья, в чем изрядно преуспели. Дежурный кочегар объединился с дизелистом в гнусном намеренье извести под корень воронье племя. И надо признать, их план сработал отменно, популяции ворон в Тянь-Шаньских горах, был нанесен изрядный урон.

Смысл злодейского плана заключался в следующем. В самом лакомом для ворон месте, там, куда конюх Сайко вываливал лошадиное дерьмо, во время приезда на заставу различного начальства, устраивалась ловушка. Двуногие выкопали в толще слежавшегося лошадиного дерьма яму, глубиной около метра и примерно такой же ширины. На дно ямы, в качестве приманки было насыпано отборное зерно, принесенное с конюшни. Наверху, нависая над ямой, стояла плетеная проволочная решетка опирающаяся на палку, удерживающая ее от падения. К основанию палки привязан провод, который уходил от ямы прочь и терялся внутри одной из бойниц в стене, опоясавших по периметру территорию заставы. Достаточно было слегка потянуть провод на себя и решетка, лишенная опоры, падала вниз, прикрывая своей тяжестью и яму с зерном, и находящуюся в ней живность.

Странная конструкция, сооруженная на свалке, тревожила воронье племя, вызывала подозрения. Слишком плохими были предчувствия пернатых при взгляде на нее. Чувствовало воронье, что неспроста она здесь, таит в себе угрозу, и нужно держаться от нее подальше. Но как это сделать, когда на дне ямы, по меньшей мере, ведро отборного зерна. Желание полакомиться столь редким для этих мест деликатесом, оказывалось сильнее страха и присущей воронам осторожности.

Сперва самый отчаянный из пернатых, походив вблизи нависшей над ямой конструкции, не выдерживал соблазна покоящихся на дне вкусностей и прыгал вниз. Пернатая стая замирала в ожидании. Но ничего не происходило, только оказавшийся в яме смельчак, споро подбирал здоровенным долбаком, рассыпанное там угощение. Спустя некоторое время, ему компанию составлял очередной смельчак, решивший урвать долю дармового угощения. Вскоре в яме становилось тесно от набившихся туда пернатых. То и дело слышался чей-то гневный клекот, постоянно вспыхивали драки за зерно которое катастрофически уменьшалось под натиском дорвавшихся до дармовщины, птичек.

Но есть у людей одна пословица, знать которую не дано пернатым. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, за все в жизни нужно платить. И они платили, наивысшую цену, отдавая жизнь за угощение. Когда в яме накал страстей достиг апогея, палка, удерживающая махину решетки, приходила в движение. И прежде чем пернатые успевали что-то сообразить, ловушка захлопывалась. Решетка, придавившая яму своей тяжестью, не давала пернатым ни малейшего шанса на спасение.

Склоки и дрязги в яме прекращались, как по команде. Вороны застывали, как вкопанные, вперившись в решетку, прикрывшую от них спасительное небо. А затем временный ступор проходил и они, толкаясь и шпыняясь, пытались выбраться наружу. Но отчаянные попытки откинуть решетку, призывы к сородичам о помощи, не в силах были им помочь.