Семь свиданий

— О! А теперь желе с малиновой начинкой! А-ха-ха! Гриша, перестань меня смешить!

Он бросился к дивану. Присел рядом, осматривая девушку на предмет повреждений. Когда она наконец немного успокоилась, спросил:

— Как ты?

Но Лена, тесно прильнув сбоку всем телом, выдохнула с улыбкой в губы.

— Ты всегда такой серьёзный.

Хихикнув, вскинула руку и провела горячими пальцами по его лбу, разглаживая морщинку.

— Лена, повторяю — он успел тебе что-то сделать? — обхватив её пальцы своими, отстранил от лица. Заглянул в чёрные зрачки, затопившие всю радужку.

— Артёмка забавный, когда он оголил свою плюшку, я хохотала минут десять.

— Может, что-то болит? Беспокоит? Идти сможешь?

Вместо ответа, она в одно движение перекинула ногу через него, оказавшись на коленях. Прижала мужскую ладонь к своей груди, жарко шепча:

— У меня нестерпимо щекочется, Гришенька, — заставив его пальцы смять ткань и мягкую выпуклость со всей силы, протяжно застонала, улыбаясь и закатывая от удовольствия глаза, — вот здесь, да. И так сильно, что хочется либо смеяться, либо…

Замолчала, задумавшись, а потом устремила взгляд к его губам.

— Поцелуй меня, — и не дожидаясь ответных действий, сама потянулась на встречу.

Неповторимый, волнующий аромат обволакивал тело и разум. Шептал, убаюкивал, обещая сладкий приз: вот они эти манящие губы, испей их сладость, поддайся искушению, она готова, она отдаст…

Мгновение было поистине желанным, вот только…

Мягкий рот, на котором хранился ещё тонкий слой помады, уткнулся в прохладную ладонь. А глаза, наоборот, не встретив на своём пути преграду, схлестнулись в жарком бою. Горячий мёд и дымчатый шоколад. Твёрдая уверенность и внезапное удивление. Поморгав, Ильин отстранился, а потом и вовсе пересадил Лену обратно на диван. Взъерошил свои волосы в привычной манере.

Ну не мог он воспользоваться ситуацией. И нет, он не являлся благородным рыцарем, просто всё ещё был не в силах отойти от мысли, что собирались сделать с одурманенным податливым телом придурки во главе с пузаном. Его против воли от возникших предположений тут же начинало трясти от омерзения. Хотелось подойти и ещё раз пнуть жирного в бок. Едва сдержал эмоции.

— Нужно срочно отсюда убираться.

— Ты такой бу-ука! — протянула Вредина, откидываясь на кожаную спинку и распластывая руки по сторонам.

— Мне надо подумать, как доставить тебя домой, — он отрешенно уставился на дверь.

Через главный вход вести её в таком состоянии не вариант — могут попасться на встречу коллеги или охрана. Не дай бог, заподозрят что-то неладное. И как бы ни отмахивался мысленно от единственной пришедшей в голову идеи, а всё шло к тому, что офисом отца придётся всё-таки воспользоваться. Как временным местом, где можно пересидеть бурю.

Чёрт! От этого решения внутри все переворачивалось, подходя тошнотой к горлу.

— Я не хочу домой, — горячие ладони заскользили по спине, переключая мысли и будоража сознание. Следом их заменило мягкое тело, прижимаясь плотнее. Жаркий шёпот коснулся уха: — я хочу поцелуй…

— Ой! Гриша! А-ха-ха! — перекинутая через плечо Лена болталась как тряпичная кукла, но при этом каким-то невероятным образом умудрялась хохотать, — мне щекотно! Отпусти!

И вот спустя десять минут возни в подсобке с Занозой он наконец-то спешными шагами передвигался по коридору. Ещё бы «кто-то» не вредничал и было вообще прекрасно. А то строптивая девчонка никак не хотела куда-либо идти без злополучного поцелуя. Увещевания не помогали, поэтому ему на правах единственного здравомыслящего, ничего не оставалось, как чмокнуть быстро в мягкую щеку и, применив ловкость и небольшие усилия, перехватить совсем не сопротивляющуюся тушку, закинув её на плечо.

Гриша ещё по пути в подсобку заметил перед своротком грузовой лифт, вот к нему-то они так стремительно сейчас и приближались. Осталось несколько шагов и будут на месте. От мысли, куда он собирался временно доставить Лену, кожа на всём теле начинала неприятно зудеть, а челюсть против воли упрямо выдвигались вперёд.

По пояснице слабо стукнул кулачок, отвлекая от мрачных мыслей.

— Я не принимаю тот поцелуй!

— Вот как ты можешь сейчас думать об этом?

— А я вообще ни о чём другом сейчас думать не могу! Ты мне должен!

— Ра-а-а! — зычно простонал Гриша, поправляя на плече Лену. — Не елозь!

По девичьим округлостям, обтянутым в красную юбку, прилетел звонкий шлепок.

— Ай! — в ответ его стукнули второй раз по спине и засучили ногами, — мне больно!

— Если продолжишь отвлекать, то твоя задница вообще не сможет в ближайшую неделю сидеть.

Лена странно притихла. Гриша даже поначалу обрадовался, что удалось присмирить неугомонную, но потом она, глухо булькнув, хриплым шёпотом проговорила:

— Меня укачало… ещё чуть-чуть и вырве… бу-эт…

Быстро преодолев оставшееся расстояние, он мигом поставил её на ноги. Качаясь из стороны в сторону, Лена держала руки у рта, пытаясь утихомирить разбушевавшееся нутро. Водопад волос полностью закрывал лицо, поэтому, прислонив «красный маятник» к стене, Гриша заправил длинные непослушные локоны за уши и, обхватив ладонями понурую голову, попытался заглянуть в глаза. На бледном лице играл нездоровый румянец. Ресницы на полуприкрытых веках подрагивали.

— Как ты? — приложил ладонь ко лбу, измеряя на ощупь температуру. Горячая и это очень, очень плохо.

Вместо ответа худенькая ручка оттолкнула его на несколько шагов назад.

— Уйди, — пробубнила Лена, отворачиваясь и утыкаясь головой в угол между стенкой и лифтом.

Кажется, девчонке стало хуже, да и выглядела она сейчас настолько потерянной, что Гриша в очередной раз пожалел, что не отпинал как следует жирдяя.

— Чёрт, — тихо ругнулся сквозь зубы, мысленно метаясь от беспомощности. Стоять и смотреть на то, как страдает Лена, было невыносимо.

— Мне холодно, и я хочу пить, — донеслось хриплое из угла, и он окрылённый подскочил ближе.

— Сейчас, — нажал кнопку лифта, расстёгивая попутно потайные пуговицы у своего пиджака, — подожди немного, скоро будем на месте.

Лифт распахнул широкие двери, приглашая воспользоваться его услугами, и Гриша, накинув на оголённые девичьи плечи пиджак, приобнял Лену, бережно провожая внутрь. Надавил на хромированную кнопку, и кабинка через время стала плавно набирать ход.

Офис, к которому они направлялись, находился на самом верхнем этаже. В элитном секторе. Отчим в своё время не просто так арендовал помещение именно в этом бизнес-центре. В отличие от Гриши он очень любил вычурность и пафос. Во всём, что его окружало. Павел Алексеевич Крупинин тиран для домашних, умел всегда безупречно отыгрывать на публику другую, не менее ужасную роль. Для окружающих баснословный богатей был заносчив, привередлив, взыскателен и брезглив. Что всегда умело демонстрировал. Отчасти именно страсть к деньгам, роскоши и неумение вовремя остановиться сыграли с ним злую шутку. Можно было бы позлорадствовать, что монстру наконец-то досталось по заслугам, вот только почему-то под точечную бомбардировку попала и его семья.