Семь жизней

– Отдай немедленно! – Себастьян попытался выхватить чашку, но Нэнси подняла руку над его головой. – Жирная свинья!

– Я тебе, кажется, говорила, чтобы ты свой рот не раскрывал в нашу сторону, – процедила Нэнси, стиснув зубы.

– Отдай! – Себастьян толкнул ее так неожиданно, что Нэнси едва устояла на ногах.

– Совсем обалдел, идиот? – Нэнси пихнула его в ответ, но Себастьян твердо стоял на ногах. – Новый возьмешь.

– Идиотка ты! Верни мне мой чай! – он вновь предпринял попытку отобрать чашку.

– Закрой свой рот, – рявкнула Нэнси, привлекая внимание толпы.

– Это мой чай, корова! Верни мне мой чай! – заверещал Себастьян, пытаясь вцепиться в ее волосы.

И только я знала, почему он так отчаянно пытается отобрать свой чай. Нет, жадность здесь была ни при чем, Нэнс. Себастьян для себя принял ровно такое же решение, как и Лея. И, отчасти, я могла его принять и понять, как бы глупо это не выглядело. Он жаждал внимания. Хотел, чтобы ребята, наконец, заметили его, пускай и таким смертельным решением.

Себастьян продолжал оскорблять Нэнси. Может, он надеялся, что та выльет чай ему на голову? Возможно. Но Нэнси так не поступила. Разгоряченная и раскрасневшаяся, она выбралась из толпы. Захватив с прилавка тарелки с обедом, Нэнси сложила все на поднос и вернулась к Лее.

Я не успела сделать предположения: Лея схватила чашку и залпом выпила.

Все расплылось, а после погрузилось во тьму.

– Ты хочешь увидеть саму смерть? – от неожиданности я подпрыгнула на месте.

– Нет. Я умерла дома?

– На уроке, – безразлично ответил голос. – Яд подействовал быстро.

– Смерть такая глупая и странная.

– Ты получила то, чего желала.

– Что?

– Ты получила то, чего желала.

– У меня нет проблем со слухом, – съязвила я. – Но с чего вы решили, что именно этого я желала? Мои мечты были о другом.

– По сравнению с этой, остальные мечты были не так сильны.

Меня вновь окутал туман, а значит, я вернулась в ту же комнату. Хочу разглядеть в темноте обладателя голоса.

– Почему я вас не вижу?

– Потому что мы этого не хотим.

– Кто вы?

– Хранители душ.

– Как ангелы? – вариант звучал глупо, но другого у меня не было.

– Некоторые принимают нас за ангелов, некоторые за планеты. Люди верят в разное, а мы лишь подстраиваемся.

– Как давно вы существуете?

– Столько, сколько существует мир.

– Вы не любитель поболтать, – в моем голосе звучала досада.

– Это не имеет никакого смысла. Знания теряются, как и память.

– Я не понимаю, почему желала себе смерти, – выдохнула я. – Да, я не считала себя красивой, не любила свое тело, но все можно было изменить. Пускай и отношения с матерью были не лучшими, но отец и подруга. Они меня любили и поддерживали.

– Выбор есть всегда. Ты выбрала легкую мечту.

– Выбрала?

– Ты могла не брать то, что не принадлежит тебе. Ты могла выбросить то, что убило тебя. Но выбор твой был очевиден.

Что-то не сходилось в его словах, но что именно я не могла понять. Моя жизнь была нормальной, со своими заморочками и проблемами. Да, сложные отношение с матерью переросли в ненависть к себе. Да, невзаимная любовь добила. Но сказать, что всю свою жизнь я была несчастлива – не могу. Не бывает идеальной жизни. Не бывает идеальных людей.

– У тебя остались вопросы? – Голос прервал меня, – Впереди еще пять жизней, каждую из которой ты должна будешь увидеть.

У меня было много вопросов, но задать я их не решалась. Во-первых, мне хотелось узнать, как колба со смертельным ядом попала в школу? Во-вторых, имеет ли он отношение к моей смерти? В-третьих, что значит: остальные мечты были не так сильны?

– Пока нет. Но, если они возникнут, смогу ли я их задать?

– Конечно. Ты готова увидеть вторую жизнь?

– Готова, – мой голос на этот раз звучит уверенно.

– Пусть будет так.

Уайлли

Все повторилось: туман рассеялся, комната погрузилась во тьму, а после приобрела очертания. Я оказалась перед ветхим домом, сколоченным из гнилых досок. Крыша местами провисала, два окна были разбиты, а дверь едва удерживалась на петлях. Я опустила взгляд на землю и увидела снег. Обернулась. Воздух заискрился и появилась молодая пара. В руках девушки маленький сверток. Боже!

– Уолт, мы сможем заколотить окна? – дрожащими губами спросила девушка, сильнее прижимая к себе ребенка.

– Возьмем доски с забора и заколотим, – он пытался говорить ободряюще.

Не имеет смысла рассматривать их лица, чтобы увидеть печаль на них. Оба разбиты, потеряны, но держатся, благодаря маленьком комочку.

– Кейт, заходите в дом, вещи я сам принесу.

Я колебалась несколько секунд, а после пошла за Кэйт. Она распахнула дверь ногой. Половицы заскрипели. Кэйт растерянно осмотрела прихожую, боясь прикоснуться к стенам. Словно после ее прикосновения дом тут же обрушится, оставляя после себя дыру в земле.

Я не чувствовала ни холода, ни тепла, но по реакции Кейт поняла, что в доме ничуть не теплее, чем на улице. Она продолжила прижимать к себе ребенка и медленно продвигалась вглубь. Из коридора мы попали в большую комнату. Мимо Кэйт пробежала черная мышь, и она с трудом сдержала визг, прижимая ладошку к губам. Ее глаза наполнились слезами. Она судорожно вздохнула. Закрыла глаза и постаралась успокоиться.

– Это теперь наш дом, Уайлли.

Точно такая же боль в груди. Значит, я и есть эта малышка на руках у Кейт. Нет, у мамы.