Семь. Гордыня

Рыжая пыль развеялась и осела. Из-под капота показалась сначала светлая головка, потом личико, а затем вся девушка целиком, каким-то испуганным, затравленным взглядом озирающаяся по сторонам. Блондинка поморщилась, тихо выругалась, одними губами, помяла рукой челюсть, словно вправляя её на место как заправский костоправ, и медленно выпрямилась во весь рост, с вызовом глядя на пялившуюся на неё охрану Медведева.

«Так они сбили человека? — дошло до Кости. — Девушку! Что за хрень?! Куда смотрел Яков, водитель с двадцатилетним стажем? На него это не похоже…»

Константин выскочил из авто под недовольными взглядами охраны (теперь им придётся смотреть в оба, ведь хозяин выбрался из защищённой машины и как нельзя кстати подставился, словно живая мишень) и кинулся к девушке.

Та испугалась, попятилась назад, прихрамывая и выставив руки пред собой в защитном жесте, оступилась и едва не упала. Костя сделал два резких шага, успел схватить её за локоть, удержал от падения и рефлекторно притянул девушку к себе, прижав к груди.

Блондинка затравленно оглянулась, подозрительно посмотрела на хмурых ребят, охраняющих Костю, перевела взгляд на парня, и заглянула в его обеспокоенные глаза.

— С вами всё хорошо? — приятным мужским баритоном, спросил Константин и только после этого обратил внимание на её внешний вид…

Обнажённая по пояс, с тяжёлой, пышной грудью, в испачканной пылью и паутиной песочной юбке… Нет, не нищая и не наркоманка, следов уколов заметно не было, синяки на руках, словно её кто-то хватал или удерживал, но не уколы… Да и дорогой холёный маникюр, ухоженные волосы, золотая цепочка на шее намекали, девушка явно не из этого района. Костя торопливо стянул с себя пиджак, накинул его девушке на плечи и неуверенно замер, не зная, что делать дальше.

— Можете подвезти меня до ближайшего полицейского участка? — пробормотала девушка испуганным, подрагивающим, но приятным мелодичным голоском. — Пожалуйста…

* * *

За три недели до этого…

Ужинали мы втроём — я, Лизка и Ленка Зорькина. Братишка умотал на очередной чемпионат, а муж Лизы пропадает целыми днями по поручениям отца, пытаясь угодить своему то ли хозяину, то ли другу. Я всё ещё не разобрался в их иерархии и отношениях.

После разговора с Гришкой меня не покидало смутное ощущение, что я наступаю на те же грабли, но выбора особого не было. Мне нужен искин, а значит придётся договариваться. По крайне мере, придётся пробовать. Встречу я назначил на завтрашнее утро, так что деваться некуда. Хотя, деваться и так и так было некуда…

— Алекс, — наклонилась к моему уху сестрёнка, — а твоя куколка будет теперь жить с нами?

— Что? — не понял я вопрос и сосредоточил взгляд на Лизке, пытаясь отпустить ситуацию с искином. Завтра… Завтра всё решится и незачем забивать себе голову.

— Я говорю, — повторила Лизка, кивая в сторону Ленки, — твоя подружка будет теперь жить с нами?

— Да, будет. Имеешь что-то против?

— Да нет. Пусть живёт. — задумчиво хмыкнула Лиза, бросив ревнивый, как мне показалось, взгляд в сторону Зорькиной. Да уж… Даже не знаю, уживутся они под одной крышей или нет.

Я отодвинул в сторону полупустую тарелку, взял в руку бокал с вином, сделал глоток, и вспомнил, что о поездке в монастырь я до сих пор не рассказал сестре, хотя она была в этом заинтересована даже больше всех остальных.

— Лиз. А почему ты не спрашиваешь, как я съездил к твоей духовной наставнице? Не интересно?

— Ещё как интересно! — оживилась сестрёнка. — Рассказывай…

Минут за двадцать я ввел её в курс дела, рассказал и про поездку, и про мелкие неприятности, и про достигнутые договорённости. Рассказал почти всё, опустил только мелкие, незначительные и немного личные детали. А когда закончил — увидел две, увлечённые моим рассказом, любопытные девичьи мордашки за столом. Вот тебе на! Не думал, что они так это воспримут, с таким интересом.

— Алекс… — робко произнесла Лизка. — А можешь поговорить с матушкой за меня?

— В смысле поговорить?

— Ну… — сестрёнка замялась. — Можешь договориться, чтобы меня пустили пожить в монастырь? На пару дней всего!

— А сама что? Матушка тебе ведь должна. Ты ей и зелье своё варишь, и лабораторию организовала.

— Должна. — грустно вздохнула сестрёнка. — Но в монастырь меня не хочет пускать, я уже просилась. Ни в какую! А давить на неё препаратом я не хочу. Я тут с ней созванивалась недавно, и знаешь, что интересно?

— Что?

— Когда речь заходит о тебе, она сразу теряется, заикается и старается перевести тему. Словно вас связывает что-то… порочное. Или какой-то секрет. Я уверена, если ты попросишь за меня, она тебе не откажет.

— Ну не знаю… — для вида поломался я, набивая цену.

— Ну Алекс! У тебя с ней теперь контакт налажен, взаимовыгодное партнёрство, дружба — мир, труд, жвачка. Я ей, кстати, за тебя такое понарассказывала! Не удивлюсь, если она в тебя тайно влюблена. Они там без мужиков с ума сходят, но терпят зачем-то и мучаются. А тут ты к ним на три дня заявился, такой молоденький, невинный и наивный. Вот честно скажи, много монашек перепортил? — хитро ухмыльнулась Лизка.

— Наврала с три короба Иоанне про меня? — проигнорировал я вопрос сестрёнки.

— Почему сразу наврала. — фыркнула та. — Рассказала выборочную правду. И как ты в меру у нас принципиален, и как рос сам, преодолевая жизненные трудности, и как ты против отца восстал, и как завёл себе сначала одну девушку и получил от неё нож в спину. Потом спас вторую дуру в парке, подружился с ней, а в качестве благодарности, она облила тебя дерьмом и оскорбила. А строила из себя святошу! И как мне пришлось после всего этого вытаскивать тебя из беспросветной депрессии…

— Не было у меня никакой депрессии!

— Да? — ехидно переспросила Лиза. — А кто полез меня вытаскивать и пожертвовал собой? Я и про это рассказала, кстати. Не забыла.

— Охренеть! — дошло до меня. — Если всё с этой стороны преподать, то я чуть ли не великомученик и герой.

— А я о чём! Они там любят таких. — Лизка растянула триумфальную улыбку на своём лице. — Твоя сестренка умный! Моя младший братик дурачок! — коверкая слова, произнесла она. — Так что, ты мне должен за такую рекламу — пригодилось ведь! Твой ход — отдавай должок.