Семь. Гордыня

— Отлично. — обрадовалась матушка. — Я знала, что на тебя можно положиться.

— Но ты мне будешь должна. — немного охладил я её пыл.

— Должна? Я думала, мы партнёры.

— Партнёры, партнёры… Да там мелочь, не парься, мать. Просто после того как я всё сделаю, нужно будет помолиться в твоей часовне, замолить грехи и всё такое. В принципе, повторить вчерашний ритуал будет достаточно…

— Вчерашний? — нахмурилась настоятельница монастыря. — Это ты имеешь ввиду… Когда я… Когда ты снял меня на телефон?

— Да. — подтвердил я её догадку. — Почему нет? Ты сама убеждала меня битый час, какие мы с тобой теперь друзья, партнёры, союзники. Чего мы с тобой достигнем и какие горы свернём. И хватит так смотреть на меня. Или что, это всё враньё было?

— Не враньё, знаешь ведь.

— Ну вот. Скрывать нам друг от друга всё равно нечего, а рычаг мне на тебя какой-то нужен, опять же, для твоего блага. Твои слова, заметь, не мои.

— И зачем тебе это? Как ты этим собираешься держать меня… — матушка на миг запнулась, подбирая слово, —…на поводке или в узде?

— Всё просто. Хочу снять на видео то, как ты молишься вместе со мной в своей часовне и замаливаешь грешки.

Иоанна густо покраснела, поняв, что я хочу сделать.

— Помолимся, очистим души… — продолжил я. — Может кого-то из твоих монашек возьмём… Только, мне нужна старая, кассетная камера, с которой ни ты, ни твои подручные не смогут удалённо стереть данные. Можно такую в городе найти на барахолке, например?

Иоанна посопела и тяжело вздохнула.

— Есть у меня камера, старая, кассетная. И даже парочка новеньких кассет к ней… Доволен?

— Пока нет, но буду. — улыбнулся я ей. — Ну, раз мы всё решили, тогда за дело!

Я взглянул на замученную, закованную в цепи девушку, решительно шагнул в её сторону, осторожно приподнял, обхватив одной рукой за талию и прижав к себе, а второй рукой принялся освобождать её.

— Долго она тут висит?

— Часов пять.

Да уж…

Освободил одну руку, вторую, прижал хрупкое, почти невесомое и дрожащее то ли от холода, то ли от усталости, тельце к себе, давая ей шанс прийти в себя. Постоял так рядом с ней минутку и осторожно высвободил из своих объятий.

— Иди сестра, бог тебя простил. Помойся, поешь и ложись спать.

Монашка подняла глаза, и с какой-то затаённо надеждой, словно не веря, что так легко отделалась, посмотрела на настоятельницу. Иоанна молча кивнула, развернулась и вышла из комнаты, оставив нас ненадолго вдвоём.

— Ты как? Идти сможешь? — на всякий случай, спросил я.

— Сейчас… Минутку постою, ног не чувствую.

— Знавал я одного парня… — задумчиво пробормотал я. — Любил практиковать удушение.

— И что? — напряглась моя собеседница, ничуть не смущаясь своей наготы.

— И ничего. Ты сказала, тебя ударили по голове…

— Да, ударили. — подтвердила монашка.

— Но ни шишки, ни крови нет. Ты ведь не просто так сюда пришла, да?

Сестра Анастасия опустила голову и спрятала от меня глаза.

— И эта, вторая… Феофания, кажется. Она тоже не просто так попала сюда?

— Мы… Он… Мы пару раз уже так делали, и господин хорошо нам платил.

— За секс?

— Нет! — возмутилась девушка, вытаращив глаза и остервенело замотав головой из стороны в сторону. — Мы просто снимали с себя одежду, господин приковывал меня к стене, а сестра Феофания немного душила его. Самую малость. Ему это очень нравилось, но он даже руками нас не трогал. Пять минут и деньги наши. Хорошая сумма, кстати — некоторые за год столько не зарабатывают.

— А зачем вам деньги в монастыре?

— Отправляли семьям. — девушка снова смутилась. — У меня есть мать и две сестрёнки…

— Ясно. И Феофания немного перестаралась с удушением в этот раз. Я правильно понял?

— Да, наверное. — пожала Настя плечами. — Он всё требовал — «Сильнее! Сильнее!». Потом захрипел, дёрнулся… Ну и вот. — она растерянно развела руки в стороны.

Серьезно? Опять удушение во время секса? Ну или не во время, а вместо. Да что с этими людьми не так?! Нужно поискать в сети — это вообще распространенная проблема или нет? Даже стало чуточку интересно.

— Да уж… — вздохнул я. — Матушка в курсе? Или в доле, как принято говорить?

— Нет. Она не знает! — монашка испуганно посмотрела на меня и зачем-то схватила меня за руки. — Если узнает, она меня убьёт, не говорите ей пожалуйста…

— Дура! — прошипела матушка Иоанна с порога, незаметно возникнув в тёмном дверном проёме. — Да как ты посмела устроить такое в моем доме, в доме господа?!

Упс! Кажется, кто-то всё слышал…

— Ну-ну, Сонь. Не наседай так. — заступился я за монашку, трясущуюся в страхе рядом со мной. — Девочка ошиблась и больше так не будет делать. Так ведь?

Анастасия часто закивала, подтверждая мои слова.

— Ну вот. — не остался я у неё в долгу.

— Да… — Иоанна что-то хотела сказать, но просто махнула на нас рукой. — Просто могла у меня денег попросить, мы ведь не бедствуем.

— Я… Я боялась. — пролепетала моя подопечная.

— Дура. — коротка резюмировала матушка. — Ладно, проваливай. С тобой я ещё позже поговорю.

Монашка кивнула, проскользнула мимо настоятельницы к двери, нырнула в тёмный проход, сверкнув на прощание белой задницей, и исчезла.

— Да уж! — осуждающе покачал я головой. — Устроила же ты из дома господа дом утех для богатеев.

— Это не то, что ты думаешь. — тяжело вздохнула Иоанна. — Да, к нам захаживают члены городского совета, начальник полиции и зам прокурора. Но никакого секса с моими девочками я не разрешаю.

— Девочками… — хмыкнул я. — Ты говоришь прям как мамка в публичном доме.

— Не беси меня! — фыркнула настоятельница. — Я и так вся на нервах. И я повторяю — никакого секса мы не практикуем, мы лечим покалеченные души!

— Ну да, ну да… Но ты проверила бы своих монашек на детекторе лжи, что ли. Не будут вот так сюда такие важные люди захаживать. Ты правда наивная как… как монашка.

— Бля! — выругалась Иоанна, ничуть не стесняясь сквернословить. — Ты думаешь это моя идея их сюда впускать? Как бы не так!

— А разве нет?

— Нет, конечно! Именно поэтому, в том числе и поэтому, я и хочу избавиться от надзора сверху. Я хочу быть тем, кто раздаёт приказы, а не беспрекословно выполняет их. Понимаешь?