Семен Дежнев — первопроходец

Проводник критически оглядел дощаники и сказал коротко:

— Не пройдут.

На реке у острога стояло на приколе множество лодок, челноков, которыми могли воспользоваться путники. Они принялись перегружать груз из дощаников в лодки.

Между Кетью и енисейским притоком Касом и находился волок. По свидетельству очевидцев, его протяжённость достигала вёрст пяти. Волок проходил по топким местам, через болота и малые речушки, притоки Кети и Каса. По нему были проложены «великие мосты», т. е. бревенчатый настил, который и облегчал перетаскивание лодок с грузом.

Казаки дружно взялись за дело и тащили по настилу лодки с зычными возгласами: «Раз, два, взяли! Ещё разок взяли!» Не отставал от других и Федот. Михайло Стадухин, не любивший утруждать себя физической работой, тоже последовал примеру остальных казаков. Неудобно было поступать иначе. А тяжёлые дощаники оставили у острога, чтобы ими могли воспользоваться купцы, возвращавшиеся с Востока с грузами пушнины.

Прошли волок и спустили лодки в Кас, неширокую речку, впадавшую в Енисей несколько ниже Енисейска. Из Каса вышли в могучий широкий Енисей и пошли вверх против течения. Источники сообщают нам, что весь путь от устья Иртыша до Маковского острога занимал в те времена до тринадцати недель.

Кстати, ниже бывшего Кетского, или Маковского, острога, между Кетью и притоком Енисея Касом, был в конце XIX века прорыт Обско-Енисейский канал. Оказавшийся неудобным для судоходства и неудачным инженерным сооружением, канал вскоре был заброшен. В наши дни только туристы, одержимые любопытством и страстью к бродяжничеству, совершают переходы по нему на моторных лодках.

Ближе к Енисейску местность становилась обжитой, попадались деревеньки. Проходивший несколько позже этим же путём российский дипломат, путешественник и учёный Спафарий отметил в своих записках, что места здесь «зело хороший и хлебородный».

Пока плыли по Енисею, Попов, человек осведомлённый, прочитавший в посольском приказе кипу документов, донесений сибирских воевод, прежде чем отправляться в дальний путь, делился прочитанным с казаками. Среди гребцов его лодки был и Дежнёв.

— Енисейск, казаки, был основан на пятом году царствования государя нашего Михаила Фёдоровича, — рассказывал Федот. — Основал город отряд служилых людей под предводительством сына боярского Албычева и сотника Рушина. Пришли они из Кетского острога тем самым путём, каким мы с вами идём.

Далее Попов поведал казакам, что на Енисей русские выходили разными путями. Поднимались по более северным обским притокам. Из их верховьев перебирались волоком в енисейские притоки. Самый северный путь лежал через Мангазею, стоящую на реке Таз. По притоку Таза Волочанке поднимались вверх, а оттуда мелкими протоками добирались до Енисейского волока — всего около версты — и через него выходили в приток Енисея Турухан.

— Всё это были поиски наиболее удачного пути, — завершил свой рассказ Федот. — Остановились в конце концов на южном пути через Кеть, Кетский волок и Кас, самом удобном.

— Ничего себе, удобный путь, — иронично проворчал один из гребцов, напарник Дежнёва.

— Что поделаешь! Всё же лучший. Хотя бы потому, что ближайший к цели, — убеждённо сказал Попов.

Как и Тобольск, Енисейск был деревянным. Вокруг окружённого палисадом с башнями острога вырастал посад. Размерами своими город на Енисее намного уступал Тобольску. Но и здесь шло оживлённое строительство. Город оглашался стуком топоров, визгом пил. У берега широкого Енисея теснились лодки, дощаники. Белели остовы ещё недостроенных судов. В окрестностях города и выше по Енисею и Ангаре возникали русские поселения, осваивавшие землю под пашню.

За Енисеем рельеф Сибири резко менялся. Лесистая, местами заболоченная равнина обского бассейна в какой-то мере напоминала Дежнёву такой же лесистый русский Север. Только реки на родной земле были не столь широки. А к востоку от Енисея начинался обширный горный край, казавшийся непривычным: плоскогорья пересекались хребтами и кряжами. Лишь кое-где узкие речные долины расширялись, образуя отдельные низменности, как, например, на средней Лене. Уже правый берег Енисея против низменного левого выглядел высоким. Эту резкую смену рельефа легко было заметить.

Служба Семёна Ивановича Дежнёва на Енисее напоминала его предыдущую службу в Тобольске. Её наполняли походы с казачьими отрядами по огромной территории уезда для сбора ясака с ясачных племён кетов, эвенков (тогдашних тунгусов), хакасов и других приенисейских народов. Судьба бросала его то в хакасские степи, то на кетский волок, то в эвенкийские становища на нижней Ангаре. Плыл он с товарищами в дощанике по бурным рекам, ходил в дальние походы на коне, вспоминая последние уроки тоболяка Татаринова, изредка участвовал в стычках с непокорными князцами. И конечно, нёс гарнизонную службу, охранял амбары с соболиной казной, участвовал в возведении острожных построек, плотничал.

Дежнёв сопровождал Федота Алексеева в его поездке по краю. Федот заинтересовался жизнью тунгусов, одного из наиболее многочисленных сибирских народов, рассеянных по огромному пространству Центральной и Восточной Сибири. В воеводской канцелярии он узнал, что ближайшее стойбище тунгусов, кочевого народа, находится на нижней Ангаре.

Кроме Семёна Ивановича Попов ещё взял с собой трёх казаков-гребцов. Один из них, по имени Никандр, служил в Енисейске уже несколько лет и немного научился понимать наречие приангарских тунгусов.

— Будешь толмачить, — сказал ему Федот.

Сперва поплыли вверх по Енисею. Попов выразил желание воочию увидеть Каменные Столбы — утёсы, которые стоят супротив друг друга по берегам реки. Об этой достопримечательности края был наслышан от местных старослужащих.

Проплыли до крепости Красный Яр, основанной на десятилетие позже основания Енисейска и ставшей впоследствии городом Красноярском. Здесь Федот Алексеев Попов намеревался установить связи с местными купцами и оставить им образчики своих товаров. В окрестностях Красного Яра и находились знаменитые Каменные Столбы. Река здесь заметно сужалась, стиснутая скалистыми берегами, течение её становилось быстрым. Каменистые берега, имевшие столпообразные очертания, напоминали издали фигуры сказочных богатырей.

— Красотища-то какая! — восторженно воскликнул Федот.

Пришлось проходить через Казачинский порог между Енисейском и Красноярском, несколько выше впадения Ангары. Хотя порожистый участок и не считался слишком опасным для судоходства и имел фарватер, доступный для прохода судов, всё же от гребцов здесь требовались известная сноровка и осторожность. Прошли порог благополучно, хотя Никандр и заметил:

— Бывают печальные случаи. Не совладаешь с рекой и разобьёшься. Да это детские забавы. Тут тебе не Ангара... Вот ангарские пороги!