Семен Дежнев — первопроходец

Нашествие русских охотников на коргу заставило моржовое стадо уйти в море. Но через несколько дней стадо возвратилось на прежнее место, и охота возобновилась. Появлялась на пути плавания и нерпа. С таким обилием морского зверя поморы не встречались у себя на родине. Подбадривая своих товарищей, Дежнёв говорил:

— Анадырский край не мог нам дать больших пушных богатств. Видите, други мои, какое новое богатство мы нашли, какой доход казне!

Здешняя корга вблизи анадырского устья обеспечивала долговременную добычу «рыбьего зуба». Но лето подходило к концу, когда охота была в полном разгаре.

— Отложим наш промысел до будущего лета, — объявил Семён Иванович. — Пойдём назад в становище.

Из-за короткого летнего сезона и задержки с выходом в плавание не было возможности организовать широкий промысел. Много времени ушло на подготовку похода вниз по Анадыри, снаряжение коча. Дежнёв подсчитывал добычу. Всё же удалось собрать примерно полтораста пудов моржовой кости. А такая добыча могла оцениваться примерно в три тысячи рублей, огромную по тому времени сумму. «Неплохое начало», — думал Семён Иванович.

Он посовещался с Никитой Семёновым и другими опытными участниками экспедиции.

— Сидим, други мои, на Анадыри-реке не первый год, — повёл он речь. — В амбарах накопилось зело немало мягкой рухляди, и вот теперь пошёл «рыбий зуб». Не настало ли время дать о себе знать в Якутск или хотя бы на Колыму? Не пора ли отчитаться перед властями за деяния наши на Анадыри?

— Отчитываться перед начальством твоя забота, Семейка, — возразил Бугор.

— Не токмо моя, а наша, дорогие мои. Замыслил я пойти в обратный! путь на Лену морем. Пришли же мы на Анадырь морским путём мимо Большого Каменного носа. Тем же путём уйдём отсюда. Правда, коч наш плоховат. На нём только до устья реки плавать. Построим другой.

Но дежнёвский замысел встретил значительные препятствия. Из расспросов туземцев получили сведения о ледовой обстановке на море. С наступлением навигации совершили плавание в северном направлении от Анадырского лимана и столкнулись там со штормовыми условиями. С большими трудностями вернулись назад в анадырское устье. Ещё с зимы подбирали древесину для строительства нового надёжного коча. Но не было якорей, многого из необходимых судовых снастей и даже добротной парусины. Да и условия плавания оказались бы трудными. В конце концов Дежнёв признался Никите:

— Не по плечу нам морской поход. Откажемся от него.

— Что же ты надумал, Семейка? — пытливо спросил его Никита Семёнов.

— Используем сухой путь на Колыму через Камень. А для начала направим гонца с отпиской.

Речь шла о переходе с Анадыри на Колыму через водораздельный Анюйский хребет между верховьями этих рек.

Неожиданные события осложнили намерения Дежнёва. К Семёну Ивановичу пришли шестеро: пятеро бывших стадухинцев и один пришедший на Анадырь в составе отряда Моторы. Держались как-то виновато, долго не решались начать трудный разговор.

— Что у вас, мужики? — спросил Семён Иванович.

— Да вот... Не взыщи, батюшка, коли не по душе тебе такое, — начал один из шестёрки, должно быть, побойчее других.

— Что у вас случилось? Говори толком.

— Тебя, конечно, уважаем. Зазря человека не обидишь. Не то что Михайло. Тот и обругать непотребно понапрасну может, и в зубы ни с того ни с сего двинуть. Да вот какие коврижки у нас получились...

— По Михайле, что ли, соскучились? — догадывался Дежнёв. — Меня, товарищей своих бросить решили?

— Не то чтобы... Уж очень сурова служба анадырская. Охота на моржа дело нам непривычное. Устали мы. Ни дня свободного, ни просвета. Плотничать заставляешь...

— Из сбивчивых рассуждений беглого казака Дежнёв понял, что эта шестёрка не вынесла суровых условий анадырской службы. Привыкшие к прежней вольной, разгульной жизни, люди скорее готовы были мириться с тяжёлым, деспотичным характером Михайлы Стадухина, чем каждодневно трудиться в поте лица своего. Вот и решили сделать выбор.

— Не держу вас. Скатертью дорога, — только и произнёс Семён Иванович. По правде говоря, он не очень-то и жалел об этой потере. Люди, привыкшие к прежнему образу жизни, были с ленцой, требования начальника отряда выслушивали с явной неохотой.

Всё же в душе Дежнёва шевельнулась тревога за судьбу шестёрки, и он спросил:

— Вы хотя бы знаете, где сейчас обитает Стадухин с отрядом?

И услышал:

— Откуда нам знать? Поищем.

— Ищите иголку в стоге сена. Авось найдёте.

Старые соратники Дежнёва — а их осталось немного — продолжали служить под его началом и делить с ним все радости и печали. А отыскала ли шестёрка, покинувшая Анадырь, стадухинский отряд, не погибла ли в схвате с коряками, мы не знаем.

В 1653 году отряд Дежнёва ходил на неясачных анаулов. В столкновении с ними были убиты служилый человек Иван Пуляев и четверо промышленников, все старые ветераны морского похода 1648 года. Среди этих четырёх был и Мезенец, или Мезеня, тот самый, который когда-то охотился на моржей на Новой Земле и наставлял дежнёвцев по этой части. Погиб и Захаров, пострадавший от стадухинского разбоя. И ещё трое из отряда были ранены.

— Вот видишь, Никитушка, отряд потерял одиннадцать человек, если считать и тех, что ушли к Стадухину, — с горечью сказал Дежнёв своему помощнику.

— Мало нас осталось, Семейка, зело мало, — ответил Никита Семёнов.

— Малыми силами располагаем. Не можем дробить отряд.

— Ты это о чём?

— Всё о том же. Надо вести подавать о себе на Колыму. А послать можем только одного человека с отпиской да образцами рыбьего зуба.

— Но ведь дорога небезопасна. В горах можно столкнуться с нападением неясачных туземцев.

— Не преувеличивай опасность, Никитушка. На Анюйском камне анаулы давно замирились и исправно платят ясак. Пошлём надёжного человека в сопровождении вожей, наших друзей.

— Рискуешь, Семён Иванович.

— Может быть, и рискую. А что ещё остаётся нам с тобой делать?

После долгого колебания Дежнёв направил в Якутск через Колыму казака Данилу Филиппова. Данила вёз пудовый груз моржовой кости «для сглазу», то есть в качестве образца, и челобитную Семёна Ивановича. Никаких документальных свидетельств того, что Филиппов, сопровождаемый дружественно настроенными анаулами, встретился на своём пути через Камень с враждебными туземцами, чуванцами или анаулами, нет. Стало быть, до Колымы он добрался вполне благополучно. Миролюбивая и гибкая политика Семёна Дежнёва позволила русским приобрести среди аборигенов немало искренних друзей. Из таких подбирались надёжные проводники — вожи.