Семейка

И сейчас Ангелике Феодоровне предстояло изменить судьбу всех своих временных жильцов – в том числе и свою. Игорь, кстати, не исключение.

Рано Морис сбросил её со счетов, собираясь нагреть руки на её недалёких детях.

А Игорь, торопливо возвращаясь в библиотеку, вдруг вспомнил, о чём именно хотел рассказать Ангелике Феодоровне, но забыл.

Когда он и Алика вошли в библиотеку через дверь из гостиной, следом чуть не вбежал брат девушки и тут же нетерпеливо спросил у неё, глядя почему-то на Игоря:

– Аль, ты спросила?

– Ой! Забыла! – ахнула девушка и уставилась на Игоря в некотором замешательстве. – Я даже не знаю, как спросить у вас, потому что не знаю, имеет ли наш с Аликом вопрос отношение к магии. Пожалуйста, не смейтесь, Игорь!

– Слушаю, - серьёзно сказал он.

– У нас вопрос такой: что будет с заклятием, если совсем сломать коридор между корпусами дома?! – выпалила Алика. – А потом построить другой! Он же будет без заклятия, да? Или как?

– Сильное решение! – оценил изумлённый Игорь, но тут же покачал головой. – Не помню, чтобы среди дел магических были такие прецеденты, но...

– А попробовать? – азартно предложил Алик. – Может, заклятие тогда останется только на досках старого коридора? И тогда без опаски можно будет построить новый!

– Сразу рушить ничего не будем, - решил домоправитель. – Я сначала задам тот же вопрос Ангелике Феодоровне. Всё-таки опыта у неё в магии побольше моего. А потом уж можно будет подумать, ломать ли – нет ли. Но… могу сказать пока только одно: заклятие умирания сделано на переходный коридор именно этого дома. Если поставить новый – возможно, заклятие переберётся и на него.

Он смотрел на взволнованных близнецов, встревоженных и в то же время воодушевлённых своей идеей. И ему всё больше нравилась их изобретательность и целеустремлённость в желании постичь магию от и до.

Глава 14

Валерию отправили к деду, когда ей исполнилось тринадцать и родители поняли, что не справляются с редким магическим даром дочери. Сами-то привыкли к собственной и двух других дочерей магической универсальности и просто не представляли, что именно в их семье может появиться некромант. На их счастье, дед по материнской линии не отказался принять внучку, которая повторила его дар.

Но в его семье Валерии пришлось отнюдь не сладко.

Кроме неё, у деда жил кузен – внук от старшего сына Мориса Дорофеевича, почти ровесник Валерии, лишь чуть младше её. Звали его Лев. Хуже того – родился он в начале августа, так что оказался абсолютным Львом. Пусть ласково и звали его Лёвушкой, но рос он страшенным эгоистом. И ему о-очень не понравилось, что внимание деда и бабушки теперь делится между ним и кузиной. Когда взрослые не видели, Лёвушка втихаря пинал сестру, щипал её и пинал, оставляя синяки на нежной коже, а пару раз умудрился исцарапать её. И – сваливал все свои проделки на неё. У Валерии поставленный им синяк – он кричал, что она дралась с ним. У неё глубокая царапина на руке – он жаловался, что она пыталась ударить его палкой.

Деду было плевать. Зато бабушка сразу же приняла сторону любимого внука и ругала Валерию за каждый «промах», о котором докладывал Лёвушка. Валерия пробовала оправдаться, но всякое её несмелое (в чужой же семье!) «но» натыкалось на такую ругань, что она рано поняла: в этой семье ей лучше помалкивать.

В новой школе к ней не приставали, но и желающих подружиться не нашлось – как среди мальчиков, так и среди девушек. Держалась со всеми отстранённо и считала за счастье, что не может сама кому-то причинить боль: дед снабдил её серьёзными оберегами. Правда, на свой лад: если дар не вовремя пробуждался и грозил бедами тем, кто поблизости от неё, обереги выпивали силу из Валерии, ослабляя её физически.

Вскоре она угодила в ещё большее болото. Подросток, она, как и все в её возрасте, очень болезненно относилась к своей внешности. Бабушка мгновенно раскусила ахиллесову пяту девочки. Не прошло и месяца, как Валерия боялась даже подходить к зеркалу. «Страшная, уродина! Вырастешь – все женихи от тебя сбегут! Учись тому, что тебе дед даёт, – большего тебе в жизни не получить!» Лёвушка тоже быстро сообразил, чем можно ещё унизить кузину. Он бегал за нею, словно привязанный, и морально чуть не убивал, повторяя бабушкины слова.

В пятнадцать лет Валерия превратилась в излишне повзрослевшую девушку, отчуждённо молчавшую и не допускавшую к себе на близкое расстояние даже собственных родителей и сестёр, что весьма одобрял Морис Дорофеевич.

– Некроманты не должны иметь личных привязанностей, - говаривал он, кривясь с ухмылкой. – А ты ещё и морделью не вышла. Забудь, что ты человек! Некромантом ты будешь идеальным, если не будешь устраивать пострадашки, думая о замужестве! Впрочем, это ещё надо найти такого… молодого человека, который захочет с тобой создать семейное гнёздышко! Уж очень ты… страшненькая.

За три месяца до восемнадцатилетия Валерии из дома навсегда исчез Лёвушка.

Девушка устроила так, чтобы все поняли: или в этом доме живёт она одна, либо однажды Лёвушке будет полный «трындец». Это слово она услышала от однокурсников: в отличие от кузена, в университет, на магфак, где первые три года студентов обучают универсальным навыкам обращения с магией, девушка поступила легко. Слово «трындец» ей понравилось своей грубостью и категоричностью. Вслух, правда, она его не произносила.

Разбалованный дедом и бабушкой, за время жизни у них дома Лёвушка быстро превратился в раскормленное, рыхлое нечто, которое предпочитало не сидеть, а расслабленно валяться; не есть, а нажираться так, словно это последний обед в его жизни. Учили его тоже, в отличие от сестры, щадяще. И, в какой-то степени, это было даже хорошо для окружающих, которым он не мог причинить вреда именно потому, что не умел справляться со своими некромантическими силами. Ведь именно поэтому дед создал для него личные обереги, не позволявшие силам внука вырваться – иначе, спецкомиссия по расследованию магических преступлений могла полностью закрыть его магический дар… Несмотря на любовь к внуку, дед был реалистом по жизни.

Обоих внуков готовили к поступлению на магфак – и вроде одинаково, но Лёвушка, привыкший, что дома ему постоянно потакают, обнадёженный дедом, что в экзаменационной комиссии будут его знакомые, показал себя настолько в плохом свете, настолько бездарным, что даже хорошие знакомые деда просто развели руками. Что ж. Дед недовольно посопел, бабушка попричитала над внуком, и оба порешили, что дитятко посидит дома ещё год, чтобы повторить попытку поступления более подготовленным.

Поступление Валерии прошло полностью не замеченным дома. Как будто так и надо было. Ничего особенного – как в магазин сходила.