Семейная кухня (сборник)

– Не помню, – внятно и очень строго сказала я. Глаз дергался уже сильно.

– Так вот, Любка, – мама сделала вид, что не заметила моего глаза и тона, и продолжала рассказывать будущему зятю местные сплетни, – замуж выскочила, а тут на дачу приехала. И пошла в лес с Игорьком. Мань, ты Игорька помнишь? Ну, вы с ним на мотоцикле ездили?

– Не помню, – процедила я.

– Любка с Игорьком пошли в лес. Но это уже после того, как Игорек с Маней расстался. Тут недалеко совсем. Даже до опушки не дошли. И что ты думаешь? Игорьку ничего, а Любку клещ укусил. Она сразу, понятное дело, не заметила, только в Москве к врачу пошла. Мужу сказала, что грибы ходила собирать. Но муж ее оказался грибником, а в это время какие на фиг грибы? Любка же сыроежку от лисички не отличит. В общем, Любка умирает, лежит в больнице. Муж с ней собирается разводиться, потому что клещ ее за задницу укусил, а значит, лежала она голой попой на земле. Любка что-то лепечет в бреду. Муж ее ничего слышать не хочет. В общем, ходи, Петь.

Спустя четыре часа, три партии, выигранные мамой, две выпитые бутылки коньяка, на который они играли, мой будущий муж лежал трупиком на качелях и лепетал что-то про клещей, про заражение и любовь, которой нет. Дядя Петя рвал на себе волосы и, брызгая слюной, ронял челюсть на шахматную доску. Я мыла посуду, заливаясь слезами. Мама курила и потягивала коньяк. Славик подъедал шашлык. Судьбоносного разговора про дату свадьбы так и не состоялось.

От нашей помолвки в памяти будущего мужа остался энцефалитный клещ как символ супружеской измены, голая будущая теща, играющая на раздевание, кагэбэшник, который не давал выезд в Израиль, и Славик, который маячил где-то в подсознании, но невнятно.

Свадьба была отложена на неопределенное время. Да, муж с тех пор вздрагивает, когда ему предлагают приехать на шашлыки на дачу.

Мезальянс под майонезом

Славик женился неожиданно, даже для тети Гали, которая была не готова к роли свекрови. Я была приглашена на свадьбу.

Моя мама запекала баранью ногу и выводила майонезом рисунок на фаршированной щуке. Тетя Галя месила в пластмассовом тазике оливье, пила водочку и закусывала прямо из тазика.

Славик вяло улыбался и привычно молчал.

– Почему на этой? – вопрошала тетя Галя после очередной рюмки.

«Этой» оказалась худосочная, безгрудая барышня в очках. Бледное лицо, прозрачные глаза, редкие волосы неопределенного цвета. Ничего выдающегося ни в каком месте. Барышня была сдержанна, немногословна и сидела за столом с умным видом. Есть такой тип женщин, которые кажутся очень умными, даже когда говорят полную ерунду.

– Оль, ну хоть ты мне объясни! – обращалась тетя Галя к моей маме.

Мама пожимала плечами.

– Но ты хоть понимаешь, что она… она… – Тетя Галя никак не могла подобрать нужного определения. – Не нравится мне она – и все. Недобрая она. Понимаешь?

Славик с Оксаной – так звали барышню – расписались быстро и тихо. Родителей, точнее родительницу, тетю Галю, поставили перед фактом.

– Ну что он в ней нашел? – не унималась она.

Мама внимательно разглядывала в духовке баранину.

– И что ты в ней нашел? – спросила Славика я.

– Она совсем другая, – сказал он, – как с другой планеты. Как будто я общаюсь с гуманоидом, понимаешь?

– Не понимаю. Я бы не хотела выйти замуж за гуманоида, – ответила я.

– Тут другое. Я не знаю, чего от нее ждать. Мне интересно. Она умная, образованная, начитанная. Мне с ней даже страшно бывает. Я ее недостоин, а она меня выбрала.

– Не понимаю, – честно призналась я.

– Это же этот, как его… – причитала на кухне тетя Галя.

– Мезальянс, – подсказала мама.

– Чё? – не поняла тетя Галя. – Нет, это как-то не по-людски. Ненормально. Где мой Славка, а где она?

То есть тетя Галя считала в точности наоборот – что эта Оксана недостойна ее прекрасного сына. Я, если честно, думала так же. Оксана мне не понравилась. Сидела с таким видом, словно все вокруг идиоты, а она одна умная.

– Это она от волнения, – пытался оправдать супругу Славик.

– Ты ее любишь? – спросила я.

Славик улыбнулся.

– Она мне не нравится. Что-то в ней не так, – сказала я.

– В нас во всех что-то не так, – пожал плечами Славик.

Гости были странные. Со стороны Славика – я, моя мама, тетя Галя, его лучший друг еще с яслей Лешка. Со стороны невесты – никого. Родители Оксаны приехать не смогли по какой-то уважительной причине. Тетя Галя метала громы и молнии.

– Какая уважительная причина? Дочь замуж вышла! – возмущалась она на кухне. – Странная она, очень странная. Скажи, Ольга!

Мама промолчала, потому что в дверях стоял Славик.

– Почему не приехали ее родители? Объясни мне! – потребовала от сына тетя Галя.

– Не знаю, – равнодушно пожал плечами Славик.

– И кому мы это наготовили? – спросила тетя Галя.

– Сами съедим, – ответил Славик.

За столом сидели все мрачные. Оксана вяло ковыряла вилкой салат. Тетя Галя только и ждала повода, чтобы взорваться. Славик наворачивал баранью ногу.

Спустя неделю после этой странной свадьбы тетя Галя прибежала к моей маме с бутылкой водки в одной руке и селедкой под шубой в другой, бухнула все на стол, сама достала рюмки и села.

– Что? – спросила мама.

– Ох…ть, – произнесла тетя Галя.

Она не оставила попыток выяснить, что за уважительная причина была у родителей невестки не явиться на торжество. Выбила из Оксаны телефон ее матери и позвонила, как сватья сватье. Лучше бы не звонила.

Мать Оксаны родила второго ребенка, сына, уже поздно, в сорок один год. Такое позднее счастье. Дышать над малышом боялась. Оксана к брату была равнодушна, но не отказывалась посидеть, поиграть. Мальчику было два года. Оксана с братом пошла погулять. Ребенок стоял рядом с большими железными качелями. Кто-то из старших детей спрыгнул, и качели ударили мальчика по голове. Три дня он пролежал в реанимации и умер. Родители винили во всем Оксану – недоглядела, не уберегла. Вслух ничего не сказали, но обвинение висело в воздухе, разрывая атмосферу. Она ушла жить в институтское общежитие, оставив родителей наедине со своим горем. Они не общались. Совсем. Даже не звонили друг другу по праздникам. У них больше не было ни сына, ни дочери – они так решили.

Все это Оксанина мама скупо и коротко рассказала тете Гале по телефону. Тетя Галя сказала «спасибо» и пошла за водкой, а потом к моей маме.

– И что теперь делать? – спросила она.

– А что ты хочешь? – спросила моя мама.

– Хочу, чтобы она исчезла из нашей жизни, – твердо сказала тетя Галя.

– Это могла быть случайность, несчастный случай…

– Нет. У меня перед глазами эта картина стоит. Ужас.

– А Славик знает?

– Я ему не говорила.

– Не вмешивайся, все равно крайней окажешься, – посоветовала мама.

– Как не вмешиваться? Как? Как? – кричала тетя Галя. – Как с этим жить?

Тетя Галя оплакивала неизвестного ей маленького мальчика, судьбу своего Славика, свою незадавшуюся жизнь и все остальные беды тоже.

Славику она ничего не рассказала. Не смогла. Только старалась не сталкиваться с невесткой без особой надобности. Единственное, чего она боялась, что Оксана забеременеет, и тогда всё.

– Понимаешь, тогда всё! – говорила она моей маме.