Семейные ценности

Ксавье не опускает глаза.

Она едва не скрипит зубами от безысходности ситуации.

— Торп, клянусь, после всего этого я убью тебя с особой жестокостью. Но сейчас… — секундная пауза. — Трахни меня уже наконец.

И от этой фразы ему окончательно и бесповоротно срывает крышу.

Уже не контролируя себя, Ксавье в мгновение ока развязывает шнурок на спортивных штанах и, стянув их, яростно врывается в Уэнсдэй одним резким движением. Максимально глубоко — до звона в ушах и потемнения в глазах.

Она настолько узкая и настолько горячая, что его тело мгновенно прошибает разрядом тока.

Словно от прикосновения к оголённому проводу под смертоносным напряжением.

У Аддамс вырывается полустон-полувскрик. Она сиюминутно подстраивается под бешеный ритм движений, с готовностью приподнимая бедра навстречу каждому глубокому толчку. Видавший виды письменный стол жалобно скрипит под весом объятых жаром тел. Не помня себя, Ксавье неистово вонзается в неё раз за разом — концентрированное наслаждение накатывает и отступает обжигающими волнами. Но сквозь дурманящую пелену удовольствия пробивается и другое чувство — невыносимая, щемящая душу нежность.

— Я так люблю тебя… — сбивчиво шепчет Ксавье, покрывая россыпью лихорадочных поцелуев скулы, горящие непривычным румянцем, высокий бледный лоб и взмокшие пряди растрепавшихся волос цвета воронова крыла. — Ты такая красивая… Ты моя…

Уэнсдэй не отвечает.

Не хочет.

А возможно, просто не может.

Он и сам едва успевает дышать в перерывах между толчками. Спустя всего несколько секунд Аддамс выгибает спину с особенно громким криком — и пульсация мышц, туго обхватывающих его член, многократно усиливается.

И как бы сильно Ксавье не хотелось подольше растянуть момент острейшего наслаждения, он больше не в силах сдерживаться. С глухим стоном он толкается максимально глубоко и замирает, изливаясь в неё.

На задворках сознания проскальзывает едва уловимая мысль — как же чертовски хорошо, что она сама изъявила желание перейти на таблетки — и тут же исчезает, уступая место блаженной расслабленности. Чувство реальности ускользает, растворяясь в импульсах удовольствия, заполняющего каждую клеточку разгоряченного тела.

Способность двигаться возвращается спустя добрых секунд тридцать — Ксавье приподнимается на дрожащих руках и медленно отстраняется. Уэнсдэй, не открывая глаз, вдруг ловит его за запястье и снова притягивает к себе.

— Все ещё хочешь меня убить? — он мягко улыбается, переплетая её тоненькие пальчики со своими.

— Нет. Я накажу тебя другим способом, куда более изощренным, — голос Аддамс звучит непривычно тихо, но в нем уже отчетливо угадываются металлические нотки. — Завтра ты переезжаешь ко мне.

Комментарий к Часть 4

Ну-с, после всякой жести полагается порция горяченького.

А вообще хочу немного всех успокоить - третья глава была самой эмоционально тяжелой, больше настолько острого стекла не планируется. Конечно, все легко и гладко не будет, но детишек убивать больше не будем хд

Как всегда, с нетерпением жду вашего мнения ?

========== Часть 5 ==========

Комментарий к Часть 5

Саундтрек:

Nickelback - What are you waiting for?

Приятного чтения!

Age: 16

Примечание: в этой главе описываются события следующего учебного года, но, поскольку день рождения у Уэнс после родительских выходных, здесь ей все ещё шестнадцать.

Ксавье выпускает её из кольца объятий и отстраняется с совершенно счастливой улыбкой, которую её критичное рациональное мышление упорно характеризует как несколько глуповатую. Уэнсдэй одергивает помятую школьную юбку и принимается сосредоточенно застегивать пуговицы белой рубашки — просто чтобы сконцентрироваться на чем угодно, только не на идиотски-восхищенном выражении его лица.

К остальным аспектам их… отношений привыкнуть оказалось на удивление легко.

Даже к тому, что собственное тело с завидным постоянством предаёт ее и становится совершенно безвольным, стоит проклятому Торпу коснуться любого участка обнаженной кожи.

Но этот нескрываемый щенячий восторг, горящий в насыщенно-зелёных глазах, до сих пор вызывает отторжение — слишком уж напоминает взгляд её отца, которым тот одаривает свою обожаемую супругу на протяжении многих лет.

К счастью, Ксавье хотя бы не сыплет через каждое слово витиеватыми эпитетами, превозносящими её красоту, склад ума или что он там в ней нашел.

Ему хватает мозгов — и инстинкта самосохранения — чтобы держать рот на замке. По крайней мере, пока.

Но во взгляде неизменно читается немое восхищение, раздражающее до зубного скрежета.

— Не пялься на меня так, — не выдерживает Аддамс, прилагая максимум усилий, чтобы поскорее привести школьную форму в надлежащий вид.

Но пальцы до сих пор ощутимо дрожат после оргазма, и простейшая задача многократно осложняется. Это злит ещё сильнее — особенно, если учесть, что она пришла сюда отнюдь не за этим.

Но Ксавье и слова сказать не дал — едва завидев её на пороге мастерской, сиюминутно отбросил кисть и накинулся с обжигающими поцелуями, вжимая её в стену всем телом.

И Уэнсдэй сдалась позорно быстро.

Не смогла отказать себе в удовольствии, ставшем за последние несколько месяцев наркотически необходимым.

— Ну не будь такой колючкой… — он наигранно хмурится, но сияющая улыбка никуда не исчезает. — Мы же целых два дня не сможем побыть наедине с этими родительскими выходными.

— Вот об этом я и хотела поговорить, — Аддамс наконец удаётся справиться с проклятыми мелкими пуговичками и, наспех расправив складки на одежде, она решительно спрыгивает со стола. Но благоразумно сохраняет дистанцию, опасаясь вновь попасть под власть неконтролируемых плотских желаний.

— Не переживай, я более чем наслышан о твоей семье… — Ксавье небрежно пожимает плечами. — Поэтому абсолютно готов ко всем возможным… кхм… странностям.

Oh merda.

Похоже, он уже успел настроиться на знакомство с родителями.