Семейный портрет с колдуном

Когда всё произошло, я не выдержала и застонала сквозь зубы. Да, я ждала этого полного единения, но всё равно не смогла сдержаться. Вирджиль зашептал что-то нежное, утешительное, но я зажала ему рот ладонью, не желая слышать никаких слов в этот момент. Только наше сбивчивое прерывистое дыхание, только стук сердец в унисон.

Наши движения – сначала такие упоительно-медленные, постепенно убыстрялись, и теперь уже стонал Вирджиль, и вовсе не от боли. Я успела подумать, что сейчас он совсем другой, чем когда я видела его с леди Хлоей, но потом ревность исчезла, как исчезли мысли о ком-либо другом, кроме колдуна. Впрочем, колдун тоже исчез. И вместо него передо мной был обыкновенный мужчина – распаленный страстью, обезумевший от любви, точно такой же, каким я видела его на Белом Острове. И только сейчас он стал для меня настоящим - не картинкой, не колдуном в маске единорога, не дипломатом на службе у королевы, а настоящим Вирджилем. Тем самым, чей образ хранили мои настоящие воспоминания, до времени укрытые от меня.

И теперь, когда мы были настолько близки друг другу, насколько могут быть близки два существа в этом мире, наша борьба закончилась. Колдун сдался в плен, я чувствовала это, я не могла ошибаться.

– Эмили!.. Эмили!.. – простонал Вирджиль, судорожно стискивая меня в объятиях, а потом упал на меня, вдавив в подушки и перину, продолжая шептать моё имя, прижимаясь щекой к моей щеке.

Я еле могла дышать под тяжестью его тела, но только лишь гладила его по плечам, по затылку, наслаждаясь той самой властью, которую имеет женщина над мужчиной – пусть властью короткой, мимолетной, но сковывающей сильнее самых крепких заклинаний.

Откуда бы мне знать это? Клянусь, мне самой не было это известно. Но что-то подсказывало, что-то нашептывало, и я не знала, чей голос звучал в моей душе – мой собственный, внутренний, голос моей матери-колдуньи или ещё чей-то, кто наблюдал за всем происходящим со стороны, но был очень заинтересован в том, что происходило.

Прошло несколько минут, пока Вирджиль пришел в себя и сообразил откатиться в сторону. Он извинялся шепотом, снова и снова целовал меня, и выглядел таким счастливым, что мне стало совестно. Но я не позволила себе поддаться жалости.

Я хотела знать всё и собиралась вытрясти из колдуна всю правду.

– Значит, это правда, - сказала я, когда мы с Вирджилем лежали в постели, отдыхая после второго любовного сражения. – Юный колдун Вирджиль Майсгрейв был влюблен во взрослую женщину. Ты ведь был влюблен в мою мать? И твой отец тоже? Мои детские воспоминания такие путаные… Я ничего не могу разобрать…

– Джейн была ученицей моего отца, - Вирджиль притянул меня к себе, укладывая головой на свое плечо. – В нее были влюблены все, а я был влюблен так, как десятилетний мальчишка может быть влюблен во взрослую женщину, которая отнеслась к нему с нежностью – пусть не как мать, но как старшая сестра.

– Я читала ее письмо к тебе. Она тоже любила тебя. И гордилась тобой…

– Ты прочитала это между строчек? – он грустно улыбнулся и перевел взгляд в потолок, словно увидел там что-то из прошедшей жизни. – Она исчезла так неожиданно. Неожиданно для всех, но не для меня. Я знал, что она сбежала с твоим отцом.

– Но замужем за твоим отцом она не была, - подсказала я. – Ты соврал мне, Вирджиль Майсгрейв.

– Соврал, - признался он.

– И не один раз. Зачем, Джиль? Зачем нужно было столько лжи?

– Не знаю, - он рассеянно ласкал мою руку, проводя пальцами по ладони, по запястью. – Наверное, с некоторых пор я понял, что правда – это верный путь к смерти. Когда лжешь, это как кольчуга сэра Томаса. Пока пробьют – успеешь убежать или нанести решающий удар.

– Никогда не думала так о правде. Мне кажется, именно ложь ведет к погибели.

– Джейн говорила так же, - сказал Вирджиль, и пальцы его на секунду крепко сжали мое запястье. – И где она теперь? Нет, ложь – это то, что нужно.

– Нужно тебе и мне? – тихонько спросила я. – Но пусть будет, как ты скажешь. Только за что твой отец… погубил мою семью? – я не смогла произнести «убил», это было слишком страшно. И слишком живо в моих воспоминаниях, пусть им было много, очень много лет.

– Из-за ее крови. Особая кровь, которая есть только у избранных. Кровь quarta vivificfntem, четвертая живительная.

– Живительная кровь? – я прижалась к нему теснее. – Что это такое? Никогда не слышала…

– Обладатель такой крови обычно – очень сильный колдун. Ему дано очень многое, а ещё больше он может дать другим.

– Например?..

– Например – вечную молодость.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы осмыслить то, что я услышала.

– Вечную молодость? – тихо переспросила я.

– Бессмертие – слишком утомительная штука, - сказал Вирджиль, заложив руку за голову, будто говорил о делах таких же обыденных, как сбор очередного урожая в провинции, - да и кому оно нужно, если тело становится дряхлым? Жить вечным стариком – это не очень приятно. Другое дело, когда ты всегда молод, красив, полон сил… Некоторые считают, что ради этого можно пойти на многое. Даже на убийство.

– Твой отец хотел оставаться молодым вечно? – спросила я.

– Когда Джейн исчезла, отец был в ярости, - Вирджиль словно не услышал моего вопроса. – Я тогда не знал, в чем причина. Думал, он просто злится, что Джейн бросила обучение. Прошло пять лет, мне казалось, про Джейн все забыли, и ей тоже так казалось. Она прислала мне письмо, там было написано, где они с мужем прячутся. Она просила приехать. Я приехал, но опоздал – её уже увезли, твой отец был убит. Наивный человек – пытался защитить её от магов, не имея ни малейших магических способностей. Тебя я нашел в сундуке – Джейн успела спрятать тебя. Сначала я привёз тебя в Мэйзи-холл, отец был дома, я понес тебя к нему. С ним были мой старший брат и муж Икении. Я начал рассказывать, что произошло, и тут увидел в камине окровавленное платье Джейн. Они не успели его сжечь. Только тогда я обо всем догадался. Крови молодой женщины хватит, чтобы поддержать молодость лет на двадцать. Они убили Джейн ради крови, но тогда они ещё не знали о тебе. А я сам притащил тебя в логово убийц, и сам стал убийцей.

– Ты защитил меня, - я погладила его по щеке и получила в ответ уже знакомую мне горькую улыбку. – Ты убил, чтобы жила я.

– Каждый сам выбирает свой путь, - Вирджиль поцеловал мою ладонь и перевернулся на бок, лицом ко мне. – В ту ночь я выбрал тебя, Эмили. И никогда об этом не жалел. Если бы прошлое вернулось, я поступил бы точно так же, не задумываясь.

– И стёр мои воспоминания.

– Ребёнку не надо помнить о таком, - ответил он жёстко.

– Ты сам был тогда ребёнком, но никто не позаботился о тебе так же, - я поцеловала его, и он ответил на поцелуй – очень нежно, совсем не похоже на мужчину, который только что любил меня с обжигающей яростью, а потом он продолжил рассказ.

– Несколько лет ты жила в Мэйзи-холле со мной, с сэром Томасом и Летицией. Бедная старушенция тогда чуть с ума не сошла – ты изводила ее шалостями дни напролёт.

– И те куклы…

– Они твои. Ты играла ими. А потом заскучала, стала капризничать, пыталась убежать – Томас по неосторожности рассказал тебе, что в мире есть другие дети.

– И тогда ты нашел этих девочек…

– Украл из сиротского приюта. Чтобы тебе было, с кем играть.

Новое откровение колдуна подействовало на меня, как удар по голове. Мне казалось, уже ничто не сможет меня поразить, но Вирджиль Майсгрейв умудрился сделать это в очередной раз.