Семнадцатая

Может быть, мы и не можем быстро восстановить нормальную жизнь во всем городе, но уж запустить иллюзию таковой в одном кафе – Лизе вполне под силу. Электричество уже дали, заработала канализация, улицы рядом с кафе «Кошачья Луна» - расчистили, все отмыли и расставили мебель, завезли припасы и напитки… все было готово к посещению кровавыми маньяками. Чтобы мороженое покушать, да. Вот такое условие выставила Райли Пятому и с учетом того, что времени у нас не было вовсе, а обеспечить ей посещение кафешки мы могли безболезненно – я не стала упираться.

– Я все понимаю, Тейлор. – говорит Пятый: - слово нужно держать.

– Да. Будьте аккуратнее. – говорю я: - приготовьтесь, сейчас …

– Тейлор! – поднимает голову Райли: - и верни мне волосы! Ты обещала!

– Ах, да. – действительно, она щеголяет с голым скальпом, выглядит как девочка из лепрозория, и действительно – я же обещала. Удивительно как девочки беспокоятся о своем внешнем виде даже в таких обстоятельствах. Я встаю и поворачиваюсь к Сплетнице.

– Пойду, выращу волосы на голове у Ампутации. Заодно может поправлю ей внешность, все же ее фотографии у СКП есть. Будет неловко, если ее опознают.

– Я с тобой. – вскакивает Сплетница на ноги: - там же сейчас Большая А в себя придет. Не собираюсь упускать такой момент.

– Может лучше через прокси? – спрашиваю я у нее: - зачем рисковать без нужды? А вдруг она опять с катушек слетит и голову тебе оторвет? Ладно я, но ты…

– Оторвет – пришьешь. – беззаботно машет рукой она: - сделаешь еще краше. Римский профиль, все дела. О! Хочу ушки как у кошко-девочек из аниме. Буду мечта всех отаку в мире. А? Правда там не все так легко, там две пары ушей нужно, верхние больше декоративные будут, а…

– Лиза!

– Да не будет она мне ничего отрывать. Будешь смеяться, но Большая А в своей жизни редко сталкивалась с прямым противодействием. Она привыкла действовать с позиции силы – практически всегда. С момента как она обрела силу, она замерла в психическом развитии на уровне подростка. Категоричная, резкая, не желающая идти на компромисс. Это со стороны всем кажется, что она – мудрая и решительная. Она – такой же подросток как ты, Тейлор. И действует примерно так же. Ее modus operandi – такой же как у любого тинейджера. Видишь проблему – бьешь ее по голове кулаком. В твоем случае – жалишь насекомыми до смерти. Если проблема не устраняется сама собой – снова бьешь ее кулаком, пока в лепешку не превратится. И пока она была всесильной и неуязвимой – это все сходило ей с рук. Единственная, кто смог повредить ей – это Сибирь. После того раза – она стала еще агрессивней и жестче. Потеря Героя, к которому она испытывала чувства… что ты на меня так смотришь?

– Герой и Большая А? Нет, я читала такой фанфик на Парахуманс Онлайн, но… серьезно? – я поднимаю бровь, пропуская ее вперед. Сплетница открывает дверь, и мы с ней идем по коридору базы. Мягкое освещение от скрытых в панелях у потолка светильников, прорезиненное покрытие пружинит под ногами, кремово-светлая поверхность стен. Я иду вслед за ней, она уверенно ступает, держит голову высоко, ее походка – плавный танец округлостей… все-таки нужно ей костюм сделать! Ну или тактическую броню заставить носить, это ее трико в обтяжку ничего не скрывает!

– Можешь смотреть. – разрешает мне Сплетница: - как там «я не люблю, когда ты уходишь, но так люблю смотреть как ты это делаешь».

– Ээ… извини. – я перевожу взгляд на стену.

– За что? – удивляется она и останавливается: - можешь пялится. Я – совершенна и неповторима. Пялься.

– Герой и Александрия? – срочно перевожу тему я. Она – улыбается, показывая, что ничего не забыла и все заметила, но подхватывает мой посыл на лету.

– Да. Наверное, единственный человек, к которому она так относилась. Потому-то она и привезла его тело с собой, как только узнала, что ты – можешь поднимать кейпов. Сумасшедшая надежда… и неразделенные чувства. Потому она и не смогла себя в рамках удержать, ее понесло. Ничего в ней сложного нет, она простая и прозрачная как бутылочное стекло. – Сплетница поворачивается и продолжает свой путь по коридору. У лифта останавливается. Мы ждем, пока кабинка поднимется.

– Мне нужна Канарейка. – говорит она вслух: - вот нужна и все.

– Я тебя еще в первый раз слышала. – морщусь я: - потерпи. Вот с Александрией разберемся и вытащим ее. Обещаю.

– Смотри, ты пообещала. – тычет в меня пальцем Сплетница: - а то сейчас начнется, опять кто-нибудь нападет, кризис, все дела. Не, если сказала, значит – все. А то я сама, вон возьму Дмитрия и его головорезов, прыгну на броневик и смотаюсь до Бостона. Мрака и Суку с собой возьму, вынесем камеру предварительного заключения или там зал судебного заседания и привезем ее пока не проснулось Бостонское СПК. Привезу сюда и все, в домике. Пусть к тебе претензии выставляют.

– Я смотрю, ты не собираешься мне жизнь облегчать, а?

– А я у тебя не для этого. Я для эффективности и эстетического наслаждения. Жизнь облегчать – у тебя для этого Выверт был.

– Лиза…

– Да, я знаю. О покойниках ничего кроме правды. Он был редкий мудак. Но это не значит, что ты за него не отомстишь, правда? Пусть и мудак, но это был наш мудак.

– Ты же сама сказала, что Котел – наши союзники.

– Ну и что? Мстить можно не только врагам. Взыскивать долги можно со всех. Особенно с союзников. Особенно, если они хотят быть нашими союзниками. Сейчас на их стороне… - раздается тихий «дзинь!», оповещающий о том, что лифт пришел, двери открываются и мы с ней – заходим в кабинку лифта. Она уверенно жмет на самую нижнюю кнопку. Двери закрываются, и мы едем вниз.

– Сейчас на их стороне, - продолжает свою мысль она: - неизвестность. Они знают о нас все, мы о них – почти ничего. Но этот туман неведенья – рассеивается. И чем больше он рассеивается, тем больше я уверена, что не такие уж они и всесильные. Это им нужны союзники, а не нам. Они хотят завербовать тебя.

– Ну, если они хотели со мной нормально разговаривать – то уже совершили ошибку. – говорю я: - большую.

– К сожалению я не понимаю, зачем они поступили именно так. Гораздо легче с тобой было бы договориться по-хорошему. Ты не приемлешь давления, у тебя нулевая терпимость к угрозам и запугиванию. Твой психологический профиль у всех аналитиков страны в качестве хрестоматийного примера должен висеть на стене. С тобой легко договорится, если проявить уважение и разделить одни и те же ценности. И очень трудно иметь дело, когда у тебя глаза красным налились. А убить Выверта прямо перед тобой… для кого угодно другого это был бы путь к быстрому и болезненному самоубийству. Весьма болезненному, ты порой умеешь быть злопамятной. – снова раздается тихое «дзинь!» и кабинка лифта останавливается. Мы выходим на самом нижнем этаже подземной базы. Здесь немного темней, скрытые светильники в потолочных панелях горят через одного.

Мы со Сплетницей идем вперед. Наконец – вот и дверь. Я касаюсь красной сенсорной панели. Красный свет сменяется на зеленый и дверь перед нами открывается. За дверью – большая бронированная камера. Внутри, на операционном столе, залитая ярким светом лежит Александрия. Она прикрыта простыней, видно только лицо. К моему облегчению – она дышит. Грудь плавно вздымается, так же плавно – опускается. Ресницы чуть подрагивают. Большая А спит. Чуть в стороне, на стульях друг напротив друга – сидят двое. Мужчина средних лет и девочка лет двенадцати. На мужчине – коричневый костюм, такие вышли из моды лет двадцать назад, на ногах у него – вычищенные до блеска туфли. Девочка напротив него – в зеленой, медицинской робе. На ногах – тапочки. У нее совершенно лысая голова, лысая до такой степени, что кажется в ней, отражаются мощные медицинские светильники.

Эти двое – играют в веревочку. Мама называла эту игру – «cat’s cradle», «колыбель для кошки». Пятый держит растопыренные пальцы ладоней на расстоянии, а Райли – двумя руками снимает красную ниточку, растянутую его пальцами, и создает свой узор. Как мило. Было бы мило, если бы я не знала кто эти двое.

– Тейлор! – Пятый поворачивает голову: - ты умеешь играть в ниточку?

– Нет. – зачем-то вру я: - никогда не умела. Райли – подойди сюда.

Девочка с лысой головой передает красную ниточку обратно и подходит ко мне, опустив голову. Я беру ее руку в свою. Закрываю глаза.