Съемочная площадка

— Синатра и Мартин… — вырвалось у нее.

— Ты о чем? — раздраженно спросил Бен.

— Они ведь играют в гольф, правда?

— Ну и?..

— Они были певцами, потом снимались в кино, а теперь играют в гольф.

Он посмотрел на нее с нескрываемым удивлением.

— Пусть Бо играет в гольф, если ему так хочется. Это ему как раз не повредит. — Бен взял ее под руку и повел к машине. Поппи знала, что с его стороны это огромное одолжение. Провожая гостя к машине, он выражал ему свое уважение. Было ли это и теперь знаком уважения? Или просто дружеским жестом? Или еще одним предупреждением? Ее это не волновало. У нее были более важные проблемы. Сдаваться она не собиралась.

— Послушай, Бо сможет сниматься не хуже Синатры…

— Оставь ты Синатру в покое! — Его терпение было на исходе. — И заруби себе на носу: Бо не Синатра! И никогда им не будет! Они в разных весовых категориях!

Он открыл для нее дверцу, но она не стала садиться в машину.

«Значит сдаваться ты не собираешься, — подумал Бен. — Что ж, придется преподать тебе урок».

— Я хочу кое-что для тебя сделать, Поппи. Когда вы вернетесь, попробую организовать тебе встречу со Стариком… Стариком из Башни. Если кто и мог бы пристроить Бо в кино, так это он. Он располагает для этого властью. — Бен посмотрел на покрытые золотом башни отеля «Голден Фаунтен» и на золотистый фонтан, давший ему название. «Риджент-Клаб» находился в соседнем с отелем здании.

Она тоже посмотрела вверх и недоверчиво прошептала:

— Старик?

Она и раньше слышала о нем… Говорили, что он жил в башне словно отшельник… был богаче Креза… и правил из своего убежища людьми, странами и президентами. Что он был стар, как Мафусаил, нелюдим и совершенно выжил из ума. Слухи в Вегасе распространялись быстро… Но он был мертв! Его привезли из Мексики уже мертвым. С длинными мертвыми ногтями и длинной мертвой седой бородой.

— Но ведь он умер? — спросила она.

— Что ты несешь! Никогда не верь слухам. Верь мне! Если кто и поможет Бо начать карьеру в кино, так это он! — Он взял ее под локоть, усадил в машину и сам захлопнул за ней дверцу. — Веди осторожно, Поппи. Я буду волноваться.

Всю дорогу она вспоминала слова Бена. Старик! Что же он в действительности имел в виду? Что первое место в иерархии все еще принадлежит Старику, а не ему? Что над ним кто-то стоит? Но что же ей придется сделать, чтобы этот кто-то употребил свою власть ради нее? А может, все это не стоит и выеденного яйца? Может, Бен просто дразнит ее или пытается привязать к себе? Она выяснит это во что бы то ни стало! И сделает все, чтобы добиться своего.

Затем ей вспомнилось, что сказал Бен о Синатре. «Они с Бо в разных весовых категориях». Но может, ей удастся и здесь что-нибудь изменить? Синатра не носил атласных костюмов с блестками и пел баллады, а не рок-н-ролл или кантри. Ну и черт с ним! Бо сможет петь баллады не хуже, а надев смокинг, утрет нос любому из них. Он пел рок-н-ролл. Она вывела его в исполнители кантри, помогла перебраться из сортиров в гостиные. Он сумел стать одним из ведущих, а теперь научится петь баллады. Почему бы нет? Как только они вернутся из поездки, она выбросит все его идиотские костюмы. Если он станет петь баллады, ей не придется пичкать его лекарствами, чтобы он мог скакать по сцене, выделывая всевозможные антраша и покрываясь потом с головы до ног, как какой-нибудь придурок из кордебалета. Да, уж она сумеет сделать из Бо Бофора первоклассного артиста.

Музыканты ушли. Бо, распластавшись, лежал на изрядно помятой постели, его лицо было покрыто потом, и он не подавал никаких признаков жизни.

— В чем дело? — спросила Поппи у Смоки.

— Ему захотелось вздремнуть.

— Не морочь мне голову, брехло. Он не просто спит — он пьян в стельку.

— Кажется, кто-то из музыкантов сунул ему бутылку, — ответил он. Вид у него был глуповатый.

— Беспомощный ублюдок! За что я плачу тебе? Посмотри, какие вы оба нажрали себе морды! Но я это быстро прекращу! Вы что, убить его хотите? Вы никогда не видели, как подыхают от пьянства?.. Да что с вами говорить! — Она расплакалась. Она понимала, что не должна себе этого позволять в присутствии Вирджила и Смоки. Но теперь ей было наплевать. — Убирайтесь! Валите отсюда, дурачье! — рыдала она.

Когда они ушли, она бросилась на кровать. Бо перевернулся на спину и пробормотал:

— Поппи…

— Заткнись, идиот. Спи лучше! — У нее есть еще два часа, прежде чем будет пора приводить его в чувство.

Она встала и усталой походкой отправилась за полотенцем. Вернувшись, стала вытирать клейкую влагу с его светлого лба.

— Все отлично, Бо. Ты станешь первоклассным артистом. Я обещаю.

31

Я предчувствовала, что Сьюэллен не захочет поехать с нами в Лос-Анджелес на свадьбу Сюзанны, но все же попыталась ее уговорить.

— Ты так тяжела на подъем, Сьюэллен! Почему бы тебе не поехать?

— Мне не хочется. — Сьюэллен пекла хлеб — пучок волос у нее на макушке растрепался и белокурые пряди свисали на лицо. Выглядела она восхитительно. Недавно по телевизору я смотрела «Карсон Шоу» с участием Дорис Дей — ее волосы тоже были собраны в пучок. Но Сьюэллен стала носить такую прическу на несколько месяцев раньше, так что я была уверена, что она не пыталась копировать Дорис. — Замужество Сюзанны интересует меня меньше всего на свете — я не люблю ее. И никогда не любила. Но такойона не была даже в колледже. Эгоистичной — да, но она оставалась безобидной и даже забавной. Но стоило ей приехать в Нью-Йорк… Уж лучше дружить с гремучей змеей. Возьми хотя бы эту статью в «Пипл ньюс». Это ужасное интервью. Разве помолвка с техасским миллионером дает ей право вытряхивать на всеобщее обозрение грязное белье и заявлять в прессе о своем романе с Уэстоном Гамильтоном, да еще в тот момент, когда он намерен баллотироваться на президентских выборах? Это так подло с ее стороны.

— Мне кажется, она просто хотела свести с ним счеты…

Сьюэллен энергично месила тесто.

— Я думала, что ради того чтобы добиться этого, она вытянула из него деньги, прежде чем уехала в Калифорнию. Деньги она получила — зачем же вдобавок разрушать его карьеру?

— Одна опубликованная в журнале сплетня не сможет повредить его карьере. — Я откусила от свежеиспеченной булки. — А почему тебя так волнует Уэс Гамильтон? Ты же ненавидишь его политический курс, да вдобавок он обманывает жену?

— Это уже вопрос егоморального облика. Мы же говорим о моральном облике Сюзанны. То, что я не одобряю политические взгляды мистера Гамильтона, еще не означает, что я желаю видеть его растоптанным. Таковы моиморальные принципы. Сюзанна поступила низко и омерзительно. Как ты можешь ее защищать? Где же твоечувство справедливости?

Я вздохнула и принялась защищаться:

— Мне кажется справедливым сводить счеты с тем, кто тебя унизил и предал. А Уэс Гамильтон предал Сюзанну. Предательство — это страшная вещь. Жуткая подлость. «Око за око» — так ведь сказано в Библии?

Сьюэллен перевернула тесто.

— Я повторяю: чтобы свести с ним счеты, Сюзанна взяла его деньги.

— Этого недостаточно. — Я покачала головой. — Это всего лишь деньги. Они не способны ощутить, что такое унижение и предательство. На это способна только душа. А душа имеет право на собственную месть.

— Ерунда! У Сюзанны нет души.

Я посмотрела на сестру.

— Тогда забудем о свадьбе. Поедем и просто отдохнем. Мы ведь отправляемся как минимум на пару недель; а свадьба — это всего один вечер. Разве тебе не хочется увидеть Кэсси и Клео?