Семья Берг

В 1918 году Эльза уехала в Париж, стала известной писательницей, взяла себе псевдоним — Эльза Триоле. Перед отъездом она познакомила сестру и ее мужа еще с одним новым талантом — поэтом Владимиром Маяковским. Его имя уже гремело по Москве и отзывалось по всей России. Всего в нем было с избытком: громадный рост, неизбывная энергия, горячий темперамент, громоподобный бас. Писать Маяковский начал в 1912 году и сразу — необычно, в альманахе «Пощечина общественному вкусу», как футурист. Он участвовал в создании одноименного манифеста русских футуристов, в котором впервые появился так часто цитируемый призыв: «Сбросить Пушкина, Достоевского, Толстого с парохода современности». В 1913 году он издал первый сборник под названием «Я» — цикл из четырех стихов, написанный от руки и размноженный литографским способом в трехстах экземплярах. В те бурные времена, когда возбужденной событиями молодежи и многим интеллигентам хотелось чего-то нового, необычного, поэзия Маяковского поражала воображение и привлекала к себе людей острыми, неожиданными, гротескными образами, необычностью прерывистого ритма, новыми рифмами:

А вы ноктюрн сыграть могли бы На флейте водосточных труб?

После октябрьского переворота 1917 года Маяковский сразу встал на сторону победивших. Он воспринял декларативные обещания и постулаты большевиков как истину и весь свой громадный талант повернул и направил на восславление этой иллюзии. Чтобы быть понятнее разношерстной публике, он стал писать доходчивее и превратился в глашатая революции:

И мне бы строчить романсы для вас, — доходней оно и прелестней. Но я себя смирял, становясь на горло собственной песне.

Благодаря своей высокой гражданственности и яркой форме его стихи как нельзя лучше выражали период массового энтузиазма. Издательское дело было в полуразрушенном состоянии, не хватало бумаги, не было средств, книги издавались на плохой бумаге и малыми тиражами. Но зато люди стали толпами собираться на поэтические выступления. Маяковский сразу превратился в чемпиона многочисленных поэтических вечеров и диспутов, силой своего убеждения и полемического азарта он атаковал переполненные разгоряченной молодежью аудитории. Грохочущими раскатами могучего баса он перекрывал всех и приковывал к себе всеобщее внимание. Все хотели видеть и слышать только его:

— Маяковского! Просим выступить Маяковского!

Неудивительно, что красавица Лиля мгновенно соблазнила неженатого поэта (к тому же — любителя женщин), он стал посвящать ей свои стихи и вскоре они стали жить вместе. Время было свободное, никого это не удивляло и не шокировало. Они переехали в новую комнату в Водопьяном переулке, и Лиля сделала из нее самый популярный в Москве литературный салон. Маяковского печатали в газете «Известия», одно из его сатирических стихотворений «Прозаседавшиеся» понравилось Ленину. Он стал еще более популярным глашатаем революции. Маяковский выезжал в Европу и Америку, страстно пропагандировал в стихах преимущества советского строя:

Слушайте, национальный трутень, — День наш тем и хорош, что труден.

Женщины были от него без ума и рады были бы иметь ребенка от такого гениального человека, породистого, полнокровного мужчины.

После смерти Ленина Маяковский написал о нем вдохновенную поэму, воспевая его личность и заслуги. В этой же поэме он проявил политическую близорукость и поэтическую восторженность. Одной из таких его ошибок было воспевание Феликса Дзержинского:

Юноше, обдумывающему житье, решающему — сделать жизнь с кого, скажу, не задумываясь — «Делай ее с товарища Дзержинского»

Но в то же время у него было и много политических прозрений. Когда Сталин сместил Троцкого с поста министра обороны, заменив его на Фрунзе, Маяковский написал эпиграмму:

Не заменит горелка Бунзена Тысячевольтный Осрам. Что после Троцкого Фрунзе нам? После Троцкого Фрунзе — срам!

К десятилетию советской власти в 1927 году он написал доходящую до фанатизма восторженную поэму «Хорошо!», в ней горячо и преувеличенно воспел советский строй и его достижения. Но уже иссякал его восторг.

В 1928–1930 годах он высказал свое поэтическое кредо — в поэме «Во весь голос».

Августа позвала с собой Павла на прослушивание этой поэмы в Клуб мастеров искусств в Старопименовском переулке. На выступление Маяковского собралась вся литературная и театральная Москва. Павел разглядывал людей и увидел среди них свою старую знакомую Элину, ту «невинную девушку», по определению ее тетки, которая поразила его изощренной развратностью. Элина сидела, кокетливо прижимаясь плечом к известному автору сатирических рассказов Михаилу Зощенко, — видно было, что пришли они вместе. Она тоже заметила Павла, хитро перевела взгляд с него на Августу и кивнула с игривой улыбкой, как бы одобряя его выбор. Павел смутился, он представил себе, что она подумала о них, и ему стало досадно. Он нахмурился, а Августа заметила эту перестрелку взглядов:

— Ты с ней знаком?

— Виделся однажды, давно, покупал у нее военный костюм.

— Да, она держала какую-то нэпмановскую лавочку, и ходили слухи, что она заманивала туда мужчин.

Павел смутился еще больше:

— Да? Я и не знал.

— Она приятельница Лили Брик, обе известные в Москве «людоедки», соблазнительницы, порождение НЭПа. А теперь она вроде бы сошлась с Зощенко, живут как муж и жена.

Павел, чтобы прекратить неприятный разговор, стал нарочито внимательно оглядывать других. Августа знала многих:

— Это поэт Илья Сельвинский с женой Бертой, — она помахала им рукой. — Когда я работала медсестрой в санатории в Сухуми, Илья однажды отдыхал у нас. Очень интересный человек. А это певец Леонид Собинов, великий тенор. После революции он уехал в Ригу и гастролировал по всей Европе. Но, к сожалению, стал терять голос, поэтому, наверное, и вернулся. А этот высокий и носатый — это литературный критик и детский поэт Корней Чуковский. Замечательный человек. Помнишь, ты читал Алеше «Мойдодыра» и «Муху-цокотуху»? Это его стихи.

— Да, стихи прекрасные. Но что это за имя — Корней?

— О, это целая история: он внебрачный сын богатого еврейского сынка из Одессы и простой прачки по фамилии Корнейчук. Отец бросил мать, а сын стал известным литератором и взял себе псевдоним по фамилии матери — «Корней Чук», добавив туда «овский».

— А вот эта женщина — известная актриса Алиса Коонен с мужем, Таировым, режиссером Камерного театра.

Сначала в зале был довольно скудный общий ужин, и пока все ели, на эстраду поднимались артисты театра и эстрады — Владимир Хенкин, Григорий Алексеев, Михаил Гаркави, Леонид Утесов. Они пели, играли, импровизировали комические номера. Потом публика стала требовать:

— Маяковский, Маяковский!

Он сидел за столиком с молодым актером Художественного театра Михаилом Яншиным и его женой, красавицей Верой [27] Полонской. Ходили слухи, что у Маяковского с ней роман и он чуть ли не собирается на ней жениться.

На маленькую эстраду поднялся громадный задумчивый Маяковский:

— Я впервые прочту вступление к моей новой поэме. Вступление называется «Во весь голос».

Начало было необычным:

Уважаемые товарищи потомки! Роясь в сегодняшнем окаменевшем говне, наших дней изучая потемки, вы, возможно, спросите и обо мне.

27

Вероника (прим. верстальщика).