Семья для мажора

— Жалеешь, что не сделала этого раньше меня? — бросаю ей.

— Помилуй Боже, — усмехается. — В девятнадцать залетают только идиотки безмозглые.

— По-моему, — стряхиваю с рук воду. — Как раз безмозглые идиотки так и рассуждают.

Обойдя ее, выхожу из туалета, чувствуя нервную дрожь от того, что мне не придется краснеть за себя завтра утром, когда я прокручу этот разговор в голове раз тридцать или сорок.

— Пошли, — тяну Алёну за собой, схватив за руку.

За стойкой Дубцов и Барков воюют с коктейлями, и через пять минут я получаю свой безалкогольный Мохито. Он оседает в желудке терпким приятным вкусом, как и этот вечер. С Алёной мы даже осваиваем музыкальный автомат и заказываем свою песню.

Понятия не имею, на какой в точности эффект они рассчитывали, затевая все это, но явно не на такой, потому что, когда за стойкой появляется Стас, его слова гласят:

— У нас так бухло закончится! Нужно ехать закупить ящиков пять, на всякий случай, пока магазины открыты.

— Я пас… — качает головой Кир.

— Возьми Алёну, — обернувшись через плечо, Барков кивает на свою девушку. — Съездишь с ним?

— Съезжу, — вздыхает.

Мы с Киром уходим ближе к одиннадцати, не дождавшись их возвращения.

Наша машина припаркована прямо перед входом. Когда садимся в нее, впервые за этот вечер я чувствую себя чертовски неуютно! Потому что это черный седан “мерседес”, похожий на космическую летающую тарелку, и если до этого момента на нас обращали внимание лишь некоторые, то, когда пищит сигнализация, на нас смотрят абсолютно все.

Это случается каждый раз, когда мы возникаем где-то на городских парковках.

Каждый. Чертов. Раз.

Пристегиваю ремень, пока он неторопливо сдает назад.

Запахи новой кожи салона щекочут нос.

Расслабляюсь, растекаясь по глубокому креслу. Сложив на животе руки, сообщаю:

— Твоя бабушка живет у моего деда.

— А ты что, против? — интересуется он.

— Ты что, знал?! — смотрю на него возмущенно. — И не сказал?!

— А че, будешь бить? — хмыкает.

Развалившись в кресле, он управляет этой машиной, как будто в ней родился. Так расслабленно и уверенно, что мой мозг воспринимает это, как нечто бесконечно сексуальное! Тем, от чего слюни текут.

— Нет, — говорю с обидой. — Я бы тебе сказала. Сразу.

— Я не знал, — сразу проясняет он ситуацию.

— Но догадывался?

— Ты решила до меня доеб*ться? — улыбается.

— Ответь на вопрос!

— Догадывался, — вздыхает, легко выкручивая руль и сворачивая во двор новенькой высотки.

Мы живем в пяти минутах езды от музкафе. Это съемная квартира, своей у нас пока нет, но мы подумываем о том, чтобы выкупить эту. Она достаточно огромная, чтобы вызвать у меня культурный шок и реакции, обратные клаустрофобии. Когда я в ней одна, чувствую себя иголкой в стоге сена.

— Почему я не догадалась? — интересуюсь его мнением.

— Ты? — повернув голову, окидывает меня ленивым взглядом. — Наверное, потому что ты девять раз из десяти выпадаешь из реальности. Я так понимаю, это из-за беременности, раньше у тебя такого не было.

— Что, все так плохо? — бормочу.

— Нет, это забавно.

— Ммм… — хихикаю. — Это вроде как хорошо, да? То, что они съехались. Даже отлично.

— Поживем-увидим, — отзывается он, паркуясь перед входом в наш подъезд.

— Я могу хоть сейчас предсказать, что тебя ждет, — сообщаю, отстегивая ремень.

— И что же? — выгибает брови, повернув ко мне голову.

Подавшись к нему, начинаю целовать.

Жесткие губы под моими расслабляются. Его запах дурманит голову, как и тепло его каменных плеч под моими ладонями. Играю с ним до тех пор, пока он не выпускает наружу язык, заставляя пальцы у меня в ботинках поджиматься.

Когда я вновь смотрю в его лицо, глаза у него потемневшие и слегка мутные. Губы приоткрыты.

— Будет зависеть от того, как прошел твой день… — шепчу, задевая кончик его носа своим.

Он много времени проводит на заводе. Иногда вместе с бабушкой, иногда вместе с отцом Стаса. Ему выделили кабинет, но у него пока нет никакой должности. Он просто смотрит. Наблюдает. Изучает документы и… думает, думает, думает… иногда встречается с заказчиками. Сам ездит на встречи. К одной такой встрече он готовился три дня.

— Я всех заеб*л, — отвечает хрипловато. — Особенно финдира. Главбух думает, что я сосунок. В общем и целом, так и есть.

— Они тебя не знают, — снова целую его губы.

— Ага, — бормочет. — Фатальная ошибка.

— Ну, ладно, — сдаюсь. — Сегодня у тебя будет… секс…

— Твою мать… — тянет со стоном. — Аллилуйя…

ЭПИЛОГ

Кирилл

Пять лет спустя…

— Дань, брось это, — присев на корточки, пытаюсь вырвать из рук сына смятый одноразовый стакан, который он зацепил где-то на тротуаре.

— Надо выблосить… — лепечет нечленораздельно, зажав мусор в маленьком кулаке.

Ага. Я в курсе.

— Блин… — зажимаю трубку мобильного между плечом и ухом. — Антон… перезвоню…

— Жду, — отзывается мой юрист, и я сбрасываю вызов.

— Давай, я выброшу, — пальцами прошу отдать мне этот грязный, непонятно кем здесь оставленный пластик.

Доверчиво хлопая карими глазами, отдает мне стакан и обтирает ладошку о край своих летних шорт. Забрав у него мусор, осматриваюсь, борясь с желанием тупо забросить эту хреновину в кусты.

— Ладно, пошли, — встаю, протягивая ему руку.

Его крошечная ладонь тонет в моей.

Он такой маленький, что меня иногда просто плющит от нежности. Он сильно похож на меня в детстве, и это впечатляет.

Не тороплюсь, следя за тем чтобы у него ноги не запутались, потому что тротуар имеет наклон.

— Вон мусолка, — тычет пальцем в пространство.

— Вижу… — бросаю в урну злосчастный стакан и предупреждаю. — Больше ничего не поднимай.

— Мусол нужно поднимать… — шум проносящихся по улице машин глушит его лепет, но я все равно улавливаю основную мысль. — За планетой нужно ухаживать… и мусол выкидывать. Наш голот станет красивым…