Семья Эглетьер

Мадлен вышла, вслед ей неслись вопли. На лестнице она вдруг почувствовала глубокую усталость. Она вела себя бестактно! Наверно. Во всяком случае, задачу свою не сумела выполнить. Оторвать Жан-Марка от Кароль будет нелегким делом, думала Мадлен. Она еще не виделась с Франсуазой, но по телефону они договорились встретиться в шесть часов в гостинице Моне. Стоит ли рассказывать ей про встречу с Жан-Марком? Там будет видно! Мадлен пожалела, что оставила машину в гараже. Жан-Марк поселился гораздо дальше, чем ей казалось. Она двинулась в путь широким солдатским шагом.

Войдя в холл своей гостиницы, она увидела какую-то девушку, поспешно вставшую с кресла. Мадлен не сразу узнала племянницу. Лицо Франсуазы было слегка подкрашено, каштановые волосы золотились на солнце.

— Милая моя! — воскликнула Мадлен, целуя ее. — Я едва тебя узнала! Ты очень похорошела!

Но Франсуаза перебила тетку. Глаза ее выражали тревогу и растерянность.

— Наконец-то ты здесь! Ты даже не представляешь, как это важно… Я так нескладно тебе написала…

— Пойдем ко мне, — сказала Мадлен.

Они поднялись в номер. На столе стоял еще не распакованный чемодан. Мадлен села на край кровати. Франсуаза — в кресло напротив нее. Они обменялись долгим взглядом, потом Франсуаза заговорила будто надтреснутым голосом:

— Что с нами всеми будет, Маду? Я боюсь! Я боюсь себя, ее, Жан-Марка, папы! Ты не представляешь, каким страшным стал для меня наш дом! Эта женщина… Она настоящий дьявол!.. Кокетничает с отцом… ласкается к нему… При мне, при мне, которая все знает!.. Как она смеет!

Мадлен решила нарочно преуменьшить значение случившегося, чтобы Франсуаза не впала в отчаяние.

— Ты принимаешь все слишком близко к сердцу, дорогая.

— Но если бы ты видела их, как я!..

— Не станешь же ты уверять, что минутная слабость…

— Ты называешь это минутной слабостью? Ты просто ничего не понимаешь, Маду! Они… любовники!..

— Откуда ты знаешь?

— Стоит посмотреть на Кароль! Она встречается с Жан-Марком каждый день, а вечерами приходит домой сияющая. И папа отпускает ей комплименты!.. Словом, ужасно!.. Это должно кончиться!.. Ты должна поговорить с Жан-Марком…

— Я уже говорила с ним, — спокойно сказала Мадлен.

— Когда?

— Только что.

Франсуаза придвинулась к ней, все ее тело напряглось.

— И что он сказал?

— Мы долго говорили. Я пришла к убеждению, что серьезного чувства между ним и Кароль нет. Он сделал глупость и, не признаваясь в этом, уже жалеет о ней. И переехал он, чтобы быть от нее подальше.

— Он тебе так сказал? — вскричала Франсуаза. — Но он врет! Он врет! Она научила его лгать! Она сделала из него чудовище!..

Франсуаза закрыла лицо руками. Усадив девушку рядом с собой, Мадлен нежно, как мать, обняла ее за плечи.

— Ты повсюду видишь чудовищ! И рассуждаешь как маленькая девочка. Я уверена, эта глупая история скоро кончится. Кому из нас не случалось терять голову?

— Но всему есть предел! Будь ты на месте Кароль, ты бы никогда ничего подобного себе на позволила!

— Нет, конечно… И все же, кто может за себя поручиться? Иногда могучие инстинкты, глубоко скрытые в нас, о которых мы и не догадываемся, вдруг прорываются наружу.

— Но ведь мы все-таки не животные!

— Внешне как будто нет. Но кто знает, что таится внутри нас?.. Теперь главное, дружок, чтобы все вошло в обычную колею прежде, чем отец что-нибудь заметит. И тебе надо — хотя, откровенно говоря, это и не слишком приятно — поддерживать в доме дружелюбную, спокойную атмосферу. Я же берусь образумить Жан-Марка. Если мы будем действовать вместе, мы добьемся успеха.

Франсуаза постепенно успокоилась, дыхание ее стало ровнее. Она высморкалась и еще теснее приникла к Мадлен.

— Я так рада, что ты приехала. Мне было трудно бороться одной! Господи, хоть бы Патрик ничего не узнал…

— Откуда же?

— Не знаю… Но если это случится, он придет в ужас и с отвращением отшатнется от нас, как от зачумленных…

Обе помолчали. Мадлен курила. Франсуаза задумчиво смотрела в окно.

— Знаешь, Маду, с прошлого твоего приезда у меня были и радости и огорчения… В голове все перепуталось, и я еще не могу разобраться… У меня такое чувство, будто раньше время едва плелось, а теперь несется во весь опор… Мне приходится много работать. Я непременно хочу сдать экзамен по русскому языку и уговорила Мирей Борделе брать вместе со мной частные уроки у Козлова. Мы платим ему пополам, занимаемся у нас по вторникам и пятницам. Папа очень доволен. За один час мы узнаем больше, чем за неделю занятий в институте! Козлов такой образованный, так тонко все понимает! И кажется, мы становимся друзьями.

— Вот как?

Не показывая своего удивления, Мадлен улыбнулась с выражением живого интереса.

— Позавчера после занятий мы с ним зашли посидеть в кафе «Два Маго». Мы очень увлеклись разговором, и вдруг на меня что-то нашло — я обо всем ему рассказала!

— О чем?

— Насчет Жан-Марка и Кароль.

— Не может быть! — прошептала ошеломленная Мадлен.

— Да, все рассказала.

Мадлен тоже усомнилась, Франсуаза ли перед ней. Или целый год пролетел за одну минуту?

— И знаешь, он реагировал в точности как ты, — продолжала Франсуаза.

— Ну, вот видишь!..

— Я рассказала ему и о Патрике… Это нехорошо?

— Нет, отчего же?

Справившись с изумлением, Мадлен удовлетворенно отметила, что Франсуаза уже как будто забыла о своих страхах. Молодежь наделена поразительной способностью выбираться из тьмы отчаяния. Ее жизнелюбие всегда побеждает, подобно пламени, прорывающемуся сквозь клубы черного дыма. Гладя племянницу по волосам, Мадлен сказала:

— Ты молодец, что изменила прическу и перестала презирать косметику! Глаза у тебя стали еще красивее. Ты удивительно похорошела, Франсуаза! Это Патрик тебе посоветовал?

— Ну что ты!

— А что он сказал?

— Он даже не заметил! Он ничего не видит или не хочет видеть! Он только и думает о занятиях, карьере да еще сколько он будет зарабатывать и сколько сможет откладывать ежемесячно. Это не человек, а бюро профессиональной ориентации!

Франсуаза задумалась, нахмурив брови, и добавила тихо: