Семья Рэдли

— Байрон? — Эта информация не может не утешить Роуэна.

Отец кивает и ободряюще похлопывает сына по колену:

— По последним сведениям, он еще жив. Я видел его в восьмидесятых. Он диджеил с Томасом Де Квинси на какой-то вечеринке в своей пещере на Ибице. Дон Жуан и Диджей Опиум, так они себя называли. Кто знает, может, они до сих пор этим занимаются.

Глядя на отца, Роуэн замечает, что тот находится в необычайно приподнятом расположении духа. И кровь со щеки так и не стер до конца.

— Но это все неправильно, — говорит Роуэн. — Мы уроды.

— Ты умный, вдумчивый и одаренный молодой человек. Ты не урод. Ты очень многое преодолел, даже не зная об этом. Видишь ли, Роуэн, нам свойственна жажда крови. Удовлетворение этого желания вызывает сильное привыкание. Оно подчиняет человека себе. Кровь делает тебя очень сильным, она дает неописуемое ощущение власти, заставляет тебя верить, будто ты можешь творить все, что угодно.

Отец на мгновение теряет нить разговора, словно завороженный каким-то воспоминанием.

— Пап, — нервно спрашивает мальчик. — А ты когда-нибудь убивал людей?

Очевидно, для Питера это вопрос не из легких.

— Я старался не делать этого. Старался пить только кровь, добытую другими способами. Например, в больнице. Понимаешь ли, хоть наше существование официально никто не признавал, в полиции были специальные подразделения. Возможно, и до сих пор есть, не знаю. Известно, что многие из наших пропадали бесследно. Видимо, их убили. Так что мы старались действовать осторожно. Но человеческую кровь лучше всего пить свежей, и иногда желание так сильно… — Питер смотрит на Роуэна, и в его глазах читается невысказанное признание.

— Но это плохо, — добавляет Питер, и в голосе его сквозит тихая грусть. — Твоя мама была права. То есть она и сейчас права. Лучше жить так, как мы. Даже если из этого следует, что мы умрем раньше, чем могли бы, и даже если мы при этом почти все время чувствуем себя паршиво. Лучше быть хорошими. Погоди, я принесу тебе кое-что.

Питер выходит из комнаты и через миг возвращается со старой книжкой в мягком переплете. Обложка простая, серая. Он отдает книгу сыну, тот смотрит на название. «Руководство воздерживающегося».

— Что это?

— Это помогает. Ее написала анонимная группа воздерживающихся вампиров в восьмидесятых. Прочти. Здесь есть все ответы.

Роуэн пролистывает старые страницы с загнутыми уголками. Напечатанные на бумаге слова придают услышанному правдоподобия. Он читает пару предложений.

«Необходимо осознать, что исполнение наших желаний может привести к самоуничтожению. Нам следует научиться отказываться от того, о чем мы мечтаем, ради сохранения того, что мы имеем».

Столько лет эту книгу от него прятали. Что еще?

Питер вздыхает:

— Видишь ли, мы, что называется, воздерживаемся. То есть давно не убиваем и не обращаем людей в вампиров. Для внешнего мира мы среднестатистические обыватели.

Обращаем?Звучит так, как будто это религия какая-то. Как будто на это можно уговорить или от этого можно отговорить.

Внезапно у Роуэна появляется вопрос.

— Так значит, тебя обратили в вампира?

К его разочарованию, отец качает головой:

— Нет. Я всегда был таким. Рэдли — это целая династия вампиров. Наша история насчитывает века. Рэдли — вампирская фамилия. Она означает «принадлежащий красному лугу» или что-то вроде того. И я уверен, что этот луг красен не от мака. Но вот твоя мама…

— Ее обратили?

Отец кивает. Роуэн видит, что его что-то печалит.

— В свое время она хотела стать вампиром, — отвечает он. — Это случилось не против ее воли. Но сейчас мне кажется, что она не может мне этого простить.

Роуэн ложится на кровать и молча смотрит на упаковку бесполезного снотворного, которое он годами пил на ночь. Отец какое-то время молча сидит рядом, слушая мягкое поскрипывание батарей отопления.

«Упырь, — думает Роуэн несколько минут спустя, читая пособие. — Тоби прав. Я упырь. Я упырь. Я упырь».

Еще он думает о матери. Которая захотеластать вампиром. Совершенно непонятно, как можно хотетьпревратиться в чудовище.

Питер встает, и Роуэн видит: отец заметил что-то в зеркале. Он облизывает палец, стирает со щеки оставшуюся кровь и смущенно улыбается.

— Ладно, поговорим еще завтра. Нам надо быть сильными. Ради Клары. Мы не должны вызывать подозрений.

«Мы всегда только их и вызывали», — думает Роуэн, в то время как отец закрывает дверь.

Немного похож на Кристиана Бейла

Тоби Фелт катит на своем велосипеде, допивая последние глотки водки.

Мусорщик!

Отвратительно. Тоби дает себе клятву, что покончит с собой, если когда-нибудь станет мусорщиком. Залезет в кузов зеленого грузовика и будет ждать, пока его не раздавит отбросами.

Но вообще-то он знает, что до этого не дойдет. Потому что люди по жизни делятся на два типа. Одни сильные, как Кристиан Бейл и он сам, а другие слабые, как отец Евы и Роуэн Рэдли. И задача сильных — постоянно наказывать слабых. Таков способ оставаться на вершине. Если слабых не трогать,то в итоге ослабнешь сам. Это все равно что, находясь в Бангкоке будущего в седьмой «Обители зла», встать на месте и позволить зомби сожрать тебя заживо. Убивай — или будешь убит.

Когда Тоби был младше, он часто фантазировал о том, как кто-то захватывает Бишопторп. Не обязательно зомби, но нечто такое.

Путешествующие во времени нацисты.

Беглые инопланетяне.

Нечто.

Так вот, в итоге в этой реальности «Иксбокса» гибнут все, под конец даже его отец, выживает только он, Тоби, и убивает всех врагов. Как Бэтмен. Или Терминатор. Или Кристиан Бейл. (Говорят, что он и впрямь чем-то похож на Кристиана Бейла. То есть его мама так говорила. Настоящая мама. А не эта тупая потаскуха, с которой ему приходится жить теперь.) Он расстреливает их, поджигает, дерется врукопашную, разбрасывает гранаты теннисной ракеткой — все, что потребуется для победы. И Тоби знает, что он принадлежит к числу сильных, потому что может заполучить такую девушку, как Ева, пока уроды вроде Роуэна Рэдли сидят дома и почитывают стишки.