Семья волшебников. Том 2

К тому времени, как семья Дегатти добралась до Клеверной площади, где председатель ученого совета приветствует граждан и гостей Мистерии, церемония открытия уже началась. Профессор Локателли только что закончил речь и бурно аплодировал выступающему первым Брюдену Ганцара, неподражаемому Человеку-Оркестру.

Лахджа с любопытством поглядела в сторону общежития, которое было ее домом два с половиной года. Когда Майно привез их с Астрид из Паргорона, на Парифате был вечер Костяного Тигра, последний день второго семестра, и сначала она была оглушена шумом, потому что школяры разъезжались на весенние каникулы… но потом они разъехались и воцарилась тишина. Лахджа тогда несколько дней не выходила из дома, переваривая все произошедшее, устраивая на новом месте Астрид и сама учась быть фамиллиаром, так что это спокойствие пришлось как нельзя кстати.

А через шестнадцать дней весенние каникулы перетекли в фестиваль Бриара, и Лахджа обомлела от того, как все в одночасье переменилось. Сонная громада Клеверного Ансамбля встрепенулась и замигала тысячами огней, наполнились музыкой и болтовней коридоры, захлопали двери многомерного общежития, и потекли толпы людей со стороны портала.

После этого из окон казенной квартиры она видела еще два фестиваля Бриара — 1522 и 1523 года. А в 1524 году за день до открытия очередного родилась Вероника, и они, конечно, никуда не поехали. В 1525 тоже, тогда они навещали смертных родителей Лахджи. Не срослось и в 1526 году, и в 1527. Каждый раз появлялись какие-то другие дела.

Но уж зато теперь ничто не помешает им оторваться за все пропущенные фестивали.

На второй день Веронику сводили к психозрителю. Точнее, психозрительнице — профессор Тауване с детьми не работал, так что Дегатти посетили профессора Сэкретушш.

Кобрины обычно не ассоциируются с детолюбием. Однако вопреки стереотипам эти рептилии нежно заботятся о своих яйцах и детенышах. И профессор Сэкретушш была лучшим детским психологом Валестры, к ней часто приходили в таких случаях — когда пробуждалась стихийная магия, когда ребенок начинал непроизвольно колдовать безо всякого обучения.

— Это с-случается, когда прис-сутствует примес-сь волшебной крови, — пришепетывая, говорила кобринка, внимательно глядя на Веронику. — С эльфами и гномами — с-сплошь и рядом. А уж полудемон… мир тебе, девочка. Ты меня не боишьс-ся?

— Нет, — ответила Вероника.

— У нее в последнее время пугающие истерики, — поделилась Лахджа. — Несмотря на запреты, она призывает… демонов.

— О, даже так, — потелепала языком Сэкретушш. — Могущес-ственный дар?..

— Очень. Второй Прандаксенгид. Может, и Бриар.

— Что ж, разберемся. Ложитесь на кушетку.

На чешуйчатом лице ничего не отразилось, но судя по блеску глаз, профессор отнеслась к словам Лахджи снисходительно. Наверняка она много раз слышала подобное от волнующихся, но гордых родителей. Когда дитятко внезапно начинает разбивать взглядом стаканы или болтать с животными, это многим кажется вторым Бриаром.

Однако в большинстве случаев в этом нет ничего особенного. Просто немного естественной магии, проснувшейся из-за волшебства в крови одного или обоих родителей. Да, это почти гарантированно означает высокие способности, но не более того.

— На что конкретно мне обратить внимание? — спросила психозрительница, пока Вероника вертелась на кушетке, пытаясь устроиться поудобнее.

— Почему она не слушается, — сказала Лахджа. — Зачем ей призывать Корграхадраэда.

— Даже так, — с легкой иронией произнесла Сэкретушш. — И что ж, получилос-сь у нее?

— Нет. Она не смогла выговорить его имя.

В кабинет с Вероникой зашли только мама и Снежок. Папа, Астрид, Тифон и Матти ожидали в приемной, и Астрид носилась по ней ураганом, разглядывая инкарны пациентов. Профессор Сэкретушш психозрила многих детей, которые потом стали великими волшебниками, и они сохранили о ней теплые воспоминания.

— Ух ты, па, это чо, Хаштубал?! — уставилась на инкарну с хмурым полудраконом Астрид.

— Да, мэтресс Сэкретушш психозрила его в детстве, — кивнул папа. — После того, как он сжег Гексагон.

— А она лару… ларуеат какой степени?!

— Лауреат. Никакой. Премию Бриара вручают раз в год, ее не могут дать всем.

— М-м-м… а мне дадут?

— Если будешь хорошо учиться и колдовать.

— М-м-м…

— Не пинай столик.

Астрид просто было скучно. В приемной стоял столик для детей — с раскрасками, книжками и головоломками, но Астрид решила игнорировать эти подачки, замусляканные всякой малышней.

— Пойду, на крышу залезу, — доложила она.

— А пойдем вместе, — сказал папа. — Там как раз парад начинается.

— Тебе нельзя, мама сказала, что ты должен тут сидеть.

— Да ничего, я ее отовсюду слышу. Идем на парад смотреть.

Парад второго дня был воистину зрелищен. Собрались уже все, кто хотел посетить фестиваль, и по улице Алхимиков текло настоящее людское море. Даже досюда доносилась музыка, над толпой то и дело взрывались салюты, а в небесах возникали огромные облачные буквы. Мистерия с помпой приветствовала иностранные делегации и почетных гостей.

— «Приветствуем архимандрила ордена Солнца», — прочла в небесах Астрид. — Па, а кто такой архимандрил?

— Архимандрит, — поправил папа, тоже таращась в небо. — Глава монашеского ордена. Кстати, они тоже пускают зайчиков. Как ты, только не рукой, а из глаз.

— Правда?! — оживилась Астрид. — А где он?!

— Где-то там, — неопределенно махнул рукой папа.

Отдельных лиц с такого расстояния различить не получалось даже глазами попугая. Майно попытался найти в толпе багровую рясу солнцегляда, но не преуспел. Возможно, архимандрита там вообще не было, и он ехал в одной из карет или на ездовом големе.

Фестивали Бриара посещают и очень высокопоставленные особы. Герцоги, короли, иногда даже императоры. Вон переступает ножищами громадный бегемот, а на нем восседает удивительно тучный человек — и это сам император Грандпайра, величайшей и богатейшей страны в мире… из тех, что населены простыми смертными, конечно. На обычных фестивалях такую фигуру не увидишь, но серебряный проводится раз в десять лет, это особый случай.

Страшно даже представить, сколько народу съедется на золотой. Серебряный фестиваль Майно Дегатти посещал уже в шестой раз, но золотых еще не доводилось. Пятнадцатый, от 1438 года, состоялся за три луны до его рождения, а до шестнадцатого еще десять лет.

Снизу раздался лай Тифона. Психозрительный сеанс закончился, Лахджа вывела Веронику наружу и недовольно смотрела на сбежавших мужа и дочь.

— Спускайтесь, зеваки! — крикнула она. — Доктор хочет поговорить!

Астрид в кабинет не пустили, и это было возмутительно. Она осталась в приемной, теперь с Вероникой, и в знак протеста сожрала комнатный цветок.

— Когда они уже начнут со мной считаться? — спросила она у младшей сестры, отгрызая кусок горшка. — Во мне уже достаточно демонической мудрости.