Семья волшебников. Том 2

— Ты здесь не останешься, — сразу отрезал Майно. — Ниша домашнего призрака уже занята.

— Не тебе это решать.

— Сейчас глава дома — я, — с искреннем удовольствием произнес сын. — А если для тебя это пустой звук, мы покинем усадьбу и вернемся в Валестру. Быть может, ей там будет лучше. В столичной школе, с большим выбором репетиторов. Постоянный пригляд опытных волшебников любого профиля.

— Хороший репетитор придет и сюда, — нахмурился Гурим. Вокруг зажужжали призрачные шершни.

— Сын, твой сын сам профессиональный преподаватель, — напомнил Айза. — И у меня тоже большой опыт. Мы справимся.

— Никто из вас не сделает этого лучше меня.

— Ты просто хочешь потешить самолюбие. А я помню твои методы и не желаю ей такого детства.

Призраки уставились друг на друга. Сила воли Гурима явно превосходила отцовскую, но тот был домашним призраком и стоял выше в наследственной цепи.

— Ты не понимаешь, Гурим, — произнес Айза. — Мы должны быть очень осторожны. Ты… слишком давишь. Майно сумел это пережить, потому что в нем было достаточно сил для бунта, но и для него это прошло не бесследно. А Вероника — тихая и послушная девочка, которая привыкла все делать по правилам. Она похожа на тебя в детстве, только гораздо нежнее. Ты просто сломаешь ее.

Гурим плотно стиснул челюсти и гневно сверкнул глазами. Но потом его взгляд смягчился, и он произнес:

— Я так и знал. Она в меня.

— Вы тоже раскладывали в своей комнате все вещи по категориям, а книги по цветам? — вздохнула Лахджа.

— А разве можно иначе?..

— И соблюдали стерильную чистоту?

— Грязь — это враг любого мыслящего существа.

— Да, она ваша внучка…

От призрака изошло умиротворение. Чердак наполнился блаженными флюидами. Гурим Дегатти словно начал превращаться в светлого духа, так приятны оказались эти слова.

— У меня есть право стать домашним призраком, — упрямо сказал он. — Отец все равно большую часть времени проводит в Шиассе, с матушкой. Я буду его подменять.

— Какая радость, — неестественно улыбнулась Лахджа.

Майно немного спал с лица. Он представил, что отец снова будет ходить… летать по дому, совать во все нос и недовольно бухтеть на… вообще на все!

— Я приучу вас к порядку, — кивнул Гурим. — Я бы с самого начала стал домашним призраком, но я был уверен, что ты никогда сюда не вернешься, и не желал тратить зря время.

— У меня есть право вето, — напомнил Майно. — Я могу отказать тебе.

— Ты не посмеешь.

— Только если ты пообещаешь не покидать мансарду. Мне и так слишком тяжело было вернуться сюда.

— Я не хотел ломать тебя, — скрепя сердце произнес отец. — Тогда я считал, что меня не в чем винить.

— А сейчас?

— И сейчас я так считаю. Но… я готов позволить тебе думать иначе. Я обещаю не спускаться с мансарды без прямого приглашения. Тем более, что это как раз соответствует традициям. Призрак не должен смущать живых.

Что ж, в том, что касается традиций, на Гурима Дегатти можно положиться. Он скорее отсечет себе руку, чем отойдет от высоких стандартов мистерийского волшебника.

— Хорошо, — крайне неохотно согласился Майно. — Но только иногда. И ты не будешь третировать моих детей.

— Это называется дисциплиной. Словом, значение которого ты так и не понял.

Глава 29

Астрид бежала по улице, с восхищением разглядывая флаги на шпилях. В дни фестиваля Бриара Валестра преображается даже сильнее, чем на время Доброго Дня, это самый главный праздник для всех волшебников. А поскольку сейчас 1528 год, он еще и удлиненный — целых семь дней безудержного веселья.

Девочка была в диком, неописуемом восторге. Астрид родилась в Паргороне, и знала это, но ее самые ранние воспоминания начинались где-то в два с половиной годика — и это были воспоминания о Валестре. Она обожала усадьбу Дегатти, обожала тенистые леса и изумрудные луга Радужной бухты, но в ее сердечке всегда оставалось место для уютных улочек и причудливых домов Валестры, для чудес Липового бульвара и отовсюду видной громады Клеверного Ансамбля.

Астрид всегда радовалась, когда приезжала сюда с родителями — погостить денек-другой у Мамико или просто пройтись по магазинам и посетить театр. А в этот раз они пробудут тут целых семь дней, причем вместе с дядей, который редко видит свою племянницу, поэтому покупает все, что та попросит!

Был самый первый день фестиваля. Еще никаких мероприятий, никаких особенных торжеств, кроме открытия, которое состоится после обеда. Первый день — вступительный, многие приезжают только сегодня.

Дегатти сами прибыли всего час назад, Сервелат опустился прямо посреди улицы, и они шумной гурьбой высыпали из кошеля. Повсюду то и дело как-то так появлялись и другие волшебники — одни прилетали сами по себе или на чем-нибудь, другие возникали в огненных вспышках, третьи приезжали на каком-нибудь транспорте. Со стороны портала то и дело подтягивались очередные партии гостей — в дни Хрустального и Бумажного Волка количество рейсов в Мистерию многократно возрастает, а в другие страны, соответственно, сокращается.

Это не очень нравится тем, кому нет дела до фестиваля Бриара, но Порталику контролируют волшебники, так что… смиритесь. На эти дни чародеи всего мира спешат домой.

И Астрид то и дело забегала вперед, заглядывая в лицо то одному магу, то другому, без всякого стеснения пялясь на кобринов и фелинов, сил-уней и арахнидов, ботвинников и минотавров. Валестра, и без того очень многовидовая, сегодня принимала особенно много необычных гостей — по улицам шагали слоноподобные могчиадвы, ковыляли сгорбленные писвусъыны, важно выступали прекрасные глориоманты, переваливались длинноязыкие гяяду.

Вот Вероника семенила между мамой и папой, прижав к груди свой детский посошок и робко крутя головой. Она не привыкла к такому гаму и многолюдью.

И наконец она просто села посреди дороги, обхватив голову руками.

— Ты чего, ежевичка? — удивился папа.

— Слишком много всего… — прошептала девочка. — Люди говорят… огоньки…

— Давай я тогда понесу тебя, а ты отдохнешь, — предложил папа.

— И меня! — напрыгнула сзади Астрид.

— А-а-а!.. Астрид, тебе восемь лет!.. и у тебя когти!..

— Вези меня, быстроногий скакун!.. — потребовала девочка, карабкаясь отцу на плечи.

— У нас есть настоящий конь! Он рядом с тобой!

Сервелат не обращал на это внимания. Он зацепился языками с каким-то сатиром, и терпеливо объяснил ему, что принадлежит не к некой неизвестной породе говорящих лошадей, а просто волшебное существо, фамиллиар.

— Да ладно, — почему-то не верил ему сатир. — Что ты мне гутанишь? Фамиллиары не разговаривают.

— Фамиллиары обычных волшебников, — с плохо скрытой гордостью подчеркнул Сервелат. — Бакалавров, специалистов… лиценциатов. А если ты прошел магистратуру, но твой фамиллиар молчит, как рыба, то доверия тебе нет.