Сентябрьское утро

Она была так поглощена игрой, что забыла о времени. Ей не хватало всего одной карты, чтобы выиграть партию, но тут совершенно неожиданно послышался стук открываемой двери, и она застыла в своем кресле.

– Ox! – еле слышно вздохнула она. Филлип погасил улыбку, взглянув на ее сразу осунувшееся лицо.

– Похоже, они вернулись, – заметил он, услышав на лестнице высокий голос Вивиен, которая желала своему спутнику спокойной ночи.

Прежде чем Кэтрин успела произнести хотя бы слово, в двери показался Блейк: большой, мрачный и высокомерный. Он окинул быстрым взглядом разбросанные по столу карты, швырнул на кресло куртку и снял галстук, небрежно кинув его на куртку.

– Весело было? – лукаво спросил Филлип, сразу же заметивший след губной помады на воротнике рубашки Блейка.

Тот пожал плечами. Потом подошел к бару и, не разбавляя, налил себе полный стакан виски.

– Уф! Пойду-ка я спать, – произнес Филлип, с поразительной точностью оценивая настроение Блейка. – Всем спокойной ночи.

– Я тоже, пожалуй, пойду, – поднялась Кэтрин сразу же после поспешного ухода Филлипа, мгновенно исчезнувшего в холле.

Кэтрин почти догнала его и уже взялась за дверную ручку, когда жесткий голос Блейка пригвоздил ее к месту.

– Закрой дверь, – приказал он. Она попыталась выйти.

– Изнутри, – уточнил он любезным тоном, в котором слышались приближавшиеся громовые раскаты.

Стараясь дышать ровно, она вернулась в гостиную, с неохотой закрыла за собой дверь и оперлась о нее спиной. Нервно взглянув на него, она спросила:

– Удачно прокатились?

– Ну, выкладывай, – разъярился он. Его бешеные глаза ощупывали всю ее фигуру в бархат ном вечернем платье с этими разрезами и глубоким смелым вырезом, и она чувствовала себя так, словно его руки касались ее обнаженной кожи.

– Дик ушел спать. Он очень милый, – пробормотала она, пытаясь отдалить неизбежный миг столкновения. Она не раз имела возможность наблюдать Блейка в дурном настроении, но, судя по самообладанию, написанному на его лице, этот приступ был из ряда вон выходящим. Отчаянная смелость, которую она чувствовала в присутствии посторонних, вмиг испарилась, едва они остались наедине.

– И его дочь тоже, – парировал он. – Хотя ты не пожелала принять это к сведению.

Ей захотелось всей спиной вжаться в прохладную древесину двери.

– Она кусается.

– И ты тоже, радость моя, – возразил он, поднося к губам стакан. – Я хочу знать правду, Кэт. Это платье купил тебе Филлип?

Она вдруг почувствовала, что слабеет. Похоже, Блейк всегда будет одерживать верх.

– Нет, – призналась она. – То есть он подписал чек, потому что у меня не было наличных, но Мод сама сказала, что мне необходимо приодеться. – Она все-таки пыталась оправдаться.

– Я тоже так сказал. Но я не имел в виду, что ты разрядишься, как проститутка с Мэйн-стрит.

– Такая мода, Блейк! – выпалила она.

– Почти в точности то же самое ты заявила мне после вечера у Барринггонов, – напомнил он ей. – А я тебе на это сказал и повторяю: такое платье даже на манекене поднимает у мужчины давление на пять пунктов. А на тебе… – Остальное сказал его взгляд, мрачный и чувственный, словно этим взглядом он ощупывал ее.

– На Вивиен надето еще меньше, – слабо возразила она, заливаясь румянцем. – Ее платье почти совсем прозрачное.

– И ты бросаешь в нее камень? – спросил он. – Твоя грудь вообще едва прикрыта.

Ей стало жарко от этих слов, в ее зеленых глазах заплясали дерзкие искры.

– Хорошо, я больше никогда не надену это дурацкое платье, Блейк! Но я не могу понять, какое тебе дело до моих нарядов?

Его глаза превратились в щелочки, а рука чуть не раздавила стакан с виски.

– Не можешь?

Она распрямила узкие плечи и с отчаянием подняла голову.

– Ты снова начинаешь терроризировать меня! – Ее руки заскользили вниз по тонкому вишневому бархату на бедрах. – В чем дело, Блейк? Я беспокою тебя? – Она бросала ему открытый вызов. – Неужели ты предпочел бы видеть меня в школьной форме?

Он поставил стакан на стойку бара и медленно, даже осторожно, шагнул к ней. Она увидела совсем близко его каменное лицо и сверкающие глаза. То, что она прочла в них, заставило ее в панике рвануться прочь. Она попыталась повернуть ручку двери. Но опоздала. Он схватил ее и скрутил жесткими, безжалостными руками, не давая пошевелиться.

Глава 5

Она уперлась взглядом в это чужое, незнакомое лицо, не в силах вымолвить ни слова.

– Блейк, ты не посмеешь… – с ужасом выдохнула она.

Он шевельнулся, и его большое, теплое тело придавило ее к двери. Она чувствовала, как его твердые властные бедра прижались к ней, металлическая пряжка его пояса царапала ей живот. Слышалось только шуршание материи о материю, когда его руки схватили ее обнаженные плечи и она перестала вырываться.

– Значит, не посмею? – хрипло произнес он, переводя взгляд на ее дрожащие губы.

Близость этого смуглого хищного лица лишила ее воли, она лишь беспомощно смотрела на него снизу вверх, а он вдруг безжалостно сдавил ртом ее мягкие губы, так что голова ее бессильно откинулась назад.

Она стиснула рот и задрожала всем телом в страхе перед тем, чего требовал от нее Блейк. Она напряглась, инстинктивно сопротивляясь подчиняющей властности его губ, а они все ввинчивались, впивались, не отпускали… Он прищемил зубами ее нижнюю губу, и укус причинил ей боль.

У нее вырвался мучительный стон, когда она уступила этому безжалостному напору. Ее прежний опыт общения с мужчинами не предвещал ничего подобного. Она не была готова к зрелой страсти, которую чувствовала в Блейке, и ее реакцией была взрывная смесь страха и потрясения. Она была оскорблена. И оскорбил ее не какой-нибудь мальчишка-ровесник. А Блейк.

Блейк, который учил ее ездить верхом. Блейк, который провожал их, ее и Нэн, на спортивные занятия и брал с собой на футбольные матчи. Блейк, которому она доверяла свои секреты, ее опекун и защитник. А теперь…

Он резко отпрянул, глядя на ее израненные, вспухшие губы, обиженные глаза, пылавшие жаром щеки и рассыпавшиеся в беспорядке волосы.

– Ты… делаешь мне больно, – запинаясь, вымолвила она. Ее пальцы нервно поправляли прическу, в глазах стояли слезы.

Его лицо словно окаменело, дыхание было жестким и неровным, в глазах отражалась бездна неутоленного желания.