Сентябрьское утро

– Блейк контролирует все наши чековые книжки, – напомнила Мод. – Ты можешь оказаться без всяких средств, и даже без машины.

– Любая революция требует жертв, – гордо объявила Кэтрин.

– Царствие небесное, – произнес Филлип г пошел прочь.

– Вернись, – окликнула его Кэтрин. – и еще не померла!

Мод разразилась смехом.

– Я полагаю, что он отправился поставить за тебя свечку. Если ты собралась бунтовать против Блейка, за тебя стоит помолиться.

– А может, лучше за Блейка? – огрызнулась Кэтрин.

Мод только рассмеялась.

Когда они вернулись, в доме было тихо, и Мод испустила вздох облегчения.

– Пока что пронесло, – сказала она, с улыбкой взглянув на Кэтрин. – Теперь осталось только прокрасться наверх по лестнице…

– А почему вы вообще шастаете повсюду? – донесся до них откуда-то из кабинета раздраженный баритон.

Кэтрин вздрогнула и почувствовала, что ее новые смелые решения в момент выветрились из головы: прямо на нее глядели темные злые глаза Блейка.

Она отвела взгляд. Сердце стучало так бешено, что заглушало робкий голос Мод, объяснявший причины их столь осторожного поведения.

– Мы знаем, что ты устал, дорогой, – мягко увещевала она его.

– Ни черта я не устал, – отрезал он, поднося к своим жестким сжатым губам коньячную рюмку с янтарной жидкостью. Потом пристально посмотрел на Кэтрин поверх края рюмки. – Вы же знаете, мне надо выяснить отношения с Кэт.

– Она перебрала ромового пунша, Блейк, – усмехнулся Филлип. – И провозгласила свою независимость и готовность к священной революции.

– Ох, заткнись, ради Бога! – прошипела Кэтрин сдавленным шепотом.

– Но, дорогая, у Баррингтонов ты была такой отчаянно-смелой, – поддел Филлип. – Разве ты раздумала идти на муки во имя свободы?

– Нет, я хотела только напиться, – уточнила она, сглатывая слезы. Лицо Блейка стало совсем непроницаемым. Она чуть было не выпалила ему в лицо все грубости, какие просились на язык, и страшно пожалела, что не поехала ночевать к Нэн.

Блейк с отсутствующим видом цедил из своей рюмки янтарную жидкость:

– Спокойной ночи, мама. Спокойной ночи, Фил.

Мод бросила Кэтрин извиняющийся взгляд и стала подниматься по лестнице, опираясь на руку Филлипа.

– Не лучше ли обсудить вопрос о слиянии с корпорацией Бейнса? – с усмешкой спросил Филлип. – Это намного спокойнее.

– Не бросайте меня! – взмолилась Кэтрин.

– Ты объявила войну, дорогая, – отозвался Филлип. – А я строго придерживаюсь политики невмешательства.

Она сцепила руки за спиной, дрожа под собольей шубой, хотя в доме было натоплено, а темные глаза Блейка пылали жаром.

– Ну что же, начинай, – пробормотала она, устремив взгляд на открытый ворот его шелковой рубашки. – Раз уж ты вцепился, можешь терзать меня дальше, откусить руку или даже обе.

Он тихо рассмеялся, и она в недоумении вскинула голову, ожидая встретить издевку в его глазах.

– Иди сюда, поговорим, – произнес он, возвращаясь в свой кабинет, отделанный ореховым деревом. Большой ирландский сеттер по кличке Хантер поднялся ему навстречу и завилял хвостом. Блейк нежно погладил его по густой шерсти и опустился в стоявшее у камина вращающееся кресло.

Кэтрин села на стул напротив него и с независимым видом принялась разглядывать декоративные дрова, сложенные в камине.

– А папа любил топить ими, – заметила она, называя этим ласковым словом отца Блейка. Хотя тот приходился ей всего лишь дальним родственником, но относился к ней как родной отец.

– Я тоже топлю камин, когда меня знобит. Но сегодня не так уж холодно, – ответил Блейк.

Она смотрела на его большое, могучее тело и удивлялась, что и его иногда знобит. Оно излучало столько тепла, словно под темной от загара кожей пылал костер.

Он допил свой коньяк и забросил руки за голову. Его темные глаза пригвоздили Кэтрин к стулу.

– Сними манто и перестань сидеть с таким видом, словно опаздываешь куда-то на свидание!

– Я замерзла, Блейк, – прошептала она.

– Ну, включи обогреватель.

– Ведь я недолго пробуду здесь? – спросила она с надеждой.

Взгляд его темных спокойных глаз заскользил по ее нежной розовой коже, оттененной белизной декольтированного платья, и она вдруг почувствовала себя смущенной маленькой девочкой.

– Что ты так на меня уставился? – спросила она, застенчиво теребя шифоновую складку.

Он вытащил из портсигара сигарету и не спеша закурил.

– Что это за разговоры о революции? – спросил он небрежным тоном. Он отвела взгляд.

– Это ты о том, что сказал Фил? – Вопрос привел ее в замешательство. У нее перехватило дыхание. – Ну… я просто…

Он рассмеялся.

– О чем бы мы с тобой ни говорили, ты всегда начинаешь заикаться, Кэтрин. Она надула губы.

– Я бы не заикалась, если бы ты не набрасывался на меня по любому поводу.

Он вскинул тяжелую темную бровь, казалось, совершенно расслабился, вид у него был самый безмятежный. Эта неуязвимость дразнила ее, она только и думала, как бы вывести его из равновесия.

– Неужели? – спросил он.

– Ты отлично знаешь, что это правда. – Она пристально вглядывалась в жесткие черты его лица. Оно было напряженным от усталости, и только посторонний мог этого не заметить.

– Ты очень устал, да? – вдруг участливо спросила она.

– Смертельно, – признался он, глубоко затягиваясь дымом сигареты.

– Тогда почему ты не лег спать? Он помолчал.

– Не хотел портить тебе вечер. Знакомая нежность родного голоса чуть не заставила ее расплакаться, и она отвернулась.

– Значит, все в порядке.

– Нет, не в порядке. – Он стряхнул пепел в урну, стоявшую у кресла, и тяжкий вздох вырвался у него из груди. – Кэт, я только что порвал с одной особой. Эта глупая женщина надоела мне до смерти, и, когда ты сказала то, что сказала, я сорвался.