Серая Дружина. Сердце Крона

– Вы так странно одеты, - сказал этот типаж, рассматривая нас с живостью. – Я не видел в этих краях таких, как вы. Вы, наверное, чужеземцы?

– А-а, можно и так сказать, - смущенно промямлила я, не отводя взгляда от мрачного пегаса, который рыл копытом землю чуть в отдалении. – А вы… местный.

Юноша энергично закивал и заулыбался.

– Да. Да, я местный. Не смотрите на него, Нефос сейчас уйдет к табуну.

– Это его так зовут? – осведомилась Виола.

– О, да… это конь Громовержца, что служил ему для выезда в небо. Его Громовержец впрягает в свою колесницу, когда носится среди туч, сея молнии на землю… Но ко всем другим он неласков.

– Мы заметили, – отмер Йехар. Он восстанавливал дыхание. – Счастье, что он вас не тронул.

– Он не мог бы меня тронуть, - мягко возразил паренек, и его глаза стали еще более грустными, – такие, как он, и многие другие тоже обходят меня стороной…

– Почему?

– Это с рождения.

– А из-за чего так? – тихо спросила я. – Проклятие?

– Наверное… - на несколько секунд он серьезно задумался, а потом сказал: - Наверное, да, проклятие.

Поблизости с нами, удачно вписавшись в колючий кустарник, приземлился Эдмус и, даже не подумав выпутаться, тут же затрещал:

– Ушел, представьте? Вон, побрел, с чего бы это, неужели у него с опозданием включилось почтение к Дружине?

– Да батарейки у него на разрядке, - буркнула я, а готичный юноша заинтересованно вытянул шею:

– Дружина? Вы из Дружины?

Мы все по очереди пронзили взглядами Эдмуса, но было поздно.

– Вам что-нибудь известно об этом? – с величайшей осторожностью поинтересовался Йехар.

– Немного, если я верно понял, что здесь замешана Арка, - ответил парень, оглядывая нас теперь уже гораздо пристальнее. – Из древних легенд и летописей… Но я не думал, что дождусь появления Пятерых в нашем мире. А почему вы тут?

– Нам бы знать! – вздохнул Йехар и оперся о дерево. Юноша пришел в полный восторг.

– Вы еще не знаете? Умоляю, расскажите мне о вашем пути, может, я смогу вам дать какие-то ответы. Я ведь долго странствовал…

Долгие странствия были видны по его обтрепанному плащу и усталому виду. Йехар постоял несколько секунд, словно раздумывая или прислушиваясь к себе, потом сказал:

– Остановимся здесь на привал. Отдохнем и поговорим.

Мы и наш новый знакомец разделили предложение с равным энтузиазмом. Вскоре Йехар с Виолой уже разожгли костерок, достали припасы, сколько было, – и начался обед со встроенным круговым знакомством.

– Тано, - представился парень, присаживаясь в тень кипариса.

Мы по очереди назвали себя, правда, Йехару пришлось еще неохотно прибавить:

– Ах да, и Веслав. Веслав?

Но алхимик не выказал никакого желания присоединиться к беседе: он облюбовал себе местечко в отдалении и разбирал запасы в своей сумке. Изредка поглядывал в нашу сторону с каким-то выражением, которое я не могла определить. Тревога? Нет, не совсем то. Подозрительность? Может быть. Страх? Ну, это вряд ли, мне как-то показалось, что алхимик у нас не из пугливых.

Но что-то в его лице, когда он смотрел на нас, было схожее со взглядом черного пегаса. То есть, он с какой-то радости полагал нас полными отморозками.

– Ваш товарищ не любит беседы и знакомства, - заметил Тано. Потом смерил взглядом Веслава, покачал головой и добавил: - Это понятно.

– Он алхимик, - торопливо прибавила я, правда, мне показалось, что наш новый знакомый пропустил это мимо ушей. С явным удовольствием принял из рук Йехара пару лепешек, а из моих рук – несколько оливок: у него самого не было припасов, не было даже воды.

– Спасибо. Не припомню, чтобы меня угощали.

– Ты мог бы зайти в любой дом и попросить еды, - заметила Виола. – Здесь довольно гостеприимные жители. Другое дело мы: выглядим подозрительнее некуда.

– Наверное, они тоже считают, что я подозрительно выгляжу, - отозвался Тано, жуя лепешку. – Очень крепко захлопывают дверь, если я только подхожу к дому.

– Как же ты жил? – удивилась я.

– Жил? Как? – переспросил он и, что называется, ушел в себя. Задумался до того серьезно, что забыл жевать. – Ну, я выполнял всякие поручения и прочее…

Его взгляд при этом как бы случайно остановился на своем клинке. Вот так новость: уж не на наемника ли мы наскочили, не хватало еще – чтобы по нашу душу…

– Можно посмотреть? – заинтересовался оружием Йехар.

Но Тано живо покачал головой и придвинул меч поближе, как будто тот мог сбежать у него с пояса.

– Нет. Наверное, нет. Понимаете, я никогда не обнажаю его без... без надобности. Это мой обет.

– Обед? Ну, ты же не можешь откусывать от этой железки, это же…

– Достойный обет, - миролюбиво отозвался Йехар, метая в Эдмуса предупредительный взгляд. – Мы не хотели тебя обидеть. Не сочти за излишнее любопытство, но куда же ты идешь теперь?

– В один город – это Дельфия. Я слыхал, там будет проводиться смотр воинов, и подумал, может, меня примут в стражники…

Я заглушила истеричное хихиканье Эдмуса увесистой, насколько могла, плюхой. Шут обиделся и подался куда-то в кусты обедать.

Тано и правда выглядел так, что его можно было принять в менестрели, священники, на крайний случай – в похоронные агенты, но вот на стражника не тянул катастрофически. Но не обижать же парня.

– И значит, ты странствовал? – продолжала допытываться Виола.

– Да, много, - он опять заулыбался. – Всю жизнь!

– По этой стране?

– И по другим тоже.

– А есть что-нибудь… - тут они с Йехаром обменялись тревожными взглядами: - Может быть, есть что-нибудь необычное? Может, войны? Появление каких-нибудь чудовищ?

– Зачем нам чудовища? – серьезно удивился парень, которого мы пытались спасти от монстрической коняжки. – Нет… и нет войн… нет моров…

Он с полминуты сидел молча, а потом тихо заметил:

– Люди не умирают сейчас.

– В каком смысле? – удивилась я. – То есть, умирают мало?

– Нет. Не умирают совсем.

– Откуда ты знаешь?

– Я видел, - он опять окунулся куда-то в себя и заговорил медленно и грустно: - души неприкаянных ищут пути к вратам Эйда, витают вокруг тел, но нет проводников… и, когда они приходят, – врата встречают их закрытыми, и жалобы их не слышит никто, боги ушли. Ушли боги, и пуст Олима, и они на земле вкушают пищу смертных.

Он забросил в рот маслину, глядя в огонь, и тут как будто очнулся.