Сердце Альтиндора. Дилогия

— Вот, погляди. — Он протянул мне… ветхую тряпочку. Судя по всему, это был кусочек гобелена, выцветший и истертый на столько, что местами просвечивался насквозь. Так что я не сразу смог разглядеть, что на нем было когда-то изображено. Лишь присмотревшись, я смог разобрать, что это цилиндрический предмет, похожий на автомобильный прикуриватель. Большего мне разобрать не удалось.

— Шапшен… — выдохнул я, собираясь сказать старику все, что я о нем думаю.

— Я знаю: это будет нелегко. Но не труднее, чем справиться с Привратником.

Я в сердцах махнул рукой и вышел из дома.

День только начинался, и времени для предложенного Шапшеном плана было предостаточно. Поэтому, покинув квартал Проклятых, я отправился на городскую бойню. Она располагалась в юго-западном конце Вейдана, так что идти было не очень далеко.

Приближение бойни я почувствовал гораздо раньше, чем увидел ее собственными глазами. Воздух на юго-востоке Сандоры был густо пропитан тошнотворной вонью, по сравнению с которой запахи городской канализации могли показаться божественным ароматом. Остаток пути я преодолел, зажав нос рукавом и, еще не добравшись до бойни, мечтал лишь о том, чтобы скорее ее покинуть.

Народу на бойне было немного.

Понятное дело: кому захочется целыми днями «наслаждаться» такой вонью!

Но это были люди, привыкшие ко всему. Они с шутками и прибаутками выполняли свою работу: забивали скот, резали и рубили туши, сбрасывая отходы в воды канала. Мою брезгливость они воспринимали с пониманием и легкой иронией.

Когда меня спросили о цели визита, я долго не мог подобрать правильных слов: уж очень… хм… необычной была моя просьба. Но мясников она не удивила. Почесав макушку окровавленной рукой, один из них вызвался меня проводить.

Он привел меня к каналу у самой крепостной стены. Там, на отмели лежала свиная туша. Взглянув на нее, я невольно вспомнил строки нетленного опуса Шарля Бодлера:

…Спеша на пиршество, жужжащей тучей мухи

Над мерзкой грудою вились,

И черви ползали и копошились в брюхе,

Как черная густая слизь.

Все это двигалось, вздымалось и блестело,

Как будто, вдруг оживлено,

Росло и множилось чудовищное тело,

Дыханья смутного полно…

У меня не получилось бы сказать лучше.

— Забирай, — кивнул на нее мясник.

— Сколько с меня? — поинтересовался я.

— Так забирай.

Забирай… В карманы что ли?!

И почему я сразу не подумал, как мне тащить ЭТО через весь город?

Спросил у мясника, нет ли у него какой-нибудь подходящей тары — лучше всего с плотно прилегающей крышкой.

Пришлось вернуться к забойному цеху. Мясник вынес небольшой бочонок. С крышкой.

То, что надо.

За бочку, правда, пришлось заплатить двенадцать келхов.

Ерунда.

— Я заплачу еще три фора, если ты поможешь мне уложить в бочку… это…

— За три фора я отрежу для вас самые лучшие куски, — улыбнулся мне мясник.

Пошутил, что ли?

Нет. Он профессионально отделил от туши самые мясистые части, сложил их в емкость и закрыл крышкой.

Я расплатился, подхватил бочонок под мышку и направился в противоположный конец Вейдана. Именно там, недалеко от границы ремесленного квартала с Нижним Асхонелом, находился Древний колодец, известный всякому жителю Сандоры. По пути прохожие оборачивались мне в след, морща носы: то ли я успел провоняться бойней, то ли бочка оказалась недостаточно плотной.

Каменный колодец, перекрытый прочной решеткой, стоял на перекрестке улиц, был обнесен невысокой оградкой и укрыт от непогоды верандой, увитой плющом. Кованая ограда служила чисто эстетическим дополнением к антуражу, а не являлась непреодолимой преградой. Напротив, через кованую же арку без ворот любой желающий мог подойти к колодцу и положить на каменную плиту у его подножия букетик цветов, тряпичную куклу или бросить в стоявшую рядом миску медную монетку. И желающих было предостаточно. Так что мне с моими гнусными планами придется повременить.

Покрутившись в округе, я спрятал свою ношу в кустах на задворках соседнего дома, а сам вернулся к колодцу и тщательно изучил обстановку. Нет, приблизиться к нему незамеченным среди бела дня не получится: уж слишком людно. А значит, придется дожидаться вечера…

Первая попытка не принесла желаемого результата. Впрочем, я особо и не надеялся…

Когда окрестности перекрестка обезлюдели, я выждал еще немного — чтобы уж наверняка, — вытащил бочку из кустов и, озираясь по сторонам, направился к колодцу. Мои опасения были небезосновательны: если кто-то из горожан застанет меня за этим варварским занятием, думаю, толпа порвет меня на сувениры. И это в лучшем случае.

Наполнив легкие воздухом, я затаил дыхание, снял с бочки крышку, специально заготовленной рогатиной вытащил кусок разлагающейся свиной плоти и бросил его между прутьев решетки в колодец. Как я не напрягал слух, но так и не услышал звука падения куска мяса. Вернув крышку на место, я подождал еще немного, а потом отнес бочку в кусты и отправился домой.

Шапшен предупреждал, что с первого раза вряд ли что получится. А значит, завтра мне предстояло повторить попытку.

Но и на следующий день меня ожидало разочарование. Причем, не одно. Утром я решил навестить Галию, однако ее окно оказалось закрыто. Когда я попытался заглянуть сквозь мутноватое стекло внутрь комнаты, с противоположной стороны внезапно появилась злобная физиономия старой гарпии. Тетка раздраженно задернула занавесь, а потом выскочила на улицу и стала звать стражу. Орала она так, словно ее насиловали, поэтому я поспешил убраться подальше с Крутой улицы.

В полдень я заскочил в лавку Феденора. Винеара, естественно, не было дома, поэтому я попросил букиниста передать цанхи просьбу Шапшена о встрече. А заодно спросил насчет книги, о которой говорил Винеар. Феденор вынес плотный фолиант и попросил бережно обращаться с произведением и по прочтении вернуть его обратно.

А вечером я снова околачивался у колодца. Когда начало темнеть, я, борясь с рвотными позывами, бросил в чернеющую глотку пересохшего источника очередной кусок мяса, густо покрытого жирнеющими на глазах червями. На этот раз, правда, из глубин колодца до меня донесся едва различимый стон. А может, это разыгралось мое воображение. Так или иначе, но время, потраченное на ожидание, прошло без пользы, и я поспешил вернуться в Нижний Асхонел до того, как закроются внутренние ворота.

Третий день…

В городе начали происходить странные происшествия. Ночью загорелось городское зернохранилище. Пожар уничтожил три строения и существенный запас зерна, прежде чем удалось локализовать и потушить огонь. В Верхнем Асхонеле случился оползень, в результате которого оказались разрушены два дома. К счастью, никто не пострадал, но строения уже невозможно было восстановить. В том же районе, но в противоположной его части, под утро рухнул балкон одного из особняков. Так же без жертв. А на рассвете сам по себе зазвонил колокол. По крайней мере, так утверждает звонарь. Он как раз поднимался наверх башни, когда над головой раздался протяжный тоскливый звон, известивший жителей города о наступлении нового дня несколько раньше положенного времени. Ну и, наконец, разные мелочи: во время перевозки развалилась бочка с дерьмом, залив нечистотами улицу Горшечников; на подъезде к городу понесла лошадь, запряженная в телегу, груженную бревнами — много раненых и покалеченных; на голову прохожему упал цветочный горшок; взбесившийся пес покусал своего хозяина…