Сердце Альтиндора. Дилогия

— Именем Кувена Непримиримого приказываю тебе сдаться и следовать за нами! — объявил один из гайверов, целя в Огнеборца своим жезлом.

Тиметиур бросил взгляд в толпу. Его арест явно пришелся не по вкусу свидетелям его героического поступка, и стражникам пришлось развернуться, чтобы пригрозить алебардами недовольным, начавшим сжимать плотное кольцо вокруг места происшествия. Им на выручку пришли гайверы. Один из них, воспользовавшись жезлом, запустил в небо ломанную ветвистую молнию, а другой прочертил на мостовой у ног недовольных огненную полосу, переступить через которую никто не посмел.

Заложив руки за спину, невозмутимый Тиметиур покорно последовал за гайверами, чей отход прикрывала городская стража.

— Куда вы его? — спросил кто-то из толпы.

— Понятное дело куда — в Прайю, — бросил через плечо один из стражников.

Я, как и большинство собравшихся, с сожалением провожал процессию взглядом. Человек, только что спасший ребенка — мальчишка пришел в себя и тихо плакал, глядя на догоравший дом, — был виновен только в том, что обладал Даром, отличавшим его от остальных людей…

В след уходящему Огнеборцу смотрели все, даже одноглазый мужчина, кутавшийся в плащ с капюшоном. Правда, в его взгляде не было ни сострадания, ни досады. Только ненависть…

и ЖАЖДА.

Когда конвой скрылся за углом, он досадно поморщился, грубо растолкал окружавших его людей и, пройдя по улице, свернул в соседний переулок. Здесь, где его никто не мог увидеть, он взмахнул руками, отчего плащ разлетелся в стороны языками черного пламени, и тут же распластался по мостовой Тенью, устремившейся в темноту переулка.

Глава 11

Лишь ближе к вечеру Растиф в полной мере осознал, что он натворил. Своей несдержанной выходкой он нажил себе могущественных врагов. Еще бы: похищение артефактов из Хранилища, избиение гайверов при исполнении, нападение на высшего представителя Братства…

Но после того как он узнал о том, кто стоит за убийством его родителей, трудно было сдержаться.

«Маффас… Лицемерная тварь…»

Он приказал расправиться с беззащитным рыбаком и слабой женщиной, а потом, на протяжении долгих лет спокойно смотрел в глаза их ребенку, называя его своим сыном…

Впрочем, как оказалось, его мать была не такой уж слабой. Она была цанхи. И не просто цанхи: ее имя знал весь Варголез — Рута, Поднимающая мертвых… Этим именем до сих пор пугали детей. Наверное, поэтому женщина после войны Мастеров решила сменить его и начать новую жизнь в глухой деревушке на берегу озера Рахи.

Растиф силился припомнить нечто зловещее в ее образе, в ее поведении, в ее взгляде, но примеров тому не было. Его мать была нежной, доброй, отзывчивой. Муж не чаял в ней души, пылинки с нее сдувал, да и в деревне она пользовалась уважением. А в прошлом…

А что в прошлом? Достоверно известно лишь о том, что она помогла Шторну в битве у Аргенского водопада. Остальное — досужие сплетни и разыгравшаяся фантазия варголезских кумушек.

Мало ли их было — ни в чем не повинных Мастеров, наделенных безобидным Даром, из-за которого Братство преследовало их до самой смерти?

И он, Растиф Кавери, был одним из тех, кто, подобно ретивому псу, шел по их следу, находил и предавал в руки «правосудия».

«Стыдно…»

Зато теперь, когда он, наконец, прозрел, преследовать будут его самого. В этом Ищейка не сомневался. Братство не прощает нанесенных ему обид. А уж Маффас — тем более.

«Нужно было прикончить старого мерзавца, пока была такая возможность».

Кипя праведным гневом, Растиф все дальше удалялся от Прайи. Отныне путь в Святая Святых Братства ему был заказан — даже приближаться не стоило. И домой возвращаться опасно — там его будут искать в первую очередь. Впрочем, ничего особо ценного и важного там не было, так пара пустяков, да незначительная сумма, спрятанная в тайнике. Если не найдут сразу, потом можно будет прокрасться тайком и забрать. Деньги ему понадобятся — спору нет.

По-хорошему ему нужно было бежать из города, как можно дальше, лучше всего в Норон — те не выдадут беглого варголезца. Но, во-первых, Растиф не подумал об этом сразу, а теперь было слишком поздно: наверняка, привратная стража уже извещена и усилена гайверами — мимо не пройти. Во-вторых, бежать к исконным врагам Варголеза было противно и низко. То, что он затаил обиду на Братство, еще не значило, что он готов предать Варголез. И в-третьих… В Сандоре у него осталось незаконченное дельце. Даже два.

Маффас должен умереть. Так будет и по чести, и по совести.

Да и с Тенью нужно было что-то решать, раз уж начал. Теперь в его кармане лежал осколок хениона — то, что просил достать Ингус. А стало быть, можно навестить старого Хранителя традиций. Пожалуй, его дом был теперь самым безопасным местом во всей столице.

И Растиф отправился на улицу Белых Голубей.

Именно там обитал старина Ингус. Растиф узнал об этом вчера же. После того, как его с повязкой на глазах вывели из дома Заклинателя, вернули к Игривому фонтану и оставили одного, Ищейка не поленился пройтись по своим собственным «следам» до самого логова Хранителя. Так что теперь можно было не терять времени, договариваясь с посредником Кайселом о новой встрече.

Дверь открыли не сразу. Увидев Растифа, молодой последователь традиций предков даже не удивился, скользнул взглядом по улице и, не заметив ничего подозрительного, пропустил Ищейку в дом.

Ингус сидел на прежнем месте — а куда ему, безногому деваться? Глядя на Растифа, он едва заметно улыбался…

«Уже знает? Не удивительно: слухи в Сандоре распространялись быстрее лесного пожара».

Зато ни Водяной Госпожи, ни Лесного Дядьки в помещении не было. Вместо них свиту Ингуса составляли молодые адепты.

— Ты достал кристалл, — заключил Хранитель традиций. И пояснил свою уверенность: — Как только ты подошел к дому, духи почувствовали близость хениона.

— Если бы ты знал, чего мне это стоило…

— Я знаю… Но когда-нибудь это должно было случиться. Псу никогда не ужиться в волчьей стае, — усмехнулся Хранитель.

— Ты это о чем? — нахмурился Растиф.

— От меня трудно что-либо скрыть. Я чувствую в тебе Силу. И Дар у тебя, наверняка, имеется… Не беспокойся, я никому не скажу о том, что знаменитый Растиф Ищейка — один из последних цанхи — на протяжении многих лет преследовал таких же как он сам. И от своего обещания я не отказываюсь: я укажу тебе путь к Изумрудной улитке. Остальное будет зависеть от тебя самого.