Сердце ангела

– Вы обратили внимание на модели, которые я демонстрировала?! Невероятно... Или... Или господин Рисконти проявил профессиональный интерес?

Герцог рассмеялся, легко и весело, словно давно ждал повода превратиться в обычного, радующегося прогулке, молодого человека.

– Моя профессия - наследие престола. Она диктует массу обязательств, поверьте, значительно больше, чем привилегий. И одна из моих повседневных забот - гардероб. Личный и моих подданных. Но черное муаровое платье с кружевным шлейфом на вас я запомнил совсем по другой причине... Впрочем, это не столь важно сейчас. Чудесный день, не правда ли?

– Великолепный! И такие живописные окрестности - величественные и трогательные одновременно. Как будто время остановилось и никто не придумал ещё ни электричества, ни телефона. Я не могла отказать себе в удовольствии покружить над этими древними холмами и озерами.

– Они такие же, как пятьсот лет назад, - согласился герцог.
– Вчера мы посетили собор святого Иеремии, носящего это имя в честь одного из моих предков, канонизированных в святые в начале семнадцатого столетия. Ему удалось примирить враждующие кланы, остановить кровопролитие, длившееся ровно полвека... Мы увидим с самолета развалины старинных укреплений и крепостей.

– Есть, вероятно, какая-то особая прелесть в осознании древности своей крови, - любезно заметила Вита.

– У вас, насколько мне известно, чрезвычайно родовитые предки по материнской линии. Кстати, ветвь рода Габсбургов, к которой принадлежит миссис Голди Джордан, в девичестве Ганнесфельд, не раз пересекалась с нашей.

Вите ничего не оставалось, как в течение всей поездки до аэродрома рассказывать о своих дальних связях с австрийской династией. Она уже пожалела, что согласилась провести время в обществе напыщенных скучных аристократов, а джинсы и скромный свитер вовсе не казались неуместными.

– Мне много известно о вас, Виталия. У вас исключительно хорошая репутация, - довольно сообщил Элоиз.
– Для вашей профессии это бесценная редкость.

"Господи, он собирал на меня досье! Разузнал все о предках, а потом выследил меня в этом городе при помощи своих соглядатаев!" - ужаснулась Вита, ощутив себя как на экзамене, к которому подготовилась весьма относительно. Она решила не смотря ни на что веселиться, послав ко всем чертям церемонность навязавшегося ей принца. Сентябрьское утро, свежее, прозрачное, золотое, наполняло её радостью, как и ощущение юного, взбодренного холодным душем, стремящегося поразмяться тела.

Самолет оказался забавным монстром, сочетавшим в себе голливудские фантазии типа "Звездных войн" с игрушечной яркостью детского конструктора.

– Выполнен по личным эскизам на моем заводе, - с гордостью кивнул Рисконти.
– Навигационные параметры для такого класса двигателей просто удивительны...

Вита расхохоталась от несоответствия бурлившей в ней радости с казенным занудством герцога, излагавшего какие-то характеристики самолета.

Прогулка оказалась чудесной. Рисконти вел самолет уверенно и даже рисково. Они снижали высоту, планируя над самыми верхушками деревьев, резко взмывали к редким, пухлым облачкам, делали круги над живописным, по-осеннему расцвеченным ландшафтом.

Никто вначале не понял, что произошло - ветер рванул в маленький салон, поток холодного воздуха сорвал Виталию с кресла и потянул к распахнувшейся двери. Самолет выполнял поворот и резкий крен на левое крыло послужил причиной неполадки. Вцепившись в спинку сидения, тучный полковник Веббер едва удерживался на месте, вращая выпученными глазами. Он предупреждал Виту о необходимости воспользоваться пристяжным ремнем, но она пренебрегла советом, и теперь собиралась вылететь наружу, поставив тем самым герцога в весьма щекотливое положение.

Чуть позже, вспоминая о случившемся, Виталия похолодела от страха, а тогда она даже не осознала всего: прижатая потоком воздуха к металлической окантовке дверного люка, уже почти висящая за бортом, она изо всех сил рванула двигающуюся как в вагонном купе дверь. В этот момент быстро сориентировавшийся Рисконти наклонил самолет вправо и, щелкнув захлопнувшейся дверью, Вита рухнула на колени полковника...

...
– Мне не приходилось встречать столь отчаянных девушек. Если бы вы приняли присягу в моей армии, я дал бы вам орден. А ведь, честно говоря, я принял за журналистскую утку то происшествие на яхте, когда вам удалось обезоружить банду, - поздравил Виту летчик, когда они приземлились.

– Не стану скрывать, я с успехом выкручивалась из более серьезных ситуаций.
– Вита надменно задрала нос.
– На весеннем показе в Риме мне пришлось демонстрировать туалеты заболевшей Синди. Кое-как второпях корсаж тяжелого бархатного платья зашили сзади. Но Элиза наступила на мой подол, нитки лопнули...

– И?
– насторожился герцог, боявшийся с пеленок всякого публичного конфуза.

– Нет, мне не пришлось остаться голышом. Я подхватила верхнюю юбку и живо накинула её на плечи, изображая плащ. Все решили, что такова задумка модельера и объявили этот фасон гвоздем сезона

– Восхитительно! Надо вписать этот пример в кодекс придворных фрейлин.
– Элоиз снова рассмеялся, превратившись в обаятельного студента.

В этот день они ужинали вдвоем при свечах, в лучшем ресторане города. Рисконти оплатил все помещение и можно было не опасаться посторонних глаз. За дверьми ресторана остались охранники, у пышно украшенного цветами столика ждал гостей сам шеф-повар. В канделябре горело семь свечей.

Вита порадовалась, что изысканно одетый герцог не догадается о происхождении её вечернего туалета. Поскольку в рюкзачке Виты не было ничего, что могло бы хоть как-то соответствовать ситуации, ей пришлось зайти в ближайший от гостиницы магазинчик и приобрести нечто длинное, шелковистое, чудесного серого цвета. Кроме цвета и фактуры иных достоинств у пеньюара не было. Задумчиво покрутившись перед зеркалом, Вита в момент отрезала кружевной ворот маникюрными ножницами и прихватила спустившуюся с плеч ткань крупной булавкой, в которую воткнула букетик цикламенов. "Да простит меня маэстро Лагерфельд, но этот шедевр я выдам за творение его рук."

– Сегодня я ужинаю с самой прекрасной девушкой.
– Элоиз остолбенел, рассматривая Виту.
– Волшебный наряд, достойный быть описанным в дворцовых летописях. А это даже украшает вас.
– Он показал глазами на обнаженное плечо Виты, где в результате падения в самолете лиловел круглый синяк. Впрочем, вас невозможно испортить или сделать ещё прекрасней.
– Он обиженно надулся.
– Я не могу придумать, как покорить ваше сердце.

– Смейтесь!
– Живо посоветовала Вита.
– Мне нравится ваш смех. Но, к сожалению, он не входит в обязанности монарха.

– Так же, как вот это.
– Жестом подозвав игравшего на возвышении музыканта, Элоиз взял у него скрипку. Встав перед Витой, он исполнил несколько виртуозных пассажей и опустил смычок.

– "Венгерская рапсодия" Листа, - узнала Вита и захлопала в ладоши. Очень здорово. А я пять лет бренчала на фортепиано, но так и не могу сыграть что-нибудь целиком. Любимые кусочки, обрывки, отдельные темы...

– Я тоже!
– Обрадовался Элоиз.
– Везде, чем бы ни занимался, я выбирал лакомые кусочки, как изюминки из булки... Ненавижу в себе поверхностность.