Сердце ангела

– Поэтому изо всех сил стараетесь быть пунктуальным и основательным?

– Изо всех сил! Не поверите, - иногда скулы сводит от своих собственных речей, как от недозрелого крыжовника. Тоска!

– Но даже великим актерам приходится играть иногда довольно непривлекательных персонажей. Мало того, они даже умудряются затмить положительных героев... Вы просто играйте роль, не забывая тихонько хихикать над собой.

– Верно, это помогает. Иногда у меня здорово получается! Вот недавно, во время церемониала вручения орденов, я выступил с такой патриотической речью! Смотрю, у стариков-придворных слезы на глазах и чуть не сорвался ну, просто задыхался от хохота. Но выдержал, только потом мышцы вот тут тянули.
– Он провел рукой от подбородка к шее.

Вита заметила, что овал лица герцога мягкий, женственный, но губы отличаются твердостью и четкостью линий. Породистая тонкость сухих черт, крупного тонкого носа, суровая складка между бровями, а в голубых глазах веселые искорки. Задиристый мальчишка постоянно боролся с чопорным наследником династии и часто побеждал. Как это нравилось Вите!

– Не надо бояться быть смешным, Элоиз. Я знаю, когда на тебя смотрят сотни людей, боишься ошибиться, оскандалиться, совершить оплошность. Мне, например, вначале казалось, что я непременно упаду на подиуме - запутаюсь в юбках, подверну каблук... Знаете, это невероятно смешно - загадочная, томная дама, вся из себя супер-стар, супер-вумен, валится посреди помоста! И я поняла, - если ты сама будешь чуть-чуть посмеиваться над собой, ну, вроде, не принимать свою персону слишком всерьез, никакие огрехи не страшны. Они как бы уже входят в роль.

– Точно! Вы единственная, Вита, кому удается сделать это. Вы не на подиуме - вы над ним, над всеми этими от-кутюр и прет-а-порте. Вы играете с понятиями, священными для обывателя, как веселый ребенок с дорогой игрушкой... Вита... Я сочту свою жизнь неудавшейся, если вы откажете нанести мне визит.

– Визит? Я завтра улетаю.

– Вы не поняли. Я буду ждать вас в своем замке. После того, как мои родители погибли в автомобильной катастрофе, я являюсь единственным наследником престола. Сейчас, как известно, страной правит мой дядюшка... И не думайте, - Эдвард VII - обыкновенный, очень симпатичный старикан, обожающий крикет и серебристого пуделя, а тетя, Аспазия Эмвирская, пристально следит за всеми веяниями в мире моды, одевается только у Живанши, и просто обожает вас.
– Элоиз встряхнул головой, словно отгоняя непосредственного мальчишку, все время побеждавшего чопорного герцога. Ваш визит станет событием для всех членов королевской семьи. В любой момент ночи и дня вы - желанная гостья в моем доме.

... Вита прибыла в резиденцию Де Сильва Рисконти через месяц. Стоял конец октября, в залах дворца гуляли сквозняки, Хью преувеличенно прихрамывал, жалуясь на радикулит, и все время называл королевство "карликовым".

Вита недоумевала, какое значение имеют размеры территории страны, если замок и парк почти в точности повторяют Версаль. А Элоиз - самый очаровательный и серьезный мужчина из всех, кто попадался на её пути.

Возвращаясь мысленно к их первой встрече, Вита находила все больше и больше милых пустячков, значительных деталей, свидетельствовавших в пользу герцога. Он выследил её и приложил все усилия, чтобы знакомство состоялось. Он завалил её цветами и сделал вид, что не заметил преобразившегося в вечернее платье пеньюара. Он тщательно изучил её родословную и даже видеозаписи показов с её участием. Господи, до чего же основателен и мил этот будущий король!

Оставив Хью в обществе тети, Элоиз повел гостью в свой кабинет. Торжественно распахнул тяжелую резную дверь и отступил, пропуская Виту вперед. На покрытой золотистым штофом стене красовался огромный, поистине королевский портрет - Виталия в платье из жесткой черной парчи возвышалась во весь рост, прижимая к груди ветку белых лилий. В её высоко поднятых волосах сверкала бриллиантовая диадема.

– Ваше высочество наградило меня знаком отличия - такого украшения в моей сокровищнице нет. Но я узнаю это платье! То самое, из коллекции Лагерфельда!

– Художник рисовал с фотопортрета на обложке журнала и выполнил все очень точно...
– Элоиз смущенно улыбнулся.
– Это не тот случай, когда мне хотелось бы поручить работу какому-нибудь современному Модильяни. Вот только с цветами я допустил вольность - ведь всем известно, что вы предпочитаете цикламены.

Вита покачала головой, собираясь заявить, что её пристрастие к драгоценностям и цикламенам - один из домыслов журналистов, не имеющим отношение к реальности. Но Рисконти взял со стола шкатулку и достал из неё сверкнувшую семиконечную звезду, точно такую, как была изображена на портрете.

– Его Высочество Элоиз де Сильва Рисконти награждает Виталию Джордан фон Ганнесфельд знаком отличия за проявленное в полете мужество и геройское спасение того...
– прервав шутливую речь, Элоиз внезапно и совершенно неожиданно залился ярким румянцем...
– того, кто имеет все шансы умереть от любви к ней... К тебе, Вита.

Они поцеловались с такой изящной торжественностью, словно стояли на парадном балконе дворца под любопытными взорами всех граждан маленького королевства...

– Говорите, я соединил вас с мистером Брантом.
– Худой мужчина, сидящий рядом с Витой, протянул ей телефон.
– Только коротко и бодро.

– Хью? Это я! Не беспокойся. Со мной все в порядке.

– Господи, девочка... Ты скоро будешь свободна, обещаю...

– Довольно.
– Худой забрал телефон.
– Ваш менеджер в курсе наших условий. На ближайшие сутки вы гостья фактического хозяина Москвы господина Фистулина... Можете называть его просто Вася.
– Худой засмеялся, дохнув гнилью.

– Ес, ес. Вася, - подтвердил полный господин. И добавил по-русски, Изложи далее мои планы.

– Леди, сейчас мы прибудем в резиденцию Васи. От ваших друзей зависит длительность и комфорт вашего визита. На время пребывания в своем доме, Вася, следуя высшему кодексу международного терроризма, обязуется заботиться о вас.

– Тогда попросите его заменить переводчика. Вам следует, в соответствии с международными нормами гигиены, хорошенько заняться своими зубами, - спокойно заявила Вита.

– Не понял.

– Я не привыкла находиться в удушливой атмосфере. Меня мутит от дурных запахов.
– Вита демонстративно отвернулась. Худой зло затараторил своему шефу по-русски.
– Сучка! Не хочет иметь со мной дело. От меня, видите ли, воняет!

– Не кипятись, Никандр. Она права, - неужели не хватает денег на хорошего протезиста? Скажи, я подкину на бедность.

– Причем здесь зубы? У меня язва.

– Тогда пусть режут.
– Фистулин с любопытством глянул на Виту. Кошечка начала выпускать коготки. Не очень-то умно в её положении. И чему только их там жизнь учит? "Ничего, поможем девочке разобраться, что к чему. Как говорят, тяжело в ученье, - легко в бою", - не без удовольствия подумал он и сказал ласково: - Будет тебе, красивая, и ученье, и бой.

– Перевести?
– Поинтересовался Язва.

– Успеешь.

Машина проехала за ворота совершенно темного, стоящего в еловом лесу дома. Вдоль высокого забора, освещенного прожекторами, бегали на цепях огромные овчарки. Метель прекратилась - лес под тяжелым покровом рыхлого, сырого снега выглядел как на фотографии озера Байкал. "Сибирь", - вспомнила Вита русское слово, и зябко вздрогнула.

– Извольте, леди, приехали!
– Язвенник демонстративно закрывая рот рукой, распахнул дверцу.

Вита вышла, оставив на сидении шубу. Черный пиджак Игоря прикрывал её плечи. Узнав хозяина, одна из собак бросилась к Фистулина и, сдерживаемая привязью, жалобно заскулила, скребя снег сильными лапами. Она поднималась на дыбы, хрипела от тугого ошейника и скалила белые клыки, словно улыбалась.

– Бедняжка!
– Вита протянула руку к собаке. В то же мгновение что-то тихо хлопнуло и, отчаянно взвыв, животное рухнуло на снег, извиваясь и корчась. Вита в ужасе отпрянула, не отрывая глаз от темного пятна расплывающейся крови и, вдруг поняв, что случилось, закрыла лицо руками.